Шрамы

==> Будь Дейвом Страйдером. Ты откинулся на спинку стула, на который сел. Вернее сказать, ты просто свалился на него, потому что ноги едва держали, а мышцы буквально все болезненно пульсировали и ныли. Ты тяжело выдохнул. Тренировки с Бро всякий раз становились тяжелым испытанием. Он всегда побеждал. Однако сегодня тебе удалось задеть его, и на щеке брата теперь красовался тонкий кровоточащий порез. Это стоило тебе режущего удара, пришедшегося на грудь. Рана кровоточила и саднила, но ты был горд своим сегодняшним трофеем. В поле зрения появилась высокая фигура, загородившая яркий свет закатного солнца, шедшего из единственного окна в ванной. Тебе не нужно было поднимать головы, чтобы узнать, кто это. Он был твоим единственным обществом в этой душной квартире. Длинное лезвие катаны поддело футболку и потянуло вверх. Послышался треск ткани. Плевать, одежда все равно была вся изрезана в бою, да еще и пропитана кровью так, что ты сомневался, отстирается ли она вообще. Катана Бро дошла до горловины, легко царапнула кожу, разрезая футболку и оголяя твое тело. Естественно он сделал это нарочно. Старший Страйдер никогда бы не допустил такой оплошности, меч был словно продолжением его руки, не иначе. Избитые губы усмехнулись. Бро опустился перед тобой, присел на одну ногу. Его руки легли тебе на колени и развели ноги, чтобы он смог быть ближе к тебе. Ты закрыл глаза. Кожей ощутил его дыхание, когда тот нагнулся, чтобы осмотреть твою рану, которую сам же и нанес. Бро не сдерживался в бою, атакуя с полной самоотдачей. Ты не знал хорошо это или плохо, потому, что хоть это и делало тебя сильнее, ты ненавидел тот страх перед атакой противника, ту острую боль, когда кожу разрезает лезвие, и бьющееся в груди какое-то звериное чувство самозащиты. Но ты любил те моменты после особенно тяжелого боя, когда ты просто не мог держать себя на ногах, и брат подхватывал тебя, нес с крыши домой, чтобы залатать глубокие раны. Мужские грубые пальцы провели по коже у пореза, ты поморщился. В следующее мгновение услышал звук прокручиваемого крана и льющейся воды под большим напором. Бро снова опустился на колени между твоих ног и принялся вытирать кровь с груди. Он не был слишком аккуратен, словно всего лишь стирал со стола пролитую газировку, ткань грубо задевала большой порез, заставляя тебя против воли вздрагивать и корчиться. Капли холодной воды смешивались с кровью и текли по торсу вниз. Покончив с этим, Бро откинул пропитанное кровью полотенце в раковину. Пришло время для самого болезненного — рану предстояло зашить. Звякнув, на кафельный пол опустилось металлическое блюдо с нитками, ножницами, перекисью и так странно загнутой полукругом иглой. Ты шумно вздохнул, подняв глаза на Бро. Его обычно спокойное лицо на сей раз было напряжено и сосредоточенно. Открыв было рот, чтобы сказать это, ты внезапно почувствовал жгучую боль. Тебя тряхнуло на стуле, но рука брата схватила за плечо и усадила обратно. Игла вошла в кожу. И она проделывала это раз за разом, тебе не дали и минуты, чтобы прийти в себя. Ты ощущал, как острый металл прокалывал кожу грубо и резко, как нить трется, стягивая рану и насыщаясь кровью. — Блять! — ты крепко сжал зубы, схватившись за рубашку брата. Он никак не реагировал на твои измученные стоны и проклятия. Настолько ты был вымотан, что силы оставались только на то, что бы сильнее стискивать белую ткань и хоть как-то сдерживать свой голос. Очередной стежок. Ты почувствовал, как немеет то плечо, за которое он схватил тебя, чтобы удержать на месте. Плевать. Он здесь, прямо перед тобой, между твоих ног, склонился над грудью и дышит прямо на оголенную кожу. Плевать на все, кроме этого. Последний стежок. Бро обрезал нить и отложил орудие пыток обратно в блюдо. Ты выдохнул неровно, тебя прервал тихий стон, который вырвался из горла. Раны снова коснулись. Точно не пальцы, руки брата твердые и мозолистые, а не мягкие и влажные. Пока ты думал, оно двинулось вдоль по шву, по пути задевая все грубо сделанные стежки. Ты застонал снова, открывая глаза. У твоей груди находилась голова Бро, но на нем не было привычной серой кепки. Ты ясно увидел, как по ране скользил его язык. О Господи. — Брооо, — ты вцепился в стул, потому что тело начинала