Алые сердца: Корё

      Четвёртый принц Ван Со чувствовал себя полностью опустошённым. Он брёл по безлюдным анфиладам дворца Манвольдэ, совершенно не разбирая дороги, просто шёл вперёд, словно во сне. Сколько времени он уже скитался по этим бесконечным, окутанным ночной мглой тхвинмару, принц Со не знал. Час, два, а может больше — он совершенно потерял счёт времени. Небо заволокло чёрной непроницаемой пеленой, отчего на душе у Ван Со становилось ещё тоскливее. Где-то на вершине дворцовой стены на ветру неровно дрожало пламя факелов, отбрасывая слабые неровные отблески на спящий дворцовый город. Вокруг бушевал ветер, поднимая клубы пыли вперемешку с мелким мусором и разнося их по пустынному двору.       Очередной порыв пронизывающего ветра налетел на утратившего связь с реальностью четвёртого принца, заставляя его зябко поёжиться и поплотнее закутаться в широкополый плащ. Ван Со горестно вздохнул и посмотрел на свинцовое беззвёздное небо. На его губах появилась кривая усмешка. Эта мрачная, ветреная ночь полностью отражала его душевное состояние. Он и представить себе не мог, что совершённая месть способна так опустошать и не принести ни малейшего удовлетворения. Неужели так всегда бывает? Или же только к нему судьба настолько неблагосклонна? До этого момента принц наивно полагал, что как только он проучит чересчур болтливого братца и научит его уму-разуму, то ему сразу же станет легче. Но он ошибся. Месть не только не принесла никакого удовлетворения, а ещё больше ухудшила его душевное состояние. Она опустошила его изнутри, искусно выделала как шкурку какого-нибудь пушного зверька, ничего не оставив после себя, кроме щемящей тоски и нестерпимой боли.       Перепуганное, побледневшее лицо Вона снова и снова появлялось перед его внутренним взором, заставляя Ван Со чувствовать себя ещё хуже. А жалобные мольбы девятого брата о пощаде, нагоняли на четвёртого принца такую тоску, что ему хотелось подвывать в такт свирепствовавшему ветру. Со протяжно вздохнул. И почему всё это происходит именно с ним? С каких пор он стал таким мягкосердечным? Он же не лишил брата жизни, а всего лишь как следует проучил… напугав чуть ли не до смерти. И что с того? Вон сам виноват в случившемся. Если бы не Су, кто знает, что бы он, четвёртый принц Ван Со, сделал с ним в порыве ярости? Принц криво усмехнулся. Если бы не Су, он бы не погнушался обагрить свой клинок кровью брата, наверное. Но для этого Вону следовало бы разъярить его как следует. И тогда бы в ход пошли не дурманящие травы, которые Со прикупил ещё в Шинджу, и не шкура медведя с маской какого-то демона и разрисованный фонарь, позаимствованные из личной коллекции покойного седьмого брата, а кое-что похуже. Похуже?..       Принц Ван Со яростно замотал головой, отгоняя тягостные мысли. Давно у него на душе не было так паршиво. То ли это оттого, что тягучий аромат благовонной палочки задурманил и ему голову, то ли оттого, что он слишком долго не видел Су. От мысли о том, что его драгоценная жемчужина сейчас совсем одна, да ещё и с повреждённой ногой, у четвёртого принца защемило в груди. Хватит! Он уже достаточно нашатался по бескрайним лабиринтам дворца и наистязал свою душу на тысячу лет вперёд, так зачем же ему и дальше продолжать свои мучения? Зачем измываться над собой? Ради чего? Достаточно! Он и так слишком много перетерпел за свои неполные семнадцать лет, что даже лютому врагу не пожелаешь. Но отныне у него есть та, кто примет его таким, какой он есть, ласково улыбнётся и заберёт всю его боль одним нежным прикосновением шелковистых пальчиков к его огрубелой ладони. Та, кого он подсознательно искал всю свою жизнь, кого так внезапно обрёл и кого ни за что теперь не отпустит. Он будет беречь её как самое бесценное в мире сокровище и никому не позволит причинить