С днём рождения любимый.

В комнате раздался громкий чих, и Шинья плотнее укутался в одеяло. Глаза слезятся, из носа течёт, горло болит, и плюс ко всему, как бонус, сильная слабость. Блондин с чистой совестью может сказать, что ненавидит осень, и никакие красивые ландшафты этого не изменят. Холодно, сыро, нескончаемые дожди, слякоть, вспышки инфекционных заболеваний, таких как простуда и грипп, так же всем известная осенняя депрессия. Всё это неимоверно бесит. А так хочется лета, тёплого солнца, зелёной травы. Или холодную зиму, с кристально чистым снегом, потрясающим небом, весёлыми праздниками и удивительными морозными узорами на окнах. Хиираги укрывается с головой, прячась от всего мира в тёплом, индивидуальном коконе. Скрипнула дверь, и в комнате раздались тихие шаги. Шинья замер, даже дыхание задержал. А вдруг не заметят, уйдут и оставят в покое? Кровать чуть прогнулась под двойным весом. Поняв, что утренний гость никуда не собирается уходить, с тяжёлым вздохом, блондинистая голова чуть показалась из-под одеяла. — Доброе утро, соня, — в фиолетовых глазах читается нежность. — Как себя чувствуешь? — Доброе утро, Глен, уже лучше благодаря тебе, — Хиираги тепло улыбнулся. У Ичиносе в руках букет ярко красных кленовых листьев, он берёт один из них и начинает водить им по бледному лицу, вызывая тихий смех; словно звон колокольчиков, прошёлся по комнате.  — Всё, Глен, хватит… мне щекотно…- взмолился Шин, и брюнету приходится подчиниться, так как смех постепенно переходит в кашель. Голубоглазый всегда болеет осенью — ещё одна причина не любить эту пору года. Букет листьев отправляется на прикроватную тумбочку. — Шинья, я хочу тебе кое-что показать, но для этого надо будет пойти на улицу, — чуть виноватая улыбка тронула красивое лицо, Ичиносе знает, как сильно Шинья старается избегать лишних походов на улицу осенью. Выше упомянутый сдавлено застонал и попытался опять скрыться под одеяло, но ему не позволили сильные руки. — Нет. Я не могу. Я болею, мне плохо, глупый Глен, — в ход пошёл последний защитный аргумент. — И слышать ничего не желаю! Тебе уже плохо из-за того, что ты, в свой отпуск, сидишь дома уже полторы недели. Нельзя же так! Вставай, ты, ленивая задница! — Кому-то эта задница, между прочим, нравится, — отвечает чуть смущённый блондин и всё же встаёт, идёт в ванную комнату приводить себя в порядок. Через полчаса, да, Хиираги хуже девушки, одевается так же медленно и столько же, как и представительницы прекрасного пола, болтает. Глен, как настоящий джентльмен, помогает надеть Шинье пальто. — Что ты делаешь? — тихо интересуется младший Хиираги, когда на глазах затягивается чуть колючая плотная ткань шарфа.- Ты забыл, что шея находится ниже? — Вот же где язва…- фыркает брюнет. — Нет, не забыл. Просто дай руку и не задавай глупых вопросов. — Хорошо, — а почему бы и нет? Это интересно. Глен вывел «временно ослепшего» друга из дома и усадил в машину, пристегнул, сам сел за руль и завёл мотор. — Милый, а куда ты меня везёшь? Куда мы вообще едем, и что ты задумал? — вопросы сыпались, как из рога изобилия, Глену только оставалось раздражённо сопеть и отвечать, что это сюрприз, из-за чего в светлой голове возникало ещё больше вопросов, которые тут же озвучивались. Боже, как можно столько болтать? Но при этом брюнет улыбается, в этом весь его Шинья. — Знаешь, ты похож на маньяка, который похитил бедного, несчастного меня, — наконец выдаёт интересную мысль голубоглазый. — Не знаю, каким надо быть психом-мазохистом, чтобы похитить такого болтливого придурка… — Вот видишь, Глен, а я говорил, что тебе не помешает сеанс у психолога, рад, что ты сам осознаешь проблему. У меня есть друг, он как раз по этой части, Ферид не откажет в помощи… — Заткнись! — зло шипит Ичиносе, перебивая словесный поток, но буквально через несколько секунд салон заполняется заливистым смехом молодых людей. Машина останавливается у городского парка, из неё выходят двое, прохожие в недоумении смотрят вслед этой странной парочке: высокому брюнету и блондину с завязанными глазами. Молодые девушки умилённо вздыхали, а люди постарше неодобрительно качали головами, все они думали об одном: «совсем с ума сошла эта молодёжь». — Мы на месте, — через пятнадцать минут ходьбы, Глен останавливается, поворачивает Шинью, так как ему надо, и снимает шарф. — Боже, как же красиво, — с придыханием шепчет блондин, голубые глаза восхищенно смотрят на открывшийся вид. И действительно было на что смотреть. Пара пришла на холм, который находился в глубине парка. Он резко обрывается, если неосторожно сделать шаг — можно и упасть. На самом краю растет молодой клён, с раскидистыми длинными ветвями, на которых сплошь и рядом ярко красные листья. Вся земля ярко красная и это завораживает. Хиираги уверен, что листья, которые сейчас лежат на тумбочке в их комнате, именно из этого места. Глен аккуратно берёт хрупкую руку и подводит к краю. Шинья не может сдержать восхищённого вздоха. Под их ногами весь парк, с его аккуратными дорожками, скамейками для отдыха, фонарями, сделанными под старину. И деревья. Красные, жёлтые, оранжевые, зелёные, низкие, высокие, хвойные, лиственные… глаза разбегаются. — Нравится? — Ичиносе обнимает любимого со спины, тот доверчиво опирается на сильную грудь. — Очень. — С днём рождения, любимый… — на секунду воцарилась тишина, а потом тихий смех, и опять брюнету кажется, что он слышит перезвон колокольчиков. — А я и забыл, что у меня сегодня день рождения… сколько мне там исполнилось? Двадцать шесть? Какой я старый, но ведь Глен-кун меня не разлюбит? — Не разлюбит. — А докажи. — Вот и докажу. Ты думаешь, что на твой день рождение я подготовил просто поход в парк? — в фиолетовых глазах пляшут озорные огни, а их обладатель обходит Шинью и становится перед ним на колено, достаёт из внутреннего кармана пальто красную бархатную коробочку. — О Боже, — пораженно выдыхает светловолосый. — Безусловно, официально мы не сможем закрепить наши отношения, но когда нас останавливали такие мелочи? — длинные пальцы открывают коробочку и берут оттуда красивое серебряное кольцо.- Хиираги Шинья, ты выйдешь за меня? — Да. Глен, да, я выйду за тебя! — восторженно кричит Шинья, кидаясь любимому на шею. Весь оставшийся день Глен и Шинья провели на холме, сидя на красных листьях, опираясь о клён и любуясь красивым видом. — Слушай, а может повторим? Ну, ты опять встанешь на колено и снова сделаешь мне предложение, а то я так обрадовался, что забыл сделать паузу, а потом сказать «нет», а потом сказать, что я пошутил и, конечно же, согласен. — Иди ты к чёрту, — совсем беззлобно. — Я уже у него в объятиях, — с широкой улыбкой отвечает блондин, а голубые глаза снова устремились вдаль. Пожалуй, у Хиираги Шиньи появились причины любить осень.