пробирать дрожь. Нет, это было не больно. По сравнению с тем, что происходило тут минуту назад, это казалось высшим наслаждением. Ты ощущал как при движении кожу царапает легкая небритость брата, лишний раз подтверждая реальность происходящего. Было в этом что-то извращенное, когда его горячий язык слизывал остатки крови с пореза, изредка задевая кожу губами. Но для тебя также этот жест был чем-то вроде извинения. Страйдер старший никогда бы не сказал тебе «прости», он бы предпочел сделать это в другой манере и Боооожеее бляяяяять. — Нннннхх, — дискомфорт отступил, взамен пришло наслаждение, — д-да, да. С ним можно было быть честным. Вы не сближались разговорами или совместными занятиями — никогда, вы делали это на другом уровне. Почти ненормальная страсть в драке, желание доказать превосходство и вторящее ему желание подчиниться. Вместо касаний — удары мечом, вместо объятий — рукопашный бой. И даже если в твое тело будет всажена его катана, ты все равно подашься вперед к нему, пускай тем самым сильнее насаживаясь на клинок. Здоровыми братскими отношениями это не назвал бы и человек с самыми низкими стандартами. Но вам, в общем-то, было насрать на других, эта квартира становилась последним оплотом и одновременно тюрьмой вашей противоестественной страсти. — Ты весь дрожишь. Не сдержавшись, ты застонал, переходя на скулеж. Голос Бро показался сродни фарам машины в темноте, обличающим твое постыдное положение. Его большие ладони огладили бока сквозь изодранную кофту, и ты начал ловить воздух. Язык ушел из зоны ранения, теперь он ласкал ниже, облизывал и целовал на животе. Разряды удовольствия прошибали по позвоночнику, ударяли в мозг. Ты выгнулся в спине, подставляя чувствительную кожу его языку и губам. Больше, больше. Хочется чувствовать его и там, и в других местах, и… Он что, только что коснулся твоего стояка? Ты прикладываешь все свои силы, чтобы балансировать на грани эмоций, удержаться и не пасть в безумство. Так далеко вы еще ни разу не заходили. Брат, казалось, оставался все таким же бесстрастным, даже когда проводил рукой по твоему напряженному члену под джинсами. Дыхание сбилось, и ты уже даже не старался сдерживать тихие постанывания, неловко толкаясь ближе к его прикосновениям, чувствуя, как всего тебя продирает удушливой жаркой волной. Раздался стук. Ты синхронно с Бро резко повернул голову к источнику. На окне сидела ворона, она вертела головой, так же оглядывая странных людей, которые занимались какими-то чудными делами. Ты, блять, ненавидишь ворон. Брат встал с пола, поднимая кепку и надевая ее на себя. Момент был упущен. Захотелось бросить в чертову птицу чем-нибудь большим и, желательно, тяжелым. Кинув на тебя пустой взгляд, Бро зашагал к двери. Ты не знал, что могло бы произойти, если бы пернатая так внезапно не постучала в окно. Во что еще более безумное вылилось бы ваше секундное сумасшествие? Затем он вернулся, и в тебе болезненно шевельнулось что-то вроде надежды. Но он лишь забрал свою катану и вновь ушел, оставив тебя в ванной одного. Постепенно на твоем теле стали остывать следы от его прикосновений, и ты почти жалел, что не в силах отматывать время назад. Ты бы вернулся на тот момент, когда его губы впервые коснулись кожи и, Господи, поставил бы это на повтор, лишь бы снова и снова чувствовать, как все тело пробирает тягучим блаженством. Однако ты никогда не питал каких-то надежд. Бро, в силу своей ответственности за тебя и… все это, старается избегать даже простого нахождения в одной комнате, а ты слишком боишься сломать все то, что пока есть между вами. Это неправильно со многих сторон, моральных, природных, логических и ты уже давно стал считать это одним из самых больших просчетов вселенной. Глубоко вздохнув и выдохнув, ты дотронулся до шва — единственного подтверждения тому, что он был здесь. И, если так подумать, все твое тело уже было исписано им в порезах и синяках, как холст. Поэтому ты считаешь, что раны лучше поцелуев. От пореза останется шрам, который будет с тобой еще очень долго, а после поцелуев не остается ничего. Ты закрыл глаза локтем, откинувшись назад, уже не чувствуя остатков тепла ни рук, ни губ. Да, уж лучше испытать физическую боль при ударе, чем предаться моральной. Эта боль самая сильная.