Наследники

Мустанг стоит перед его столом, вытянувшись по струнке, и Брэдли пока делает вид, что не замечает его. Он перевидал много таких: молодые офицеры, которые спят и видят себя в кресле фюрера; вряд ли кто-то из них поднимется выше бригадного генерала. Мустанг, впрочем, из другого теста. Брэдли наблюдал за ним — не слишком пристально, но тем не менее. Подходящая биография для фюрера; достаточно упорства, чтобы не сдаться на полпути; талант, выделяющий его из толпы; слабость, которая поможет Брэдли притормозить Мустанга, если тот зайдет слишком далеко. Он, разумеется, знает, что у Отца другие планы. Брэдли должен стать последним фюрером, после него Аместрис перестанет существовать, — но Брэдли, наверное, слишком человек, чтобы так легко с этим смириться. Он бы предпочел прожить свою жизнь, не завися от чужих планов; в его собственных планах он рано или поздно уступит кресло фюрера кому-то, кто будет достоин его занять. Мустанг пока не достоин: всё, что он делал в Ишваре, висит на его плечах тяжким грузом. Как он будет управлять страной? Ему нужна закалка. Пожалуй, Брэдли проследит за этим: стоило бы устроить кандидату испытания, чтобы понять, оправдает ли он возложенные надежды, чтобы приготовить его к испытаниям будущего. Быть фюрером — нелегкая ноша; пожалуй, тяжелее, чем ноша государственного алхимика. Но Мустанг — отличная заготовка. Заготовка уже устала стоять в одной позе: он тревожно посматривает на Брэдли, явно пытаясь понять, зачем его вызвали. Начальство заметило, что он слишком часто заходит в один из местных борделей? Брэдли готов закрыть на это глаза: за время военной кампании солдат соскучился по любви. В случае Мустанга это любовь матери; но его начальству об этом не положено знать. Или, возможно, Мустанг беспокоится о своем назначении? Его могут послать на границу, чтобы он готовился отразить новую атаку — или напасть первым. Аместрис не обороняется, Аместрис нападает. Или еще что-то? — Здравствуйте, майор, — Брэдли наконец смотрит прямо на него, и Мустанг щелкает каблуками. — Вольно. Садитесь, — Брэдли улыбается ему. Мустанг похож на него самого — до того, как он стал гомункулом. Интересно, кем бы назначил Мустанга Отец? — Я хотел поговорить с вами наедине, майор Мустанг. Я видел ваш послужной список — очень впечатляет. Вы далеко пойдете. Мустанг нервно благодарит его. Он-то своими заслугами явно не гордится. Тем лучше: возможно, именно фюрер Мустанг окажется тем человеком, который нужен этой стране. Возможно, именно он станет последним фюрером — не всё же Аместрису быть диктатурой, стоит и о смене режима подумать. — Вот как раз о вашем будущем я и хотел поговорить. — Брэдли придвигает к себе папку. Мустанга уже назначили на новое место: будет при Груммане, на востоке. Старик за ним присмотрит — научит его некоторым вещам, которые Мустангу стоило бы знать, и придержит его до поры до времени. — Я думаю, майор, что вы однажды станете великим человеком. Вы уже герой, конечно, но вы вряд ли остановитесь на этом. Есть несколько вещей, которые вам стоит знать. Брэдли поудобнее устраивается в кресле. Отличное кресло — его выбирала жена, беспокоясь о здоровье мужа. Вот с этого, пожалуй, и стоит начать. — Я помню себя в вашем возрасте. Я тогда был совсем еще зеленым лейтенантом. И не думал даже, что стану фюрером... Мои амбиции так далеко не заходили. Но вы не ограничиваетесь малым, верно? — он улыбается почти отечески. С Селимом, разумеется, такого разговора никогда не будет; скорее уж Селим охотно воспитывает младшего брата, заносчивый ублюдок. — Так вот... Оглядываясь назад, я вспоминаю, что привело меня на вершину. Один я бы никогда не добился такого, и знаете, в чем секрет? Кроме философского камня, разумеется. Про это Мустангу знать пока рано. — У вас была надежная поддержка? — осторожно предполагает Мустанг, и Брэдли удовлетворенно кивает. — Именно. Моя милая супруга. Вы уже встречались с ней? Заходите как-нибудь к нам в гости. Может быть, поужинаете с нами, пока вас не назначили на новое место. Она была первой, кто в меня поверил. Вы знаете пословицу? За всеми великими мужчинами стоят великие женщины. Вот так и моя жена всегда стояла за моей спиной. Я пообещал, что дам ей всё, чего она только пожелает... и исполнил обещание, — доверительно сообщает он, наблюдая за Мустангом. Тот, кажется, сбит с толку — тем лучше. — Она — источник моей силы. И она же — моя величайшая слабость... но поверьте, это стоит того. — Иметь подобную слабость?.. — Мустанг, кажется, ему не верит. Очень зря. — Вы