Заново жить научись

      — А когда он вернется-то? — устало бредя домой после семи уроков, спрашивает Ника и старается не уронить мобильник, прижатый плечом к уху, пока она одевает перчатки.       — Леша ничего мне не рассказывает, — обиженно выдохнула Анна Петровна. — Может, ты у него спросишь? В конце концов, вы — брат и сестра. Тебе он скажет больше.       — Возможно, — поправила Вероника, перехватив телефон рукой. — Он возможно скажет мне больше. Знаешь, мам, Леша никогда не был особенно открытым человеком, но я как прилежная дочь и любящая сестра постараюсь вытянуть из него хоть что-нибудь, так уж и быть.       — Люблю тебя, солнышко! — радостно смеется женщина.       Вызов завершается, и школьница убирает телефон в карман пуховика.       Вероника продолжает медленно идти по заснеженной дороге, а из головы никак не идет картина увиденная ею пару недель назад: ее новые одноклассники, которые казались вполне нормальными людьми, стоят около недостроенной многоэтажки и с диким хохотом вливают в себя прямо с горла водку. Это настолько поразило девушку, что она стояла через дорогу от них довольно долго. Потом ее, кажется, заметил кто-то из этой отвратительной кучки, и все они стремительно поплелись в глубь недостроенного микрорайона. Она до сих пор вспоминает об этом, хотя по большому счету ей должно быть глубоко плевать — это их жизнь, и только им решать, как проживать ее. Однако, какое-то внутреннее странное чувство не позволяет Нике просто забыть об этом инциденте, и она вновь и вновь возвращается к этому. Впрочем, уже с большой неохотой.       Девушка трясет головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, и резко останавливается. Она едва ли не врезалась в парня, стоящего напротив пешеходного перехода, ожидая зеленого сигнала светофора. Да, ситуация немного неловкая, но пережить ее вполне возможно…было бы. Этим парнем оказался новый одноклассник Вероники, который как раз особо буйно хохотал в тот раз, когда она их запалила. Ей ужасно захотелось сгинуть в небытие прямо сейчас.       — Одинцова? — лениво протянул блондин, повернувшись к ней лицом. — Че за новостройками живешь?       — Ну, да, — с трудом сглатывая, выдает Вероника и отходит в левую сторону от него.       — Понятно, — Дима отворачивается и вновь устремляет свой взгляд на светофор.       Когда загорается зеленый свет, Ника стремглав несется вперед, лишь бы не находиться рядом с Мельниковым. Однако, десятиклассница отчетливо чувствует внимательный, прожигающий взгляд Димы, устремленный ей в спину. От этого ей хочется провалиться в недра Земли еще и еще раз.       — Одинцова, ты че от одноклассников так шарахаешься? — с легким смешком спрашивает Дима, взявшийся рядом с перепугавшейся Никой не пойми откуда.       — Ч-чего?! — отскочив в сторону, буквально выкрикивает девушка.       — Того, — бурчит Мельников. — Я надеюсь, ты не растрепалась о том, что увидела.       Вероника озлобленно глянула на парня.       — Я серьезно, Одинцова, — продолжал говорить Дима, временами растягивая потрескавшиеся от холодного октябрьского ветра губы в ехидной усмешке. — Настучишь кому-нибудь в школе или из родаков, и будет плохо…не только нам.       — Больно надо было! — яро возразила девушка. — Хотите травиться и становиться похожими на последних алкашей — ради Бога!       — Мощно ты сказанула, конечно. ЗОЖники оценили бы. Ну, бывай, Одинцова.       Блондин пошел по правой дорожке, на ходу доставая телефон из кармана обтягивающих джинсов. Из-за того, что они были слишком уж облегающими, ноги Димы выглядели худыми. Про себя, проводив одноклассника гневным взглядом, Вероника отметила, что у него ноги были даже немного худее, чем у нее.       Постояв еще несколько мгновений, девушка резко развернулась и быстрым шагом двинулась в сторону дома. Хотелось скорее оказаться в стенах родного дома, чтобы хотя бы на некоторое время, очутившись в кругу семьи, позабыть уже о двух неприятных инцидентах, напоминающих Нике о одноклассниках. Тем более с сегодняшнего дня у нее официально каникулы.       