ей и малейшего беспокойства. Она — его неисчерпаемый источник силы и успокоения. Та, ради любви которой он готов жить и бороться. Любви…       От такого простого, но доселе совершенно незнакомого слова внутри Со всё сжалось и обожгло всё его существо нестерпимой болью. Любит… ли она… его? Захочет ли разделить с ним его нелёгкую, лишённую даже простых человеческих радостей жизнь и наполнить её своим дивным светом и искренней теплотой? Согласится ли она стать его навеки? Или же её доброта и забота о нём — лишь лживая личина, которую она надела на себя просто из скуки, только бы поиздеваться над проклятым принцем?       Четвёртый принц яростно сжал кулаки до побеления костяшек. Нет! Этого не может быть! Только не она, только не Су. Она не может с ним так поступить, иначе он этого просто не вынесет. Нет, не вынесет. Ей лучше собственноручно прикончить его одним выверенным движением клинка, которым она владеет довольно искусно, только бы не причинять ему этой жуткой боли. Уж лучше смерть, чем жизнь без неё, его Небесной Феи.       И это люди называют любовью? На лице Ван Со появилась печальная улыбка. Это полнейшее безумие, в которое он ввязался, сам того не ведая. Но это самое безумие было единственным, что заставляло его мёртвой хваткой цепляться за жизнь и порождало в сердце непреодолимое желание защищать источник этого безумия — Хэ Су. И если это безумие зовётся любовью, то он, четвёртый принц Ван Со, готов стать добровольным безумцем. Безумцем, который отвоюет свою Небесную Деву у всего мира и назло судьбе станет счастливым, покорив её сердце, такое прекрасное и безграничное, как небесная высь. И если он хочет достичь успеха в данном мероприятии, он должен действовать немедленно, чтобы потом не разбивать кулаки в кровь из-за промедления, приведшего к поражению. Ван Со должен действовать, а о последствиях он подумает потом.       Четвёртый принц торопливо накинул на голову капюшон и быстрым шагом направился в сторону конюшни, не обращая ни малейшего внимания на беснующийся ветер, так и норовящий залезть ему под плащ своими ледяными ручонками или же с явной издёвкой бросить ему песок в глаза. То безумие, распалившее в душе Со неугасимое пламя, не давало принцу замёрзнуть. Ван Со готов был идти сквозь мрак и стужу хоть сотни ли, только бы в конце пути его непременно ждала его бесценная жемчужина, его Су.       К счастью, так далеко идти ему не пришлось. Четвёртый принц, сам того не замечая, уже давно бродил рядом с конюшней. Поэтому он без труда пересёк просторный внутренний двор и уже было решительно схватился за кольца ворот, собираясь распахнуть их настежь, как его окликнул низкий сонный голос:       — Стоять! Кто идёт? — спросонку протараторил бородатый служака в металлических латах, прижимая к груди заключённый в ножны меч, и изумлённо уставился на незваного гостя. — Ни с места! Назовитесь!       — Я — четвёртый принц Ван Со, — презрительно фыркнул тот, измерив потянувшегося за факелом солдата насмешливым взглядом. — А ты кто такой, раз спишь на рабочем месте? Что, совсем поспать не дают? — вопросительно изогнул бровь четвёртый принц, неотрывно глядя на собеседника через плечо.       — Виноват, Ваше Высочество, сразу не признал, — низко поклонился вояка, не зная, куда глаза деть, как только заприметил полумаску на лице пришельца. — День был тяжёлым, и я… — начал было оправдываться он, но принц остановил его решительным взмахом руки.       — Хватит, я уже достаточно слышал нытья за сегодня, — недовольно бросил он, с силой распахнув массивные двери конюшни. — Уже голова от него раскалывается, — буркнул Со себе под нос и направился к ближайшему стойлу, у которого был привязан статный каурый жеребец, попутно прихватив с собой висевшую у входа сбрую.       — Вы куда-то собираетесь, Ваше Высочество? Хотите, я оседлаю для вас лошадь? — заискивающим тоном начал стражник, щурясь от ветра, и опасливо выглянул из-за тяжёлой створки двери. Всю его сонливость как водой смыло, а ей на смену пришёл животный страх за свою жизнь. Мало ли что может взбрести в голову Волку, да ещё и в такую неспокойную ночь?       — Сам справлюсь, — холодно отрезал Ван Со, даже не посмотрев в его сторону, и принялся сосредоточенно седлать скакуна. — Ну и стража, — недовольно бурчал себе под нос он, начав взнуздывать коня в полумраке. — Не удивительно, что по дворцу беспрепятственно разгуливают убийцы.       — У-убийцы? К-какие у-убийцы-ы? — округлив глаза от испуга, протянул побледневший мужчина, едва не выронив свой драгоценный меч в ножнах.       — Которые ворвались в покои седьмого принца и чуть ли не до смерти перепугали девятого, — небрежно пожал плечами четвёртый принц, проворно вскакивая в седло. Хоть он и был зол на девятого брата, однако вредить тому не собирался. Су бы этого не одобрила.       — В-вы их в-видели? — осведомился, заикаясь, бородатый вояка, до побеления костяшек вцепившись в свои ножны.       — Видел одного из них, — слабо кивнул Со, натягивая поводья и направляя к выходу фыркающего от нетерпения и бьющего копытом скакуна. — Но поймать не успел — он будто в воздухе растворился. Так что направьте кого-нибудь в покои седьмого принца. Быть может, принцу Ван Вону понадобится помощь лекаря, — как бы невзначай добавил он и, нетерпеливо толкнув коня пятками в лоснящиеся бока, стрелой помчался через весь двор к Тонъёммун.       — Слушаюсь, — служивый запоздало бросил вслед удалявшемуся принцу опасливый взгляд, невольно подумав о призраках, и, прижав кулак к сердцу, стремительно понёсся докладывать начальству о происшествии.       Восточные ворота дворца Манвольдэ принц Ван Со миновал довольно быстро. По счастью, здешняя стража не была такой же расхлябанной, как тот одинокий стражник, кимаривший у ворот конюшни. Наоборот все солдаты стояли по своим местам и ещё издали заметили мчавшегося во весь опор четвёртого принца. И не мудрено: на довольно хорошо освещённом дворе трудно было проглядеть производившего немалый шум всадника. Закрывавшая левую часть его лица полумаска была его опознавательным знаком, так что перед ним без лишних вопросов сразу же распахнули ворота и выпустили за пределы дворца. Когда за ним закрылись массивные Тонъёммун, Ван Со криво усмехнулся. Хоть какой-то толк от этой ненавистной полумаски.       Оказавшись в кромешной тьме, Со натянул поводья, замедляя бешеный галоп своего скакуна до неспешного шага. Как бы ему не терпелось поскорее увидеться с Су, он не должен быть настолько безрассудным. Если он свернёт себе шею где-нибудь в тёмных закоулках столицы, мчась сорвя голову, Су от этого легче не станет. Ему следует быть более осмотрительным хотя бы ради неё. Она — всё, что у него есть в этой жизни, а большего ему и не нужно.       Немного привыкнув к темноте, принц пустил своего скакуна трусцой, всё же памятуя об осторожности. Только ради своей Небесной Феи он готов был соблюдать осторожность и ради неё же был способен пойти на любые безрассудства. Без лишних раздумий. Именно ради неё он устроил весь этот маскарад перед Воном, чтобы раз и навсегда поставить его на место. Со коробило от одной мысли о том, что над его драгоценной Хэ Су потешаются все, кому не лень. Особенно его злило то, что это были его единокровные и единоутробные братья: с ними разобраться было не так-то уж просто. Если бы это был какой-нибудь там простолюдин или же знатный господин, он бы без раздумий выхватил меч и приставил его к горлу этой собаки, заставив её на коленях молить прощения у Су и поминутно целовать её ккотсин и полы её ханбока. Нет, ни за что на свете принц не позволил бы прикоснуться этим грязным губам и рукам к его бесценному сокровищу! Он бы заставил целовать пыль под её ногами и на коленях вымаливать прощения.       