поймете, когда встретите подобную женщину. Ради нее вы преодолеете любые препятствия, и она всегда будет поддерживать вас на этом пути. Мустанг пялится в стол. Вспомнил кого-то, значит. Брэдли даже догадывается, кого: их в Ишваре частенько видели рядом. Может, уволить ее под шумок? Хотя, пожалуй, это плохая идея. Брэдли читал и ее личное дело тоже — характеристики из академии, отзывы начальства в Ишваре. Впечатляет. Оставить при Мустанге? Пусть ведет его вперед. Армейские правила, конечно... но если Мустанг собирается всю жизнь следовать правилам, значит, Брэдли его переоценил. Кто знает — может, Брэдли увидит день, когда эти двое свергнут его вместе. — Друзья, разумеется, тоже не помешают. Но семья — вот для чего мы живем, майор, вот к чему мы все стремимся, — Брэдли тихо хмыкает, и Мустанг вскидывает голову. — Тут, должен сказать, мы с вами в выигрыше. Мы оба сироты, вы это знаете, и мы вольны выбирать семью по своему вкусу. Так что выбирайте с умом, майор Мустанг. И я надеюсь, что мы с вами еще вернемся к этой теме. Так что, как насчет ужина? Они разговаривают еще несколько минут — Брэдли упоминает, что за ужином расскажет о новом назначении, и глаза Мустанга загораются. Он хочет остаться в Централе, но восток пойдет ему на пользу, Брэдли уверен. К тому же он знает кое-кого, кто заканчивает военную академию на востоке — стоит надеяться, что Мустанг пришлет запрос прежде, чем ее перехватит кто-то другой. Впрочем, нет: Брэдли проследит за тем, чтобы все прошло правильно. Она должна попасть к нему, он должен встретиться с ней; Отцу же с его планами остается только пожелать удачи. Мустанг прощается и выходит, и Брэдли провожает его взглядом. Сам копает себе могилу, подумать только. Дает в руки самому многообещающему из своих офицеров страшнейшее оружие, которое только изобрело человечество, — любовь и надежду. Тем лучше; староват он уже для всего этого. Пора уступить дорогу молодым. *** Горничная объявляет о прибытии мисс Хоукай, и Адела выходит ее встретить. — Здравствуйте, моя дорогая, — она тепло улыбается, — проходите. Я рада, что вы пришли. Риза смущенно улыбается в ответ. Она сегодня в штатском — и хорошо. Конечно, в униформе она смотрится неплохо, но Адела сегодня хочет поговорить с Ризой, а не с лейтенантом Хоукай. — Зовите меня просто Адела; сегодня здесь нет никого, кроме меня и прислуги. Я отправила мальчиков на свежий воздух: Селим просто обожает ходить в парк с отцом, да и мне не помешает отдохнуть от них пару часов. В гостиной Адела усаживает Ризу на диван, и другая горничная приносит чай — очень вовремя. Охраны в комнате нет: Адела хочет поговорить с Ризой наедине, без лишних ушей. Даже горничная тут лишняя, и Адела отпускает ее взмахом руки. — Расскажите о своей жизни, Риза. Как вам работа у моего мужа? Надеюсь, он не слишком вас загружает? Риза начинает рассказывать — короткими фразами, тщательно выбирая слова. Кажется, она от нового места не в восторге; первая из всех адъютантов ее мужа, кто не рад подобному назначению. — Я слышала, до этого вы долго работали у полковника Мустанга? Не жалеете о том, что пришлось уйти? — Адела придвигает к Ризе ее чашку. — Я привыкла работать с полковником, — Риза пожимает плечами. — Сложно перестроиться. У фюрера Брэдли совершенно другие методы. Но он терпимо относится к моим ошибкам — и очень много делает сам, не привлекая меня. — Считайте это заслуженным отдыхом. Я слышала, полковник очень требователен к своим подчиненным? Хотя он больше известен как видный жених, конечно... по крайней мере, в кругу офицерских жен. Видите ли, моих подруг больше интересуют сплетни о личной жизни полковника Мустанга, чем его профессиональные качества. — Полковник... единственный в своем роде, — уклончиво отвечает Риза, — но он не самый подходящий кандидат в женихи. «Зато прекрасный кандидат в фюреры», — хочет сказать Адела, но молчит. Она знает, что Кинг до сих пор не оставил эту идею — назначить преемника и уйти на покой, — и Мустанг пока что первый из всех претендентов. Талантливый алхимик и блестящий военный, ловкий политик, не лишенный представлений о морали; правда, его образ жизни оставляет желать лучшего, но кто из его коллег без греха? Адела отрезает себе кусочек кекса. — Я плохо его знаю, честно говоря. Он был у нас с визитом много лет назад... тогда только закончилась эта ужасная война, он ждал нового назначения — и Кинг пригласил его к нам. В нашем доме тогда перебывало много молодых офицеров... но он особенно мне запомнился. Кинг всё уговаривал его жениться, но полковник