Внезапно зазвонивший телефон заставил Нику ощутимо вздрогнуть. Девушка быстро стянула с одной руки перчатку и достала из кармана смартфон. На дисплее крупными буквами высветилось имя брата. Это довольно сильно насторожило школьницу. Леша по приезду в родной город ни единого сообщения ей не отправил, а теперь — звонит. Странно, непонятно и волнующе.       — Чем обязана, Алексей Владимирович? — сделав голос максимально строгим и холодным, отвечает она.       — Привет. Ты злишься? — голос брата в динамике мобильника звучит взволнованно и обеспокоенно, а на фоне слышатся какие-то шуршания и обрывки фраз, разобрать которые не представляется возможным.       — А ты как думаешь? — отвечает все в том же тоне Ника. — Мой брат уже несколько дней в городе, но не подумал, что стоит хотя бы СМС-ку отправить родной сестренке.       — У меня было много дел, — нехотя оправдывается Леша.       — А сейчас он звонит мне. Сам, представляешь? Наверняка, что-то понадобилось, да, Леша? — продолжает недовольно бубнить Вероника.       — Блин, Ник, — немного повышает голос собеседник, — у меня реально было много дел. Они и сейчас есть, но я решил позвонить именно тебе. И я надеялся, что обойдусь без нравоучений и лекций в стиле мамы. У меня были действительно веские причины, не позволявшие даже сообщение тебе кинуть. Прости.       — Охотно верю.       — Ника, я серьезно. Не хотел я звонить матери. Тебе ли не знать, что она бесится, когда я не отвечаю на ее расспросы. А она обязательно начала бы расспрашивать обо всем, что только существует в этом мире. Поэтому я позвонил тебе, сестренка. Позвонил сейчас, потому что забот стало поменьше. Серьезно, Ник, мне стыдно, но по-другому никак не получилось бы.       Вероника молчит, опустив взгляд на свои ноги. Тоненький слой снега едва слышно поскрипывает под подошвой ботинок. А меж тем Леша тоже не спешит говорить что-либо еще. Он тоже просто молчит.       — Если честно, — вздыхает девушка, — я сама хотела позвонить. Мама переживает, что ты ничего не говоришь и дома не появляешься.       — Я знаю.       — Что случилось? — смягчившимся голосом спрашивает Ника.       — Много чего, — уклончиво отвечает парень. — Расскажу как-нибудь при встрече. У тебя же каникулы?       — Да.       — Отлично! — кротко смеется брат. — Смотаемся завтра в город? Кино, кафе или просто погуляем, а?       — Может быть, — легко улыбается Вероника.       — Думай, короче. Я наберу тебе вечером, или ты мне звякни. Матери привет передавай и скажи, чтобы не волновалась понапрасну. Пока.       Внезапный звонок брата озадачил Веронику куда больше, чем то, что он не думал до этого даже написать и наотрез отказывался от приглашения матери ночевать в родном доме. Некоторое время назад они были очень близки: рассказывали друг другу все самые сокровенные секреты и тайны, которые просто так не озвучишь родителям. А что случилось потом? Ника довольно продолжительное время думала об этом, пока не пришла к самому простому из возможных выводов — они просто выросли; выросли и изменились не только внешне. Первое время Нике было непросто принять это и смириться с пропажей брата из семейного круга, но потом Лешу плавно вытеснили друзья, и все пошло привычным ходом. Ну, почти.       Девушка остановилась в нескольких метрах от подъезда и подняла голову к верху, всматриваясь в окна на пятом этаже. Одно из них было открыто — Анна Петровна дома. Ника кивнула сама себе и двинулась к подъезду. Решив не отрывать мать от готовки — она была абсолютно уверена, что ее мама готовит что-то вкусное, поскольку было открыто именно окно на кухне — она спустила рюкзак на одно плечо и достала из небольшого кармашка связку из трех ключей с пятью брелками. Иногда эти безделушки Нике сильно мешали, но она никак не могла заставить себя расстаться с ним. Ладно, с одним из них она точно не могла расстаться даже под страхом смерти — брелок в форме сердечка, подаренного отцом. Разумеется, вещица уже облупилась, какие-то мелкие декоративные камешки отвалились, но фигурка была дорога как память.       — Тетенька, подождите! — звонкий детский голос застал Нику, ужа заходящую внутрь подъезда.       Девушка обернулась и придержала дверь, пропуская внутрь мальчика лет шести-семи. Он весь был в снегу, но чему-то радостно улыбался.       — Спасибо! — поблагодарил мальчишка и ринулся к отворяющейся двери.       Выглянула молодая женщина. Увидев извалявшегося в снегу сына, она удрученно вздохнула, но все же доброжелательно улыбнулась. Стряхнув немного снега с шапки и поверхности куртки, она запустила мальчонку домой.       Ника двинулась с места только тогда, когда дверь за ними закрылась. В который раз она тряхнула головой, чтобы хоть немного привести мысли в порядок, подошла к лифту, нажала на кнопку вызова и стала ждать.       Уже открывая дверь квартиры, девушка услышала обеспокоенный голос матери. По всей видимости, она говорила с кем-то по телефону. Разобрать, что конкретно говорит Анна Петровна, Ника не могла, поскольку дверь в гостиную, где и находилась женщина, была притворена. До Вероники долетали лишь обрывки слов и некоторых фраз, по которым, увы, нельзя было понять тему разговора.       — Мам, я дома! — крикнула девушка, закрывая дверь.       Через пару мгновений межкомнатная дверь открылась, и Анна Петровна вышла навстречу дочери.       — Привет, — неловко заправляя прядку волос за ухо, женщина легко улыбнулась.       — Что-то случилось? — настороженно поинтересовалась Вероника.       Анна Петровна заметно напряглась, как показалось девушке, но отрицательно качнула головой и спросила, будет ли та обедать. Ника решила не настаивать и сделала вид, что ничего не заметила. Обедать девушка отказалась, сказав, что подождет отца. Женщина понимающе кивнула и ушла на кухню, по привычке заламывая руки.       Ника решила разобраться со всем этим позже. Сегодня произошло слишком много: Мельников со своими невнятными угрозами, неожиданно позвонивший Леша, а теперь еще и встревоженная неизвестно чем мать. Школьница определенно не ожидала, что последний день в четверти будет именно таким. Но он получился таким, каким получился, поэтому просто придется смириться и разобраться со всем этим. В конце концов, жизнь нельзя просто взять и поставить на паузу или перемотать.       В своей комнате Вероника обнаружила Степу. Кот сидел на письменном столе и нервно дергал пушистым хвостом. Взгляд девушки скользнул вниз, на пол, и остановился на кусочках бумаги. Она вздохнула и скинула рюкзак на пол.       — Степан, — нацепив выражение строгой учительницы, начала Ника отчитывать кота, — что это такое? Кто тебе разрешал портить мои вещи, а?       Кот посмотрел на нее с типичным кошачьим равнодушием и отвернулся, продолжая дергать хвостом.       — Несносное животное, — беззлобно усмехнулась девушка.       — Он опять что-то порвал?       Ника вздрогнула и резко обернулась. Анна Петровна стояла в дверном проеме, убирая школьную сумку дочери с пола на стул, стоявший неподалеку.       — Напугала? — женщина виновато улыбнулась. — Прости.       — Да ладно, — махнула рукой девушка. — Ты не единственная, кто меня напугал сегодня.       — Я хотела спросить про Лешу…позвонишь ему?       — Он сам позвонил, когда я домой возвращалась.       — Правда? — женщина присела на край кровати, ожидая услышать от дочери кучу подробностей из жизни сына.       — Не, мам, — замахала руками Ника, — рассказывать нечего. Он позвонил, извинился, что не написал мне, попросил тебя не переживать и предложил мне встретиться с ним в городе — это все. Я, конечно, попыталась выудить из него хоть немного, но кроме пресловутого «у меня были веские причины» и «расскажу как-нибудь при встрече» он так и ничего не сказал. Ты же сама знаешь, что Леша — та еще бяка.       — Да уж, — вздохнула Анна Петровна, — я-то еще как знаю. Ладно. Оставим твоего брата — он уже большой. А вот о тебе поговорим.       Ника, занесшая руку над макушкой Степана, чтобы погладить сие несносное создание, замерла в нерешительности и удивленно глянула на мать.       — Обо мне? — переспросила девушка, все же положив ладонь на голову питомца.       — Да. Что тебя так удивляет? Есть о чем беспокоиться?       — Нет, — сразу и немного резко ответила Ника.       — Ты чего так напряглась, Вероника? Я просто хотела узнать, как в школе дела. И все. Из-за работы я редко дома бывала, не то что с дочерью откровенно беседовала. А сейчас у меня есть прекрасная возможность наверстать упущенное — законный и такой желанный отпуск. Все же, как дела в школе?       Дочь вкратце описала свою самую обычную школьную жизнь, целесообразно опустив момент с бутылкой водки и угрозами Димы. Потом рассказала про учебу — там все тоже было вполне прилично и подкопаться едва ли можно. Анна Петровна с вниманием слушала Нику, иногда прерывая ее уточняющими вопросами.       — Значит, — как-то разочарованно вздохнула женщина, поднимаясь с постели, — ничего интересного в школе не происходит?       — Именно, — кивнула Вероника.       — А за ее пределами? — не унималась родительница.       — Мам, что конкретно ты хочешь у меня услышать? — раздраженно фыркнула девушка. — Задавай прямые вопросы — так будет проще.       — Ух, какие мы строгие и требовательные! — женщина хлопнула в ладоши.       Ника расслаблено улыбнулась.       — Ладно, оставим этот разговор до следующего раза, — из коридора послышался звук открывающей двери. Анна Петровна кивком головы указала на растерзанную тетрадку. — Там было что-то важное?       — Нет. Просто черновик.       — Хорошо. Переодевайся и обедать.       Женщина поспешила в коридор встречать мужа, а Ника, наконец-то, получила возможность снять школьную форму и переодеться в более удобную домашнюю одежду: растянутую майку, какие-то серые, но до нельзя удобные спортивные штаны и любимые тапочки, напоминающие больше слишком плотные носки.       Степан, наконец-то, проявивший хоть каплю внимания к происходящему, с характерным звуком спрыгнул со стола и неспешной походкой, гордой вздернув свой пушистый хвост, поплелся вон из комнаты. Вероника последовала за котом, решив закрыть дверь в комнату — мало ли что взбредет этому созданию в голову еще?       Когда девушка зашла на кухню, там уже сидел отец, правда все еще в рабочей одежде, и Анна Петровна, которая спешно разливала ароматный суп по тарелкам.       — Привет, — Ника села за небольшой стол, напротив отца.       — Привет, — мужчина улыбнулся. — Как настроение?       — Хорошее.       — Хватит болтать — ешьте! — с напускной строгостью женщина пригрозила домочадцам половником.       — Приятного аппетита!       — Ага, — слабо кивнула Ника.       Обед прошел, по большей части, в тишине. Разговаривали лишь Анна Петровна и Сергей. Вероника даже не слушала их, полностью погруженная в свои мысли. Если ее и спрашивали, то отвечала девушка с явной неохотой и растерянностью. В конце концов, родители решили, что их дочь просто устала в школе, и прекратили как-либо втягивать ее в семейные беседы.       — Что там с Алексеем? — внезапно спросил Сергей.       Ника резко напряглась, но всеми силами постаралась сохранить выражение непринужденности на лице.       — Леша позвонил Нике, когда она со школы шла. Он извинился, что не звонил ей, и предложил встретиться, да? — Анна Петровна вопросительно глянула на дочь.       — Угу, — подтвердила Вероника.       — Почему же он домой не приедет?       — Сереж, будто не знаешь его характер, — удрученно проговорила женщина. — У него какие-то дела, поэтому и не может. Предоставь ему больше самостоятельности — он ведь взросленький уже.       — Я и не говорил обратного, — как-то обиженно усмехнулся Сергей. — Он — взрослый и самостоятельный парень. Это, безусловно, хорошо. Однако, о семье тоже думать надо. Ты за него переживаешь и как и любая другая мать желаешь видеть его и говорить с ним вживую, а не через телефон. Все-таки мне не понятна эта его позиция.       Анна Петровна пожала плечами.       — Спасибо за обед, — Ника поставила пустую тарелку в мойку.       Налив себе чай из термопода, девушка удалилась в свою комнату.

