Серена

Аниту трясло. Она сидела на скамеечке, обхватив себя руками, и в сотый раз перечитывала слова и ноты. Всё хорошо, всё в порядке, уверяла она себя, но это не особо-то помогало. — Ты как? Гейл положила подруге руку на плечо. Ей было немного боязно за лучшую подружку. Всё-таки столько пережить… Это надо быть сильной. По-настоящему сильной. — Нормально. Жить буду. — Так, дети, постройтесь! Молоденькая учительница музыки и низенький, хмурый мальчонка с гитарой за спиной, вышли из актового зала. — Итак, сегодня мы выбираем лучших для нашей сцены! — пафосно начала училка, и все заскучали. — Самых лучших. Ведь те, кто будут выступать, достойны высшей награды. Специально для этого, мы пригласили звезду кино и сцены. Она будет петь с вами. — И кто эта звезда сцены? — крикнул кто-то из толпы. — Сама Моника Джордс. Она сказала, что обязательно приедет. Толпа учеников зашелестела. Анита сидела огорошенная. Так Моника приедет и так? Значит она, Анита, тем более должна попасть в группу! Моника увидит и услышит, как она поёт, играет на гитаре и стоит на сцене не боясь, и сразу же, сразу же извинится перед ней за все двенадцать лет, что считала её обузой. И Анита, конечно, сразу же простит. И назовёт Монику так, как мечтала назвать всю жизнь — мама… — Анита! Анита, ты чего? Гейл легонько подёргала подругу за рукав. — А? Да нет, всё нормально. Я просто рада, что она приедет. — Вы с ней, вроде, не очень-то ладите. Зачем тебе её ждать. Анита погрустнела. — Мне всегда не хватало её, — наконец тихо призналась девочка. — Очень хотелось, чтобы она прекратила считать меня лишней. Прекратила ненавидеть и издеваться. Я ни разу в жизни не назвала её мамой. А она меня — дочкой. — Мне бы тоже. Я тебе ведь солгала. Плевать на меня мама моя хотела, я даже не знаю, кто она. Девочки замолчали, а толпа, тем временем, быстро убывала. Училка оказалась знатоком и настоящие таланты распознавала с первых нот. Но пока таких было всего двое: братья-близнецы, играющие на синтезаторе и гитаре. — Страхово, — пробормотал какой-то узкий мальчик, садясь рядом с Анитой. Узкий в прямом смысле. Лицо его было каким-то вытянутым вниз, с острым подбородком, волосы по вискам сбриты наголо, а на макушке наоборот, высокая шапка. Руки и ноги у него были длинные, а обтягивающие джинсы подчёркивали излишнюю худобу. Мерзкая жёлтая футболка наоборот, была ему великовата и висела мешком. В длинных, узких пальцах он держал барабанные палочки. — Ты барабанщик? — с интересом спросила Анита. Мальчик внимательно взглянул на неё. При всём своём жалком виде, его шоколадно-карие глаза были пронизывающими и изучающими. Он смотрел на всё так, словно фотал в быстрой съёмке. Ни на чём взгляд особо не задерживал, лишь иногда приглядывался. — Угу. А ты гитаристка? — Да. Тебя как зовут? — А… Тони. Меня Тони зовут. — А я Анита. Анита протянула Тони руку. Он почти с ужасом посмотрел на неё и начал, что-то бормотать, про загрязнения, и какие-то невиданные болезни. Так или иначе, пожимать руку девочки он отказался. — Так, ещё барабанщики есть? Тони и ещё пара человек подняли руки. — Заходите все. Потом будем пробовать солистов. Кто у нас солисты? Анита и большинство девчонок, подняли руки. Её рука нещадно тряслась и учительница тут же обратила на неё внимание. — Не надо трястись, девочка. Заходи-ка ты в зал. Учительница подмигнула ей и поманила рукой барабанщиков. Не веря своей удаче, Анита почти побежала за ними. Учительница захлопнула дверь. — Итак, барабаны, кто первый? Толстый, давай ты. Пухлый мальчишка покраснел и, едва уместив свой жирный зад на стуле, принялся что-то выбивать. После первых же ударов стало ясно, что играть этот чудик не умеет. — Следующий, — фыркнула учительница. Тони вновь остался в стороне, а