Мустанг решил, что адъютант ему нужнее жены. Я слышала, он буквально украл вас из-под носа генерала Армстронг? — Ее заявка пришла на день позже, — стойко отвечает Риза. Она не могла не заметить намек, но решила его проигнорировать; что ж, Адела не собирается так просто сдаваться. — Сейчас я думаю, что это даже к лучшему. Вряд ли бы вы согласились тогда на подобное предложение. Хотя, кажется, он уделяет больше внимания своей карьере... Пробивает путь наверх всеми способами. Риза вскидывает голову. — Почему вы об этом заговорили? — Мы обсуждали с Кингом его карьерный путь. И сразу после Ишвара, и несколько лет спустя, и после перевода полковника в Централ. Мой муж не вечен, и он уже задумывается о будущем страны. В Аместрисе много молодых офицеров с большими перспективами, но я уверена, что имя полковника звучало чаще остальных. В том числе потому, что у него есть вы, его поддержка и опора... не в том смысле опора, конечно, в каком я привыкла это понимать. Вы, Риза, особый случай. Единственная в своем роде, да? Адела пристально наблюдает за ней. Риза молчит: кажется, не может поверить тому, что только что услышала. — Я... не вполне понимаю, что вы имеете в виду, — наконец говорит она. — Фюрер... хочет назначить полковника Мустанга своим преемником? — Дождавшись кивка Аделы, Риза медленно выдыхает. — Какое отношение к этому имею я? Разумный вопрос; на первый взгляд Риза ничем не примечательна — для тех, кто совсем ничего о ней не знает. Адела не может сказать, что и сама знает о Ризе много, но она видела ее личное дело. Риза определенно слишком хороша для простого адъютанта. Ее муж, помнится, высказал отвратительную, но точную мысль: Риза слишком ценный инструмент — она должна попасть к правильному человеку; потому и предложил Аделе ее пригласить, чтобы они убедились: Риза будет действовать точно по плану. Ох, как жаль, что нельзя прямо сказать об этом! Конечно, и сама Адела не в курсе всех деталей плана, но Кинг просто хочет защитить ее — вполне разумное желание. Адела знает свою роль: этого пока достаточно. — Вы — самый близкий к нему человек. Сколько лет вы уже знакомы?.. Если кто и сможет помочь ему в пути наверх, то это вы, Риза. Впрочем, думаю, вы и так об этом знаете. Риза вздрагивает. У них, скорее всего, уже есть план: жаль, что Адела не может спросить, в чем именно он заключается. Риза давно могла бы получить куда более выгодное назначение, но все эти годы она предпочитала оставаться при Мустанге; Адела не верит, что всё дело в его красоте. Все же они с Кингом выбирают не самого преемника: они выбирают дуэт. Без спутника — не обязательно супруга, Адела вовсе не ханжа, — даже самый талантливый претендент не сможет стать фюрером и уж тем более не сможет удержаться на этой должности; это всегда была работа для двоих. — Как я могу помочь ему, как вы выразились, в пути наверх? Теперь я даже на него не работаю. — Не вся помощь предполагает официальную работу. Я никогда не работала вместе с моим мужем... во всяком случае, в армии. К тому же сейчас вы можете общаться с полковником не с позиции начальника и подчиненной. До этого вас ограничивали армейские правила, а теперь единственный мужчина, с которым у вас могут быть внеуставные отношения, — это мой муж. И вы сами знаете, что с его расписанием у него нет времени еще и на любовниц, — Адела касается ее руки. — Сейчас вы можете позволить себе насладиться положением — следующий такой шанс выпадет вам в лучшем случае через несколько лет. Риза молчит. Адела помнит себя в ее возрасте: несколько лет ожидания казались ей вечностью. А сколько они уже ждут? С Ишвара? Или даже больше? Кажется, они были знакомы и до войны. Она представляет, разумеется, во что она втягивает бедняжку: иногда ей кажется, что даже фюрером быть проще, чем женой фюрера. У него есть советники, генералы, целая страна подчиненных; у нее нет никого, кроме прислуги, но от нее слишком многое зависит. Для большинства женщин в этой стране подобное оказалось бы непосильной ношей; много лет назад и сама Адела не думала, что выдержит такой груз. Но у Ризы есть внутренний стержень, и, кроме того, она знает своего полковника. Иначе не доверяла бы ему, верно? Иначе не поддерживала бы его. — Подумайте о моих словах, Риза. — Адела откидывается на спинку дивана. Риза молчит: она определенно подумает, и Адела почти уверена в том, какое решение Риза примет. Самая трудная пара из всех, что ей попадались. До этого речь шла максимум о счастливом браке; сейчас на кону — судьба всей страны. Ох уж это молодое поколение.