***

      — Ты все еще забиваешь себе этим голову? — недовольно уточняет Маня.       Ника видит, как морщится ее лицо. Конечно, фронтальная камера мобильника Кинсовской передает не слишком хорошее изображение, но все же Вероника видит, как бесит подругу эта тема.       — Я бы и рада об этом забыть, — вздыхает Одинцова, — но не получается.       — Мать, по-моему ты слишком загоняешься, — фыркает в ответ блондинка.       — Похоже на то, — соглашается Ника.       Беседа плавно перетекает в обмен новостями. Маня рассказывает о своей новой школе, новом доме, о новом городе, в конце концов. А Ника пытается сосредоточиться на рассказах бывшей одноклассницы, а не на своих оживившихся мыслях. Возможно, Маша видит рассеянное внимание подруги, но ни коим образом не демонстрирует этого. По крайней мере, Вероника не слышит в свой адрес укоров. За это она безмерно благодарит Маню. Мысленно, конечно, мысленно.       — Не собираешься на каникулах к нам заехать?       — Не думаю, но постараюсь, — с грустью отвечает Маша. — Мама думала съездить к своему брату. Он сейчас в Москве. Так вот, хотела и меня с собой захватить. Правда, я вообще не втыкаю, на кой я там сдалась. Серьезно. Я этого дядьку последний раз лет в пять видела.       — Он разве не родной брат? — удивляется Ника.       — Троюродный.       — Зачем она к нему едет-то?       — У него жена родила недавно. Знаешь, кстати, какая у него жена? Не знаешь, конечно! Ей около двадцати трех, что ли. Молоденькая такая барышня, но, блин, такая стервозная!       — Ты же ее ни разу не видела, — скептически уточняет Вероника.       — Да, но мама рассказывала, — возражает Маня. — Этому дяденьке уже под полтинник, а ей — двадцать три! Это же кошмар! Я бы поняла, если бы дядя был привлекательной наружности: подкаченный, там. А он — Господи прости, тот еще оладушек! Не понимаю, как она с ним спала. Молоденькая бабенка под этим колобком — как представлю аж сердце замирает!       — Ну, прекрати, Маш, — неловко улыбается Ника. — Может, она его действительно любит.       — Деньги его она любит! — категорично заявляет Кинсовская.       — В любом случае, не тебе лезть в это дело.       — Это-то понятно. Просто не могу понять, разве так можно? Это же отвратительно. От-вра-ти-тель-но! А мама его еще и нашем благодетелем кличет. Мол, это благодаря его влиянию и деньгам у нас есть крыша над головой и работа для нее.       — Но ведь по факту так оно и есть, разве нет?       Сквозь эмоциональные объяснения Мани, Ника слышит легкий стук в дверь. Девушка вытаскивает из одного уха наушник, жестом просит подругу немного помолчать.       — С Машей беседуешь? — интересуется Анна Петровна, заглядывая в комнату дочери.       — Ага. Что-то случилось?       — Просто хотела уточнить насчет встречи…       Вероника легко стукает себя по лбу:       — Я ему сейчас наберу.       — Да, конечно. Правда, я не совсем это имела в виду.       Девушка непонимающе смотрит на мать. В это время экран ноутбука демонстрирует, как Маня с упоением поглощает какие-то печеньки, смешно надувая щеки.       — Может, если Леша согласится, заедете домой? Мне просто очень хотелось бы с ним увидеться. Он не отвечает на мои звонки, а если и отвечает то говорит совсем недолго и ничего толком не объясняет. А так хоть погляжу на него.       — Я обязательно спрошу его. Если честно, мне не хочется куда-то ехать. Было бы лучше, если бы он согласился приехать домой.       — Позвонишь, значит? — еще раз уточняет Анна Петровна, покидая комнату Ники.       — Договорю и наберу.       Женщина кивает и удаляется, закрыв за собой дверь.       — А че братка твой натворил-то? — доедая лакомство, интересуется Маня.       На лице Вероники вновь появляется грустная задумчивость, но она все же пускается в объяснения. Начинает девушка свой рассказ с момента отъезда брата в соседний небольшой городок, в котором жила некая Инга — девушка Леши. По приезду туда несколько дней все было вполне нормально: по возможности парень отзванивался и рассказывал родным о своих трудовых буднях молодого учителя физкультуры. Однако, потом радостного и веселого Лешу буквально подменили: парень всячески избегал разговоров с семьей, а потом внезапно сказал, что в скором времени вернется обратно. От него пытались добиться хоть каких-то объяснений, но тот упорно отнекивался и даже начинал злиться, когда слишком наседали на него. Вернувшись в родной город, Алексей сказал, что приедет домой, как только решит некоторые проблемы. С момента его приезда прошло уже около пяти дней, но Леши дома так и не бывало. Парень опять же ничего конкретного не говорит, при давлении и требованиях объясниться начинает нервничать и кричать. Завершила Ника свой рассказ просьбой Леши встретиться где-нибудь в городе.       — И че? Прям вот не появился ни разу дома? — восклицает Маня.       — Ни разу, — мрачно подтверждает Вероника.       — Похоже, он конкретно встрял, — вынесла свой вердикт Кинсовская.       — Без разницы уже. Главное — пускай объяснит все и прекратит изводить маму. Она же не железная леди — переживает за него. Я ему говорила об этом сегодня вот только, а он — «знаю». И все.       — Встреться с ним, короче, и персани прям! — блондинка ударяет кулаком в собственную ладошку.       — Хорошо, — Ника невольно улыбается. — До завтра.       — Бывай!       Видеозвонок завершается, и Вероника закрывает крышку ноутбука, вздыхая. Говорят, что нужно выговориться — полегчает. Однако, девушка никакой легкости так и не ощутила. Напротив, стало еще тоскливее. Это состояние безызвестность и невозможности хоть что-нибудь сделать, чтобы избавиться от этого неведения, морально изматывало Нику. Постоянные догадки и предположения то и дело врывались в обыденность школьных будней и нарушали равновесие. Так больше не могло продолжаться.       Ника откладывает компьютер с колен на кровать и встает, чтобы взять мобильник. Машинально набирает номер Леши, поскольку помнит его уже наизусть, и ждет. Ждет, когда в динамике послышится голос брата. Сколько она так стоит, прежде чем до нее доходит — трубку не возьмут. Идут гудки, но братец не спешит отвечать или же просто не слышит. А если с ним что-то случилось?...       — Н..Ника?... — слышится, в конце концов, хриплый и судорожный голос Леши.       — Ты сказал перезвонить тебе…С тобой все нормально? — этот сдавленный голос брата звучит слишком уж подозрительно.       — Да, все хорошо, — парень прокашливается. — Так, ты надумала, куда поедем?       — Встретиться можно где угодно — разницы для меня никакой. Просто хотела кое-что узнать…не заедешь домой? В смысле, мы могли встретиться где-нибудь в городе, а потом заскочить домой. Мама очень переживает и…       — Успокойся-успокойся, Ник, — останавливает поток ее слов собеседник. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Возможно, так и сделаем. Просто я не уверен, сколько времени у меня будет. Завтра встретимся?       — Да. Где и во сколько?       — Суши ешь?       — Ем.       — Тогда в «СушиСтар». В той, которая на проспекте Независимости. В двенадцать уже там.       — Хорошо. До завтра.       «И что теперь?» — невольно спрашивает сама себя девушка. Ситуация должна проясниться. Но жизнь имеет привычку делать все не так, как мы того ожидаем. А если все станет только хуже? Если Ника узнает такую правду о проблемах брата, какую не сможет принять или не захочет? Вопросов стало только больше, а вот ответов нисколечко не прибавилось. Внутри осталась только пустота.       Вероника небрежно кинула мобильник на стол и села обратно на кровать. В голове вновь закрутился вихрь из мыслей, которые проскальзывали так быстро, что она не успевала сосредоточиться хотя бы на одной из них. Она вообще уже н могла на чем-то сосредоточиться. Все это произошло как-то спонтанно и неожиданно — она не была готова, что столько проблем разом хлынут в ее спокойную и размеренную жизнь. Они, конечно, не были неразрешимыми или чересчур уж сложными и серьезными, но Ника оказалась не готова ко встрече с жизненными трудностями. Ей ужасно захотелось вновь стать маленькой девочкой, которую заботливый и улыбчивый старший брат ведет в садик. Очень сильно захотелось.       Девушка легко хлопнула ладошками по щекам.       — Хватит! — шепотом шикнула она сама себе.       Резко поднявшись с постели, Ника направилась вон из комнаты. Ей нужно было рассказать матери о разговоре с братом, чтобы хоть немного успокоить волнующуюся Анну Петровну. Может, она и не показывала своего волнения в последнее время, но женщина действительно очень сильно беспокоилась о судьбе своего первенца. Да, о мальчиках, как правило, не сильно беспокоятся — они же будущие мужчины! Но Анна Петровна безмерно волновалась за Лешу. Волновалась, наверное, слишком сильно.       — Мам? — Вероника заглянула в гостиную.       Женщина сидела в кресле, подперев щеку рукой, и читала какую-то толстую книгу.       — Что такое? — она тут же оторвалась от своего занятия и сняла очки.       — Позвонила я, в общем, Леше. Завтра мы идем с ним в кафе. Возможно, потом заедем домой. Он, в принципе, нормально отнесся к этой идее, но сказал, что по времени надо смотреть — дела у него.       Анна Петровна легко улыбается.       — Я поняла, — женщина поднимает на дочь тяжелый взгляд. — Спасибо большое, что спросила его об этом.       От этого взгляда матери Нике становится не по себе. Конечно, в жизни случалось всякое, но такого тяжелого, мрачного и несчастного взгляда ей еще не удавалось видеть. К тому же, эта горечь в зеленых глаза никак не сочеталась с легкой и теплой улыбкой Анны Петровны. От этого диссонанса становится еще тревожнее.       — Тогда, — Вероника неловко откашливается, — спокойной ночи.       — Уже? — удивляется женщина. — Я думала, ты будешь сидеть за компьютером до позднего утра.       Ника нервно усмехнулась.       — Может, и посижу. Только это вряд ли изменит тот факт, что сегодня мне не удастся так просто заснуть.       Девушка скорее возвращается в свою комнату, по пути захватив Степана с собой, а Анна Петровна остается одна. Ей отчего-то стало невыносимо больно и душно, словно кто-то невидимый сжал сердце, не позволяя органу нормально работать. Произошедшее сложно было назвать непоправимым или ужасно страшным, но эта история явно оставит отпечаток на их семье. Причем, очень надолго.