***
В штабе SWAT было как всегда шумно. Сотни приглушенных голосов, постоянное движение и чьи-то оклики – всё сливалось в единый бурный гул. Особенно громко сейчас звучал голос капитана Уинтерса. Так громко, что казалось, что весь повседневный гул был лишь немым писком на его фоне. Из-за этого все, кто находился рядом с кабинетом капитана, вмиг замолчали, ошеломлённо окидывая друг друга непонимающими взорами. – Сколько можно говорить, Голдберг?! – надрывался Уинтерс. Его глаза были налиты злостью, а пальцы сжимались в кулаки от напряжения. – Слушай внимательно то, что тебе говорят другие! Почему ты никогда не придерживаешься плана действий? – Потому, что… – только начал отвечать на поставленный вопрос клокер, как тут же был перебит капитаном. – Да мне плевать на твои отговорки! Ещё раз, – Нэвилл попытался успокоиться. Он шумно плюхнулся в своё кресло и, ударив кулаким по поверхности стола, окинул Голдберга жутковатым взглядом, – и я обязательно вышвырну тебя отсюда. Ты должен работать в команде, командная работа – азы всего! Но клокер – тот самый Арнольд Голдберг – снова был на другой, на своей волне, и совсем даже не пытался слушать капитана. Лишь неохотно соглашался со всем вышесказанным. Тайзер же молча наблюдал со стороны и тяжело вздыхал, то взволнованно смотря на Уинтерса, то с оскалом глядя на Арнольда. Действительно, сколько не говори этому ублюдку – всё будет делать по-своему. Он не один раз срывал своими опрометчивыми действиями все планы, мешал исполнению оных, из-за чего команда грабителей, видя в случившемся лазейки, умудрялась сбегать. Исключая его неосмотрительность, клокер тем не менее был лучшим бойцом из специального подразделения, сразу после бульдозера. Он был скрытным, всегда нападал неожиданно – что, помимо минуса, являлось также плюсом – и делал то, что иной раз помогало оторвать от остальных клоунов одного товарища, а, следовательно, утащить его за решётку, несмотря на то, что пресловутый Бейн потом вызволял из-под стражи своих грабителей. Никто не понимал, как, обладая такими данными и такими умениями, можно было раз за разом портить всё. Тайзер знал – как он думал – и понимал, что всё дело не только в легкомысленности, но и в нежелании клокера работать в команде. Он был словно не из своих. Не из стражей порядка. Он как будто бы был воином-анархистом, вечно жаждущим свободы действий и отсутствия всех планов и наставлений. Он хотел быть лучшим и единственным. Только никогда не понимал, что командная работа может сделать его этим лучшим и единственным, уникальным. Позже, в раздевалке, клокер молча сидел в стороне и потирал заботливо обработанное и перебинтованное медиком плечо. Несмотря на то, что он выглядел отстранённо, в его лице всё также сверкали нотки надменности. Он молча что-то читал, скользя пальцем по сенсорному дисплею, и иногда его взгляд, отрываясь от смартфона, скользил по толпе сослуживцев вокруг. – Предлагаю сегодня всем пойти со мной в бар! – гул мужских голосов в раздевалке перебил громкий трескучий голос бульдозера. Он только вышел из душевой кабинки, полностью нагим, совсем не стесняясь разгуливая в таком виде между шкафчиков. В своей броне дозер всегда кажется пухлым и крупным, на самом деле он крепкий и накаченный, чем всегда любил похвастаться. Даже в обычном разговоре мог ни с того ни с сего покрасоваться бицепсом. – Не могу, – грустно выдохнул медик. Он стоял у своего шкафчика и педантично перебирал все медикаменты, пододвигал шлем то на сантиметр вперёд, то на пару миллиметров в сторону. Когда перфекционист внутри него заликовал, он добро улыбнулся и обратил взор на своего товарища. – С девушкой иду сегодня в ресторан. – Вот не умеешь ты пиздеть, Финн, – залился раскатистым смехом дозер. Он пару раз хлопнул себя по груди и вытер крохотную слезу от смеха с уголка