Но это были его братья, и четвёртый принц Ван Со не мог обращаться с ними столь непочтительно. Единственное, что было в его силах, это хитростью заставить их понести наказание за свою легкомысленность и самоуверенность. Что он и сделал с девятым братом, хотя и не был полностью уверен, что тот усвоил урок как следует. В том, что Вон ничего не вспомнит на утро, он нисколько не сомневался. Всё-таки не впервой ему приходилось использовать это дурманящее зелье, ударявшее в голову похлеще всякого вина и вызывавшее перед глазами невообразимые видения. Да, об этом Со знал не понаслышке — сам однажды отравился этой гадостью, не послушав мудрого лекаря Сона, а тот ведь неоднократно предупреждал его об этом, старательно упаковывая ему эту дрянь…       Однако такой трюк с травами мог прокатить только с Воном, с Ё же нужно быть более осмотрительным. Третьего брата не так-то просто провести, в отличие от девятого. Здесь нужен план, и хорошо продуманный до малейших деталей план, иначе ничего не получится. Но четвёртый принц и не собирался ничего продумывать: самой страшной местью для Ё было то, что его единоутробный брат всячески содействует наследному принцу и постоянно рушит все его хитрые планы. Ё и этого вполне достаточно. Но так будет до тех пор, пока он не перешагнул черту. Ха! Он, кажется, назвал Су своей невестой? От одной мысли об этом у Ван Со волосы на затылке встали дыбом. Нет, не от страха. От переполнявшей всё его существо ярости. Четвёртый принц не мог позволить, чтобы тот, кто лишь назывался его братом (хотя на самом деле никогда себя таковым не считал), смел говорить подобное о Хэ Су. Невеста? Да за одно это слово Со готов был перегрызть глотку старшему брату, чтобы отомстить и ему и обожавшей его матери заодно. Интересно, какое тогда у императрицы Ю было бы выражение лица, решись её ненавистный сын на подобное? Наверное, накинулась бы на него с ножом как тогда, пятнадцать лет назад…       Четвёртый принц чуть ли не до крови вонзил ногти в свои ладони, и только лишь физическая боль заставила его очнуться, вынырнуть из омута горестных дум и воспоминаний, когда он уже был в нескольких конских шагах от имения восьмого брата. Нетерпеливо толкнув своего каурого скакуна в бок, Ван Со крепко вцепился одной рукой в луку седла, готовясь в любую секунду соскочить на землю и бешенным вихрем умчаться к ханоку Хэ Су. И как только до сосыль дэмун резиденции Ука осталось совсем немного, он проворно соскочил на землю и принялся неистово колотить кулаками в запертые ворота, стараясь разбудить так не вовремя уснувшую стражу.       Время тянулось мучительно медленно, а Со в имение восьмого принца Ван Ука впускать никто так и не торопился. То ли слишком громко завывал ветер, заглушая звуки ударов о стонущие створки ворот, то ли стражники спали слишком крепко — принц этого выяснять не стал. Поэтому он сделал то единственное, что могло помочь ему увидеться с Су: наскоро привязал своего скакуна за повод к кольцу двери, нисколько не заботясь о возможных последствиях, и с разбега перемахнул через каменную стену. Если перепуганный каурый разворотит Уку ворота — это проблемы нерадивых слуг восьмого брата: нечего спать непробудным сном, когда в ворота влюблённый принц ломится! В том, что Ван Со был влюблён и влюблён бесповоротно, он уже не сомневался. Его сейчас волновало лишь то, как бы поскорее увидеть Су и разузнать о её истинных чувствах, каким бы пугающим это не казалось.       Расстояния до ханока возлюбленной четвёртому принцу Ван Со показалось кратким и незначительным. Он довольно быстро взбежал по ступенькам небольшого порога и в несколько широких шагов оказался подле двухстворчатой двери, не встретив на пути ни малейшего препятствия. В голове принца промелькнула мысль, показавшаяся ему немного безумной: вовремя же он избавился от Мо Ри, хоть и стараниями Су.       