Touch me.

      Чонгук дышит через раз, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Пальцы дрожат, да и все тело потряхивает. Ощущение, будто он выпил несколько литров энергетика и кофе в придачу. А еще жарко очень, потому что рядом, во всех смыслах, горячий Тэхен.       Парень придвигается ближе к стенке и весь как-то сжимается, стараясь игнорировать собственное возбуждение. Что дается ему тяжко. Потому что член болезненно напряжен и реагирует на прерывистые стоны совсем рядом. Бесстыжий хен, что вообще творит?       Чону страшно повернуться, он ни черта не готов иметь с этим дело. Но при этом любопытство раздирает, и остановить полет фантазии уже не получается. А ведь главный участник этих фантазий лежит почти под боком, стоит только повернуться. Тэхен, наверное, мысли читать умеет. Или просто знает, о чем думает Чонгук, поэтому и издевается совершенно вопиющим способом. Столкнуть бы этого горе-провокатора со своей кровати прямо на пол и дело с концом. Только вот не хочется.       — Тэ, — тихо обращается он к парню. Раздается утробное мычание, наверное, это ему так ответили, думает Чон. — Вот что ты делаешь?       — Дрочу, если не понял.       — Но… я не совсем…об этом, — кое-как выдавливает из себя брюнет.       — Тебя трогать нельзя, ну вот поэтому я сам себя, представляешь? — и в этом тоне слышится столько сарказма.       — А ничего, что я тоже тут? Это моя кровать, Тэ! — Чонгук на такое заявление в ответ возмущается.       — Ой фу, портишь весь настрой, — раздраженно говорит парень, чем сбивает столку. Чон не знает, что возразить даже, снова его делают виноватым. Он решает все-таки промолчать и посверлить стенку обиженным взглядом.       Ненадолго воцаряется тишина, которая наполнена лишь тяжелым дыханием. Все повторяется, а затем раздается вопрос:       — Чонгу-уки, — тягучим голосом зовет его Ви, — а у тебя встал?       Тишина.       — Ладно, — продолжает шатен, — можешь не отвечать. Я знаю, что да-а.       И это «да», перешедшее в очередной стон, так неправильно звучит. Чонгук переворачивается на живот, утыкается лицом в подушку и в нее же жалобно хнычет, когда изнывающий от желания член упирается в матрас. А Тэхена не унять.       — Вообще, я уснуть не мог, — делится парень, — из-за тебя, Гуки, ох.       Чонгук чисто на физическом уровне чувствует, что рядом под одеялом подозрительно растет активность.       — Те штаны просто пиздец, — говорить уже явно тяжело, но Ви все равно продолжает, растягивая каждое слово. — Твои бедра в них тоже, — шумный вздох, — просто, — стон, — пиздец.       — Господи, замолчи уже наконец! — рычит Чон, резко поднимаясь.       Он с силой сдергивает одеяло, кидая на пол, потому что все еще нестерпимо жарко, и потому что так он заставляет Тэхена прекратить свое увлекательное занятие. Старший весь замирает от неожиданности, как есть, вместе с рукой просунутой в боксеры, и смотрит нечитаемым взглядом. Больше на нем ничего не надето. Единственный источник света — луна, которая, судя по всему, тоже в этом странном сговоре. Из окна ее свет даже не падает, а как-то нежно облегает астеническое телосложение лежащего парня. И кожа ровного тона и смуглого цвета в полумраке смотрится загадочно. У Чона вообще некстати мелькает мысль, что надо бы зарисовать такую картину. Прочертить, обозначить все соблазнительные впалые места и тени от рельефа мышц. Все скиллы и принадлежности для этого имеются.       Ви явно не особо много думает и парится, а брюнет привык постоянно анализировать и взвешивать свои следующие ходы. Видимо, за них обоих. Это странным образом идеально подходит. И парень уверен, что никто на свете не способен довести его до такого состояния голого желания, когда все страхи послушно запираются в подвал разума, и хочется только касаться, трогать, целовать.       Подобные мысли хороводом сменяют одну за другой, превращаясь медленно, но верно в непонятный кисель, который почти кипит от огня, расползающемуся по всему телу. Мозг готов взорваться, оставляя на самом дне только животные инстинкты.       — Это было эпично, то, как ты скинул одеяло. Я чуть не кончил, честно, — комментирует Ви, хаотично пробежавшись кончиком языка по губам. У этого парня в биологическом коде явные нарушения, думает Чон, ибо он так и не обзавелся инстинктом самосохранения, похоже, все ушло в желание совокупляться.       — Я, вроде бы, просил тебя заткнуться, — предупреждает брюнет, упершись руками по обе стороны от Тэхена, нависая над ним опасным хищником. Такое зрелище заставляет шумно сглотнуть слюну и медленно убрать свою руку из боксеров, словно он нашкодивший щенок. Ви понял, что ему хочется Чона к себе притянуть сейчас больше, чем вот это. А еще понял, что если друг о чем-то просит, то нужно поступать ровно наоборот.       — Да как ты со старшими… — и не успевает даже договорить, потому что его грубо вжимают в кровать и затыкают рот горячим поцелуем.       Ощущения, если честно, не из приятных, потому что слишком остро, слишком желанно, оттого больно. Из Тэхена вырывается громкий стон удовлетворения прямо в чужие губы, и он отвечает отчаянно на этот неумелый, но напористый поцелуй.       