глаза. – Нет у тебя никакой девушки, ты даже создаёшь девственные микроволны вокруг себя, – продолжил он, чем вызвал у медика румянец, постепенно перешедший в настолько насыщенный красный, что сравнить цвет лица Финна можно было с его формой. Вокруг слышались краткие смешки других мужчин. – Что ты такое говоришь, Джордж? – возмутился он. – И сколько раз я просил: не зови меня Финн, я Финниан! – Хуинниан, – злостно буркнул бульдозер. – Эй, Гил, как тебе идейка? Если что – я угощаю. Тайзер, пропустивший весь начальный диалог, засмотревшись на уединившегося в стороне клокера, вдруг вздрогнул. Он с недоумением посмотрел на Джорджа, а, затем, как-то злостно захихикал, когда услышал что-то про деньги, а там уже мысль сама легла. – О, ну, если ты платишь, Джо, – ехидно пропел Гил, направившись к своему шкафчику, – то я только за! Но прежде, будь другом – не свети своей елдой! Всё помещение наполнилось громким смехом. Клокер уныло вздохнул. Ему совсем не нравилось находиться в такой толпе, обычно он успевал уходить отсюда ещё до того, как все начинали расслабляться, вести себя более фривольно и просто оттягиваться после продолжительного рабочего дня. Сегодня Арнольд решил задержаться на подольше, но, как и ожидалось, не произошло ничего необычного. Его ничто не связывало с этими людьми, он сам огородился от них и не пытался идти на контакт, что было взаимно. Голдберг захлопнул свой шкафчик и направился быстрым шагом к выходу, минуя толпу, скрываясь между другими мужчинами, тем самым уходя также незаметно, как и появляясь по время полицейского штурма. – Эй, Арни, – вдруг окликнул его Гил. Арнольд замер на месте, не успев сделать всего пару шагов до выхода. Поворачиваться он не решался, подумав, что в такой шумной толпе ему просто послышалось, однако для перестраховки всё также стоял, не шевелясь. – Куда помчался? Дела, что ли? – с усмешкой продолжил тайзер, когда все вокруг как по щелчку пальцев замолчали, прислушиваясь. – То-очно! – радостно протянул бульдозер. Застегнув ширинку на джинсах, он повернулся лицом к лицу к клокеру. – Гилберт дело говорит, чувак! Вечно тебя нет, когда мы с пацанами отрываемся по полной. Сходил бы с нами хоть разок в клуб! Не будь хуйлом. Арнольд продолжает молча стоять и все вокруг также молчат. Наконец, тяжело вздохнув, он поворачивается и ухмыляется: подло, гадко, в его манере. Тайзер не понимает, к чему эта ухмылка, и хмурится, только открывая рот, чтобы сказать что-нибудь колкое по поводу этого, но его моментально перебивает клокер. – С вами, свиньями? – провоцирует толпу на какую-то деятельность, что ему удаётся: кто-то злостно зашептался, кто-то зашевелился. – Ладно, уговорили. Хочу посмотреть, как вы в пьяном угаре набьёте друг другу морды. – Сукин ты сын, – сухо констатирует Гилберт. Он ухмыляется также гадко, как и Арнольд. – Слышь, чел, – вдруг вступается дозер, голос его звучит как никогда серьёзно. Он задумчиво чешет затылок и непонимающе хмурит брови, – вот, ебать, не будь у меня такого пиздатейшего настроения, я бы по стене тебя размазал. Толпа снова заливается гулким хохотом. Когда весь кагал одновременно направляется к выходу, тайзер теряет из виду клокера, но прежде, чем это произошло, напоследок он замечает довольную улыбку на лице Голдберга. Такие прогулки до бара устраивались почти что регулярно. По сути, каждый новый поход ничем не отличался от предыдущего, но это помогало ребятам расслабиться и сблизиться. Должна же быть хоть какая-то жизнь помимо работы. Только клокер предпочитал этим вылазкам тихие одинокие вечера у себя дома, в то время как тайзер отмечал, что жизни не познал бы, да и с ума сошёл от постоянной стычки с грабителями Payday, если бы не ребята, вечно тянущие его то туда, то сюда после рейдов. Он всё ещё хотел понять до конца всю философию Голдберга, ведь