В покоях необычной девушки, сумевшей покорить сердце безжалостного Волка, тускло горели свечи, слабо освещая всё кругом. Сердце Со внезапно ёкнуло и тяжёлым камнем полетело вниз: неужели не спит его ненаглядная? А если не спит, то будет ли рада видеть его в такое время? Уже как-никак далеко за полночь. Вся решимость влюблённого юноши куда-то испарилась от мысли о том, что его могут встретить холодным недовольством, а рука предательски дрогнула, так и не сумев потянуть за кольцо. Четвёртого принца пробрала дрожь: ещё никогда он так не боялся, что его встретят холодом. Даже на ледяное равнодушие матери он так не отреагировал бы, как на возможную холодность Хэ Су. Да, она иногда ворчала на него с напускным недовольством, и он прекрасно знал, что она притворяется. Но сейчас, как она отреагирует на его появление? Особенно после того, как он донёс её на руках до её постели. Наверняка злые языки ей уже все уши прожужжали о том, какая она легкомысленная и легкодоступная. От одной мысли об этом принца Ван Со захлестнула ярость, сжигая дотла всю его недавнюю робость. Он едва сдержал себя, чтобы не вынести дверь в порыве неудержимого гнева и не напугать свою Небесную Фею.       Плотно сжав зубы, чтобы не потерять контроль и не натворить чего-нибудь непростительного, принц тихонько приоткрыл лёгенькую створку двери и осторожно заглянул в покои своей ненаглядной. Они были тихи и пустынны, если не считать всхлипы и прерывистые стоны беспокойно мечущейся по подушке девушки. Едва завидев рыдавшую то ли в бреду, то ли из-за кошмара Су, Со вихрем рванул к её кровати, слишком громко хлопнув дверью и едва не сбив стоявшую неподалёку напольную расписную вазу с цветущими ветвями сливы. У него чуть сердце не оборвалось от мысли о том, что он может напугать свою драгоценную жемчужину.       Резко замерев на месте, четвёртый принц стал прислушиваться к сбившемуся дыханию возлюбленной. Но Су, кажется, всецело овладел дурной сон, ведь она даже не вздрогнула от внезапного шума. Ван Со облегчённо выдохнул и, осторожно опустившись на край постели Хэ Су, легонько прикоснулся ко лбу любимой, покрывшемуся обильной испариной.       Хвала Небесам, с явным облегчением выдохнул он. Лоб Су был тёплым, но жара как при лихорадке не было. Принц успокаивающе сжал покоившуюся на краю одеяла ладонь своей Небесной Феи и жадно припал к её пальцам губами, желая хоть на чуть-чуть унять её страдания. От его осторожного прикосновения девушка внезапно напряглась во сне, будто почуяв какую-то незримую опасность, а затем постепенно начала расслабляться. Её губ коснулась очаровательная улыбка.       — Со, — сладко промурлыкала она, отчего у четвёртого принца чуть сердце не выпрыгнуло из груди, не в силах выдержать такое счастье.       — Я здесь, — так же тихо выдохнул ей в пальцы он, стараясь не потревожить, и, слегка подавшись вперёд, осторожно смахнул слёзы с её ресниц. — Я с тобой.       — Это ведь сон? — сонно прошептала она и блаженно прижалась щекой к его шершавой ладони. — Это не может быть явью? — промурлыкала Хэ Су, посмотрев на чудное виденье сквозь полуприкрытые ресницы.       — Это всего лишь сон, — ответил Ван Со не сразу, так и не решившись сказать правду. Пусть лучше она будет в сладком неведении, чем начнёт вдруг шипеть на него как дикая кошка из-за того, что он посмел ворваться к ней посреди ночи.       — Тогда я не хочу просыпаться, — сладко улыбнулась девушка, всё ещё пребывая в полусне. — Ты же никуда не исчезнешь? — с некоторой опаской произнесла она, а затем, высвободив руку из-под одеяла, потянулась к лицу своего сладостного видения.       