Глава 6
24 марта 2017 г. в 21:13
Лена не знала, сколько прошло времени после того, как она открыла дверь балансирующей на грани нервного срыва матери. Перед девочкой будто показывали неинтересное кино: как равнодушный к фильму зритель она смотрела на мечущуюся туда-сюда мать, фельдшеров, участковых. Отсутствие у неё эмоций все списывали на психологический шок. «Они так сочувственно смотрят на меня», — с насмешкой думала Лена, наблюдая, как фельдшера выносят мертвого отца на носилках, а участковый врач и полицейский успокаивают мать. «И чего она хнычет? — непонимающе спрашивала про себя Лена, — неужели смерть мужей так действует на женщин? Может, это побочный эффект беременности?» — она читала в книгах и Интернете об изменении эмоций и неустойчивости нервных процессов в первом триместре, но до этого момента не видела маму в подобном состоянии. «Она бы лучше порадовалась, — продолжала осуждать поведение мамы девочка, — теперь у неё есть своя комната и кровать, намного больше, чем у меня, между прочим. Да хоть бы участковых постыдилась, дура, своё лицо рыданьями уродует, людям же смотреть противно». Тринадцатилетней Лене никак не могло прийти в голову, что мать может расстраиваться из-за утраты Дмитрия, из-за того, что он больше никогда не зайдет в их спальню, никогда не проснется рядом с ней, никогда не откроет дверь своим ключом, никогда… Лена знала о существовании таких чувств, как любовь, привязанность и им подобных, но всегда считала их несерьезными, бесполезными и ничем не обоснованными. Явление смерти для Лены было таким же естественным, как рассвет, закат, или ливень — ничего трагичного, всего лишь минус одна особь человеческого рода. Только какие-то люди могут и умирать, и жить, а какие-то — сойти с этого света просто обязаны: здесь она, конечно же, думала о своём брате в первую очередь. А отец умер, потому что был бесполезен, его жизнь не несла ей никакой выгоды, получить, что хочет, Лена могла у каждого… Почти у каждого. Главная проблема никуда не исчезла, а продолжала давить как тяжелый груз.
Из размышлений девочку вывел участковый полицейский, глядя добрыми серыми глазами в её — зеленые.
— Елена, тебя ведь так зовут, да? Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, сам лишился отца в десять лет («мне-то нахера эта инфа?», — тут же мысленно спросила Лена), но мне надо задать тебе несколько вопросов, ты не против?
Лена внимательно смотрела на полицейского. У неё не было времени на рассказы о самоубийстве отца и её страданиях в тот момент, поэтому решила применить Силу. Внушив участковому, что все интересующие его вопросы он уже задал, она прошла в свою комнату и закрыла её на защелку, чтобы хождения и разговоры снаружи не мешали ей продумывать новый план.
«Ты думаешь, что я так легко сдамся… Ну уж нет, — зло посмеивалась Лена, — у мамы только второй месяц беременности — еще много шансов угробить тебя, уебок, и никто меня не остановит». Она достала из ящика стола пепельницу, зажигалку и давно полюбившийся ей «Винст». Пелена белого дыма начала рассеиваться по комнате, наполняя её запахом никотина. «А если кто-то будет мешать, — продолжила мысль Лена, — ты знаешь, что случилось с нашим папочкой… Я уверенна, ты точно знаешь».
С каждой затяжкой работа мозга усиливалась. Шквал негативных эмоций вновь сменился логикой и холодным расчетом. Выход очередной порции дыма — рождение очередной идеи, но пока ни одна не удовлетворила Лену в полной мере: везде были изъяны и большие риски. Фармацевтику тринадцатилетняя девочка отвергла сразу — теперь она понимала, что сила брата способна на многое, ограничить действие опасных таблеток он сможет без труда. Снова выдох дыма — снова вспышка в мозгу: «Действовать нужно на расстоянии». Это показалось Лене логичным. Если брат не подпускает к матери, значит, надо сделать всё так, чтобы к ней близко никто не подходил. Но как? В сигарете уже не осталось дыма. Лена кинула её в пепельницу и потянулась за новой.
От напряжения начинала болеть голова, но Лена не обращала на это внимания. Боль пройдет сама, рано или поздно, а враг просто так не исчезнет. «Он моя головная боль», — с яростью пробормотала Лена, резко чиркнув зажигалкой. Заметив, что комната заполнилась дымом, девочка встала из-за стола и подошла к окну, чтобы открыть форточку. Теперь ей надо было следить за этим всегда. Воспитательные беседы с нотациями в её планы не входили.
Лена прислушалась к звукам за дверью: участковый что-то объяснял матери. Она больше не рыдала, а лишь изредка всхлипывала. «У меня есть время, пока полицейский не уйдет, потом мама по-любому зайдет ко мне в комнату, чтобы поговорить по душам о внезапном «горе», — думала Лена, — как все же люди предсказуемы, примитивны, как животные».
В комнату ворвался поток свежего ночного воздуха. Температура постепенно опускалась. «Жаль, что я не могу управлять погодой, как существами, — подумала Лена, поежившись от сквозняка. Природа не имеет нервной системы, её мысли недоступны сознанию человека. «Никто не сможет с ней справиться, если она внезапно настигнет», — прозвучал внутренний голос.
В глазах Лены вспыхнули крошечные огоньки. Если бы кто-нибудь сейчас заглянул в эти зеленые, со странным блеском омуты, у него не осталось бы сомнений, что Лена — не просто тринадцатилетняя девочка. Она монстр, которого вырастила неведомая никому Сила. Сила, которая дает безграничную власть над людьми, но отнимает рассудок и все моральные устои.
«Природные стихии не подвластны человеку», — снова этот голос — и последняя сигарета выкурена. Лена подошла к столу и бросила окурок в пепельницу. «Надо только дождаться удобного случая, — размышляла тринадцатилетняя гипнотизерша, находясь уже в более приподнятом настроении, — торопиться нельзя, продумать надо всё до мелочей, по крайней мере, пока отца не похоронят, предпринимать что-либо нельзя». Услышав стук входной двери в коридоре, Лена поняла, что полицейский ушел. Как она и предполагала, спустя минуту, мамины шаги приближались к ее комнате. Спрятав сигареты с пепельницей и убедившись, что дыма и специфического запаха — нет, Лена придала своему лицу страдальческое и скорбящее выражение, ожидая мамин стук в запертую на защелку дверь.