возможность работать в паре с этим ублюдком была может и не приятной вещью, но зато могла бы гарантированно повысить эффективность противостояния замаскированным клоунам. Сейчас Арнольду просто хотелось расслабиться, без задней мысли. Он снова отстранённо сидел за барной стойкой, потягивая что-то алкогольное – сам честно не разбирался, что – и задумчиво подглядывал за тем, как развлекаются другие. Гилберт тем временем глаз не спускал с него, всё думал, как подступиться к «товарищу», как поговорить. И вот когда очередная стопка была осушена, он резко уселся на высокий барный стул и заказал себе кружечку пива. – Необычно, правда? – Ну, – вздохнул Голдберг, – больше неприятно, чем непривычно, – его щёки горели пьяным румянцем, а светлые голубые глаза искрились чем-то наивным, детским. Кто бы мог подумать, что этот засранец может быть спокойным и добрым и – о, Боже! – общаться без иронии и сарказма. Перед тайзером словно сидел совсем другой человек. – Ну, привыкай. Будем теперь тусоваться вместе, а там дело и до работы дуэтом дойдёт, – захохотал Гилберт. Он слегка, по-дружески, пихнул клокера в плечо и потрепал его короткие, торчащие в разные стороны блондинистые волосы. – Кто сказал? – как бы сильно Анрольд не старался, его голос совсем не звучал также грубо и с такой же ноткой язвительности, как обычно. – Маккаллион, чего ты приебался-то? Сначала обругал, теперь зовёшь работать на пару. – Арни, я же вижу, что ты вовсе не тот хрен, которым постоянно притворяешься, – произнёс Гилберт. Он взял кружку и сделал большой смачный глоток. – Почему ты вечно бегаешь где-то в стороне? План перехвата клоунов один, а ты как обычно бегаешь где угодно, но только не там, где нужно. И ведь умудряешься помимо пиздюлей, получать от начальства также все лавры. Клокер, дослушав оппонента, тяжело вздохнул и отвёл взгляд в сторону. Повисла тишина, но только между ними – бар сейчас взрывался под напором разных звуков: от криков людей до громкой музыки. Воздух был спёртым, иногда в нём проскальзывали нотки женского парфюма, разящего мужского пота. Не обходилось и без типичных для таких заведений запахов алкоголя и сигаретной дымки. – У меня семья – все по отцовской линии полицейские, – после продолжительной паузы заговорил Арнольд. – Дед – обычный окружной полицейский – предпочитал работать в одиночку, характер просто сложный был. По крайней мере, он так говорил всем. А потом его вынудили работать с напарником: в этот же день напарника подстрелили. Спасти не смогли. Дед всё отнекивался, и от него, вроде как, отстали. Но потом его сгруппировали и отправили на предотвращение массового убийства. В тот день погибли десятки человек: от полицейских до мирных граждан и всех зачинщиков массового расстрела. Только дед живой остался. Тайзер молча слушал то, что ему рассказывал клокер. Он внимательно следил за каждым жестом мужчины, часто смотрел ему в лицо. Их взгляды часто встречались, но Арнольд самый первый моментально отворачивался в сторону. Он также звучал немного заторможено – будучи пьяным – и очень грустно. – Слушай, – начал было Гилберт, как тут же был перебит. – Отец мой тоже предпочитал работать в одиночку, но от него требовали работу в паре, – продолжил Голдберг, совсем не обратив внимания на то, что его собеседник хочет что-то спросить. – Он согласился. Первые несколько лет всё было в порядке, пока в одной крупной перестрелке он не ранил своего товарища. Смертельно. Так дальше и пошло. В одно время ему даже угрожали лишением свободы, так как думали, что он нарочно отстреливает своих напарников. Арнольд остановился, словно призадумался, но говорить что-то больше не решался. Он мялся, не в силах ровно усидеть на стуле, елозя по тому туда-сюда. То и дело, просил чего-нибудь на закуску у бармена. Тайзеру было ново видеть обычно