Свобода.

«Каждая нота была пронизана любовью, шла из сердца. А она, наивная, и подумать не могла, что весь мир может перевернуться от одного лишь решения…» *** -Ты выйдешь замуж за Андреа Кавальканти! – вердикт барона был окончательным и безоговорочным. -Но как же мой так называемый брак с виконтом? – непонимание между отцом и дочерью было, наверное, с самого рождения. -Альбер больше не твоя партия! – господин Данглар удалился, нахмурив свои густые черные брови. «Почему всегда так?! Последнее слово вечно остается за ним… Такое родное пианино безмолвно стоит у окна, все струны внутри него напряженно натянуты и как будто готовы вот-вот порваться… Нужно предпринять какое-то действо, нужно бежать… бежать из Парижа. Из города обмана и лжи, которые так выгодно маскируются роскошью и балами, проводимыми кажется круглый год». Девушка подошла к окну, ее стройная, точеная фигурка черной тенью выделилась в белом пятне окна. На улице, как всегда в это время, было душно. Все знатные люди развлекались на каких-то торжествах в своих загородных домах. Ну а семья Дангларов переживала не лучшие времена. С появлением в «городе мечты» загадочного графа Монте-Кристо все жители Парижа засуетились. Нечто незримое, но хваткое и неприятное проникло в тела (не осмелюсь сказать о душах) всех господ этого города. «Раньше все было иначе… Отец никогда не говорил о своем прошлом, но в его глазах читается какое-то бунтарство, когда речь заходит о временах революции. А мать приходит в неописуемый восторг даже при одном лишь упоминании о псевдо-графе. Альбер де Морсер, Андреа Кавальканти, ей еще совсем не хочется думать о замужестве, пускай даже о выгодном. Она хочет играть. По всему миру. В опере, в театре, на площадях – где угодно, лишь бы играть и быть свободной…» *** Инструмент немного обижен, изящную деревянную крышку не открывали уже около нескольких часов. Обидно, но было не до него. Просто мысли забили всю голову неопытной души. И мелкие интрижки не давали покоя. Но сейчас это неважно. Есть лишь она и пианино. И сейчас они будут единым целым. Крышка медленно поднимается…. Изящные бледные пальцы мягко и неуверенно, будто впервые, прикасаются к клавишам из слоновой кости. Осмелев, они начинают свой безудержный танец. Черные клавиши, белые, весь мир стал ничтожным с первыми звуками музыки. Девушка купалась в мелодии, лившейся из-под ее пальцев. Глаза ее, при этом, были закрыты. По щеке же пробежала чуть заметная, почти прозрачная слезинка, она двигалась вместе с мелодией, быстро пролетев по лицу девушки… -Мадемуазель Эжени…- робкий голосок служанки разрушил всю идиллию в комнате девушки. -Да?! – пальцы с некоторым сожалением отрываются от пианино. -Вас зовет мадам Эрмина. С ней господин Дебре, господин Кавальканти и господин Данглар, конечно. Девушка поднялась с обитого бархатом стула. «Я вернусь, слышишь» - мысленно сказала она инструменту, наверное единственному во всем мире, понимающему ее другу. -Я же недавно говорила с отцом. – брови девушки изобразили почти что ровную дугу. *** - Баронесса, барон, Люсьен, здравствуйте, - приветственный реверанс, такой привычный и уже надоевший. -Господин Кавальканте, я полагаю, – недовольный косой взгляд в сторону ехидного молодого человека, насмешливо смотрящего на всех присутствующих. -Вы правы, Эжени, если позволите. – улыбка все еще не сползала с миловидного лица юноши, золотистые локоны спадавшие на плечи до боли были похожи на волосы мадам Данглар. Собственно, сама Эрмина напряженно и испуганно вглядывалась в лицо молодого аристократа… *** «И зачем все формальности, мы могли бы познакомиться и за ужином, что ж, оторвав меня от пианино, они сделали огромнейшую глупость. Я не удивлюсь, если речь зайдет о помолвке. Я не хочу!» Снова просторная комната, огромное окно уже не отражает черную фигурку хрупкой девушки, но это скорее потому, что в Париже наступила ночь. В это время года на небе нет ни облачка, но и звезд по какой-то странной причине не обнаружить. Она стоит у окна, а слезы ручьем струятся по ее щекам. Она хочет играть. И именно в этом творчестве есть нечто настоящее… то, что так ценится на Востоке, и что так невыгодно в Париже. Ее любовь к музыке - ее свобода. Ее игра - лекарство от грусти, от лжи и обмана. Ведь, услышав музыку, люди начинают задумываться о том, что имеет цену на самом деле… Ну, а пока что, она будет играть и стремиться обрести ту свободу, путь к которой она сможет преодолеть. И, вскоре, возможно, она избавится от удушающего влияния Парижа… Она будет играть там, где почувствует истинную свободу….