сама училка подсела к Аните и прямо заявила: — А знаю, кто ты. На миг у Аниты всё внутри перевернулось. Неужели училка — тоже серена? — Вы с матерью не похожи, ни капельки. Но есть у вас одна общая черта. — Внезапно заявила училка. — Вы любите одинаковые побрякушки. Палец девушки ткнул в медальон Аниты и она вновь насторожилась. — Я не ошибаюсь? И фамилия у вас одна. — Вы правы. Моника — моя… гм… вы поняли. — Поняла уж. Так, иди со сцены. Узкий, давай хоть ты. Нам нужны барабаны, а брать Бобби я не хочу. Обе, училка и Анита, уставились на Тони. Тот нервничал так, что чуть не выронил палочки. Но, наконец собравшись, он стукнул по барабанам и началось… Анита сразу уловила чёткий ритм. Даже несмотря на грубость, он завораживал и просил подпевки. Анита утопала в ритме. Вокруг неё словно витали ноты, а руки потянулись к струнам гитары. Пальцы забегали по ним, подстраиваясь под барабанный ритм Тони. Ещё секунда, и она медленно начала менять музыку, так, чтобы мальчик перестроился под неё. Ноги подняли её с кресла зала и Анита поднялась на сцену, с закрытыми глазами. Песня полилась из неё, как вода из чайника. Она позабыла всё. Сейчас для неё существовали лишь ритм, слова и музыка. Тони бил в барабаны, точно, чётко. Он был идеальным барабанщиком. Никто не заметил, как двери зала приоткрылись. Песня Аниты проникала в мозг всех в здании. Она завораживала и все шли на прекрасный звук. Чарам не поддались лишь двое мальчишек, которые препирались в коридоре перед актовым залом. Они сразу поняли, что что-то не так и надо на время прекратить спорить. Лео посмотрел на толпу, с безмятежно-счастливыми лицами, которая, словно загипнотизированная, шла в актовый зал, не соблюдая очереди. — Песня серен, — прошептал Хавьер, хватая за руку какую-то девчонку. Она даже не заметила этого, просто идя дальше и высвобождая, при этом, свою руку. — Анита что, их гипнотизирует? — Она нечаянно. Дурочка. Гейл подошла к ребятам, на лице её была растерянность и страх. — Я не знаю, когда кончится песня. Нам надо срочно заткнуть Аниту, пока вся школа не задавила её. Но Аните было плевать. Она не открывала глаз, ничего не слышала и лишь пела, пела, пела… Но в её песню вдруг ворвалось нечто инородное. Кто-то длинно и настойчиво звал её по имени. Анита лишь на секунду открыла глаза. И закричала. Это был её кошмар, самый первый и ужасный. Куча людей, они идут отовсюду, и все смотрят лишь на неё, внимают каждому звуку и жесту. Застывшие в немом блаженстве, их лица ничего не выражали, кроме бесконечного счастья. Вот она, песня серен. Великая, могучая сила, что заставляла моряков плыть на скалы. Анита резко заткнулась. У какой-то девчонки из ушей пошла кровь от её вопля. Лео, Хавьер и Гейл прорывались к ней через толпу, начинающую приходить в себя. Они удивлённо оглядывались и переговаривались, кто-то лез в уши и смотрел на пальцы в крови. У Аниты спёрло, от ужаса, дыхание. Тони невозмутимо сидел за барабанами. Училка, пришедшая в себя, посмотрела на Тони и Аниту. — Это было… потрясающе! Великолепный дуэт! Вы приняты! Итак, фамилии и имена, пожалуйста. Девушка достала какой-то список и ручку, вперив взгляд в новых членов группы. — Эээ… Анита Джордс. — Энтони Морф. Учительница тут же записала и только сейчас обратила внимание на толпу учеников, среди которых было и пара учителей. — Так, а что вы все тут делаете? Ждите за дверью, будьте так добры. А вы, мисс Джордс и мистер Морф возвращайтесь на уроки. Хотя… О, боже, я часы разбила. Думаю, вам можно идти домой. Анита, дорогая, да вы едва на ногах держитесь! — Мы проводим, — тут же сказал Лео, едва не таща Аниту из зала, лавируя в толпе гудящих учеников. — Ага, проводим! — кивнула Гейл. В ближайшем пустом коридоре Лео перенёс всех в Египтус.