нахального и самоуверенного клокера таким: в непринуждённой обстановке. Совсем не опасного на слово, а едва шевелящего языком из-за опьянения. Наверное, если бы не алкоголь, он был бы способен на парочку колкостей, но что-то подсказывало Гилберту, что не так ощутимо, как во время работы. – Ты думаешь, это наследственное? – тихо спрашивает Маккаллион. Так тихо, что кажется, что Голдберг не услышал. Но он моментально реагирует, положительно кивая головой. Тайзер вздыхает и отворачивается, обводя взглядом несколько случайных фигур в толпе. – Да не, чувак, это бред. Ты бегаешь в одиночку и часто лажаешь. С такой же завидной регулярностью получая пизды от начальства. По-любому, на тебе это «семейное проклятье» работает в обратную сторону. – Думаешь? – шёпотом интересуется Арнольд. Его лицо скривилось в сомнении. – Уж лучше получать нагоняи от начальства, чем считать трупы товарищей, убитых по моей вине, – с печалью в голосе произнёс он. – Уверен! Арни, чел, – Гилберт снова похлопал его по плечу и потрепал по гладковыбритой щеке, – я тебе отвечаю – всё будет заебись! Погибшие есть и будут, но не по твой вине уж точно, – навеселе говорит он и тут же поникает, смотря за плечо оппоненту. Щурится, присматриваясь, как-то злобно опуская уголки губ. – Так, ты тут это, не балуйся особо, а то, вижу, ты с алкоголем на «вы». Поговорим завтра, ладно? А я побежал, Джо опять перебрал и лезет на бедного Финна – покрывать, как самочку. Голдберг моментально залился громким пьяным смехом, хрюкнув от удовольствия и пряча лицо в руках. Тайзер на мгновение замер, созерцая это, а затем, улыбнувшись собственным мыслям, рванул на помощь медику. Вечер, на удивление, закончился тихо. Все спокойно разошлись по домам – клокер раньше всех, с непривычки, да ещё и умудрился, будучи пьяным до безобразия, правильно сориентироваться. Пожалуй, в этот день недовольным остался лишь медик, который хоть и не первый раз переживал подобное поведение бульдозера, но каждый раз боялся, что на помощь ему никто не придёт. Вот каково это – товарищеский дух. Вот что значит быть вместе не только на работе, но и повседневности. Хоть Голдберг и держался в стороне, он всё равно ощущал себя частью тусовки. Это всё очень чётко отпечаталось в сознании Арнольда. Который, по дороге домой, а также на следующее утро, тщательно обдумывал всё, что сказал ему Маккаллион.***
Новое сообщение о стрельбе почему-то не оставляло сомнений о том, что в одном из районов Вашингтона работает так нелюбимая слугами закона группировка Payday. Первые прибывшие на вызов полицейские, которые обычно пытались словесно урегулировать ситуацию, подтвердили все догадки – замаскированные клоуны снова решили опустошить престижный ювелирный. SWAT-грузовик мчался на огромной скорости, шумно тормозя на резких поворотах. Все машины сразу же перестраивались и разъезжались, слыша громкую сирену. Внутри сидело несколько человек, в числе которых были и тайзер и клокер. Последний обычно добирался обходными путями и предпочитал появляться скрытно, вылезать из канализации или вентиляции. Но сегодня он был со своим новоиспечённым напарником тайзером. Гилберт обещал, что если Арнольд будет держаться близко к напарнику – успех выполнения поставленной задачи гарантирован. Все остальные спецназовцы смотрели на клокера с некоторым недоверием, но, скорее, с интересом. Возможно, сегодня именно тот день, когда банда Payday будет наказана раз и навсегда. Откроются все её секреты, местоположение других участников группировки. Всем сейчас казалось, что абсолютное сотрудничество и слаженность действий, наконец, сделают своё дело. Первым из грузовика выскочил тайзер, за ним бульдозер. Когда из кузова выпрыгнул клокер, он моментально получил указание скрыться в переулке, куда, очевиднее всего, отправляются двое из грабители. Тайзеру