Со застыл как громом поражённый, изумлённо уставившись на тянувшуюся к его маске руку. Его сердце пропустило удар и забилось так часто, будто намеревалось проломить грудную клетку, а щёку словно обожгло раскалённым металлом — настолько нежным и заботливым оказалось прикосновение девичьих пальчиков.       — Совсем как наяву, — сладко проворковала его Небесная Фея, нисколько не смутившись своей смелостью.       Ещё никогда и никому четвёртый принц Ван Со не позволял прикасаться к своему изувеченному лицу. Су была первой, и он едва заставил себя сдержаться, чтобы не вцепиться в её запястье. Она всего лишь спит, уверял он себя. Ему не стоит прерывать её волшебный сон.       — И тебя нисколько не смущает, что может скрывать под собой эта маска? — наконец с трудом выдохнул он слова, раскалённым железом обжигавшие ему горло. — Какое за ней таится увечье?       — А должно? — вопросом на вопрос ответила она, игриво надув алые манящие губки.       Принц Со внезапно вздрогнул, словно его прошибло мощным разрядом молнии от одного взгляда на её чарующие уста. Где-то глубоко внутри зародилось непреодолимое желание жадно припасть к ним, как к животворящему источнику, и настойчиво пить их целительную влагу.       «А если ей не понравится твой поцелуй?» — точно гром прозвучало в его голове, когда Ван Со уже начал неосознанно тянуться к манящим губам Су. Он вздрогнул, будто проснувшись от страшного сна, и поспешно выпрямился, так и не довершив начатого. Нет, он не хочет будить её и портить её прекрасный сон. Пусть уж лучше он сорвёт её поцелуй наяву, чем будет потом злиться, что так неосторожно разбудил свою драгоценную жемчужину.       Прерывисто выдохнув, принц снова жадно припал к нежным пальчикам Хэ Су, которые всё ещё осторожно сжимал в своей руке. Он медленно перебирал их губами, прикасаясь с такой нежностью, с какой явно не прикасался бы к губам своей ненаглядной. Прикрыв глаза от наслаждения, он терзал бы их жадно, не в силах насладиться их пьянящим вкусом. Покусывал бы и посасывал их, разделяя с любимой одно горячее дыхание.       От жарких мыслей, так внезапно ударивших в голову, мышцы Ван Со напряглись, а тело наполнилось истомой. Принц едва ли сдержал сладостный стон, боясь разбудить свою Небесную Фею, и резко отстранился, с трудом контролируя своё желание. Нечеловеческими усилиями он заставил себя подняться, выпуская из рук тонкое запястье. Он не может быть настолько безрассудным: Су явно не обрадуется, если он вдруг начнёт воплощать в жизнь свои порочные мечты. Нет, нет, он не может так поступить с ней. Она для него слишком ценна, чтобы брать её грубо и без всяких раздумий, словно какую-нибудь кисэн. И тогда слова Вона окажутся правдой.       В мгновение ока сладостную истому заступила неудержимая ярость. Со вдруг захотелось разворотить всё кругом, только бы не думать о том, что его драгоценную жемчужину по его же вине причислят к легкодоступным кисэн. Он должен держать себя в руках. Су не та, с кем можно обращаться подобным образом, раз за разом твердил себе четвёртый принц не в силах сдвинуться с места, сбежать от себя самого. Его гнев утих так же внезапно, как и вспыхнул, когда его Небесное Создание неосознанно схватило его за рукав и дрожащим голосом прошептало:       — Не уходи, прошу, — словно в бреду шептала Хэ Су, отчаянно цепляясь за его широкий рукав, будто тонущий за соломинку. — Останься со мной. Хотя бы до утра…       — Конечно, я останусь, — с болезненной улыбкой прошептал Ван Со и обессилено рухнул на край её постели. По щеке его любимой покатилась непослушная слеза, отчего всё внутри четвёртого принца сжалось. Невесомо смахнув с родного лица слезинку, он нежно сгрёб изящные девичьи ручонки в свои ладони и так и просидел до самого утра, восторженно любуясь прекрасными чертами. И даже не заметил, как и сам уснул.