же было велено проследовать за клоунами секундами позже. – Сегодня наш день, брат, – довольно ухмыляется Гилберт, говоря в микрофон рации. Арнольд молча скрывается за мусорными баками и озирается по сторонам. Пробегающая мимо девушка усердно отстреливалась из винтовки, но обнаружив, что магазин полностью опустошён, она моментально поспешила скрыться где-нибудь за углом. Но не успела. Клокер, среагировав, тотчас помчался вслед за ней. В этот раз всё произошло гораздо быстрее, чем обычно: доля секунды и жертва была повалена наземь, истошно кряхтя от боли. Арнольд не жалел сил, проходился ударами полицейской дубинки по всему, что было видно и не спрятано за нагрудным бронежилетом. – Знаю, знаю. Опоздал, – насмешливо произнёс он искажённым механическим голосом. Грабительница тщетно пыталась накрыть лицо руками, надрывно крича от града ударов. – Вижу ещё одного, направляется прямо к тебе, – раздался громкий голос тайзера в динамике рации. – Этот мой! Заряжен и готов в бою! – задорно произнёс он, видя, как один из клоунов стремительно приближается к клокеру. В эту же секунду раздался треск электричества и бегущий на помощь клоун замер, содрогаясь в болезненных конвульсиях от ударов тока. Гилберт довольно улыбнулся, только хотел было браво скомандовать «хорошая работа, партнёр» в рацию, как неожиданно его лицо вытянулось в изумлении. Содрогающийся на ровном месте мужчина рефлекторно нажимал на курок пистолета, что сжимал в руке, и стрелял в разные стороны. Раньше тайзер не сталкивался с подобным: будучи шокированными – в прямом смысле слова – клоуны всегда целились и палили прямо себе под ноги. Отпустив кнопку шокера, Гилберт перекатывается и прячется за углом, когда одна из пуль рикошетом попадает ему прямо в каску, застряв в забрале. Будучи возмущённым подобным, он совсем забывается и, заметив движение оправившегося от шоковой терапии грабителя, снова нажимает на кнопку, так резко и так сильно, что та едва ли не западает. Тайзер смакует каждый треск электрического потока, наслаждается голубым свечением. Ровно до тех пор, пока не слышит радостный вопль клоуна. – Одним клокером на свете меньше! Гилберт замирает и от неожиданности роняет своё оружие на землю. Он смотрит на то, как его напарник, его товарищ Арнольд делает два кратких шага вперёд и начинает падать, поворачивая голову и смотря абсолютно стеклянными глазами – едва проглядывающими из-под очков ночного видения – на тайзера. На его лбу зияла сквозная дырка от пули, и ещё несколько таких кровоточило прямо на шее мужчины. Голдберг замертво падает на землю с глухим шлепком, под ним моментально растекается кровь. Маккаллион молча наблюдает за смертью товарища и мир вокруг него останавливается. Он не видит ничего вокруг, кроме бездыханного тела клокера. Дыхание моментально спирает, в голове отрывочно звучать фразы из рокового диалога в баре. Особенно громко и чётко он вспомнинает фразу Арнольда, которую тот произнёс, пока они ехали сюда. «Я хочу быть уникальным в своём роде. Хочу разбить семейное проклятье. Быть командным игроком, быть товарищем всем и каждому.»***
– Чёрт бы побрал этих клокеров! – громко и злобно сетовал Уинтерс. Он был настолько взбешён, что готов был перевернуть и разбить всё в своём кабинете, но внешне выглядел максимально хладнокровно. Лишь нервно стучал пальцами по поверхности стола. – Все как на одно лицо – что физически, что морально! Гилберт молча стоял и наблюдал за тем, как нервничает капитан. Всё, что говорил Нэвилл, было чистейшей правдой. Новенький в подразделении, который занял место Арнольда, был таким же отстранённым и упёртым, едким типом. Каким бы странным это совпадение не было, Маккаллион знал наверняка – вмешиваться в это он больше не будет. Потому, что клокер уникален такой, какой он есть. Одинок, потому что уникален.