Ви ощущает себя раскаленной донельзя сковородкой, которая обязательно влепит обратно тебе же в лицо обжигающее масло, потому что, правда, невыносимо было столько ждать и, наконец, получить. Чувствовать чужое возбуждение своим и беззастенчиво тереться об него.       Парень выгибается, прижимается всем телом, ведет ладонями от копчика вверх по спине, оглаживая широкие плечи. Тэхен неосознанно цепляется ногтями за ткань, когда чужой язык несмело касается его собственного. Он не позволяет Чонгуку отстраниться, придерживая ладонью за шею. Только не теперь.       Поцелуй становится еще глубже и интимнее. И подобное доводит до исступления. Ви лишь запускает пальцы в густые темные волосы, дергая и сжимая. А Чонгук в принципе доволен собой и такой реакцией. У него поразительно быстро получается удачно применять на практике ту информацию, которую он вычитывал порой в интернете, так, совсем случайно вводил в строку поиска определенного рода запросы, честное слово.       Голова кружится у обоих от недостатка кислорода, брюнет отстраняется с неохотой, но иначе он точно задохнется. А Тэхен пользуется моментом, просто чтобы сбито прошептать:       — Сними, Гуки. Сними ее, — пальцы судорожно цепляются за домашнюю футболку Чона, намекая, что же именно надо снять. Тот ничего против не имеет, это даже удобнее. Поэтому он приподнимается, удобнее усаживаясь на бедрах Тэхена и стягивает через голову предмет одежды, отправляя туда же, куда до этого полетело и одеяло.       Чонгук на секунду ежится от окутавшего холода, все-таки он слишком резко отстранился от такого горячего, как печка, хена; а потом замирает под прицельным взглядом, направленным ему в пах. Ох, Чон только сейчас заметил, что пижамные штаны конкретно сползли от всех этих беспорядочных трений. Нижнее белье на ночь, естественно, он не надел, поэтому в полумраке вполне можно увидеть покрасневшую и поблескивающую от смазки головку члена.       Теперь парень ежится еще и от этого плотоядного взора, который медленно ползет по телу вверх. Внезапно Тэхен прекращает поедать его глазами, тяжело тянет носом, и складывает ладони в молитвенном жесте, уставившись куда-то в потолок.       — Прости, бабуля, — начинает он, — что я ослушался тебя и не поехал на ночевку к Джину-хену. Я правда не хотел. Он тогда был противным и часто ворчал, что у меня нет друзей помимо него. Но спасибо, что выгнала меня пинком в тот день, потому что тогда моя заблудшая душа нашла пристанище в квартире Чон Чонгука. Люблю тебя, бабуля, спасибо еще раз, покойся с миром. Аминь.       Это было странно, но почему-то невероятно мило. Чон даже не замечает, как расплывается в глупой улыбке и совершенно влюбленно смотрит на парня.       — Мне надо было это сказать, а то я сойду с ума. Да и бабуля просто наблюдает за нами, — говорит он слишком серьезно.       Чонгук закатывает глаза и старается придать голосу хоть каплю рассерженности или чего-то похожего, получается плохо.       — Эта информация немного напрягает, хен, — отчасти правда. Думать о мертвой бабушке друга, такое себе. Но он все еще безумно хочет Тэхена, и желание никуда не девается. Чонгук даже успел смириться с мыслью, что абсолютно все в этих отношениях будет нелепым или странным, даже секс. Особенно, если брать в расчет болтливость старшего. Сегодня он закроет на это глаза, а потом нужно будет чем-то затыкать. И это «чем-то» будит на долю секунды в Чоне тщательно скрываемую, даже от самого себя, темную сторону.       — На чем мы остановились? — интересуется Ви, вырывая младшего из его дум. — Ложись рядом.       Тот послушно слезает с такого, как оказалось, удобного хена и пристраивается рядом на боку, но на этот раз лицом к лицу, а не к стенке.       И они просто смотрят друг на друга долгие секунды. В уже привычной темноте глаза Тэхена пробирают и гипнотизируют, пугая своей бездной прямо в них и лишая тебя возможности убежать, да и в принципе пошевелиться. Чон никогда не знает, о чем думает друг, поэтому совершенно точно не мог предсказать, что в следующую секунду рука парня спустит его штаны еще ниже и окажется на члене.       Он даже не заметил из-за этих гляделок, когда это произошло. По Чонгуку словно пробежался разряд электричества от прикосновения. Приходит осознание, что за все время напряжение стало чересчур сильным, чтобы можно было как-то его стерпеть. Кажется, что только в этой горячей ладони спасение, поэтому Чонгук толкается навстречу. Его выгибает, когда пальцы обхватывают изнывающий от возбуждения орган, образуя кольцо. И жмурится, потому что не в силах перенести еще и убивающий взгляд напротив.       Чонгук шумно дышит через рот, когда рука начинает скользить еще быстрее. Слишком хорошо. Младший неосознанно тихо постанывает, понимает, что долго этого не выдержит. Тело сводит подступающей предоргазменной судорогой, и именно в этот момент большой палец руки ложится на головку его члена и сильно надавливает, чтобы не дать кончить. Чонгук почти задыхается, широко распахивает глаза и растеряно смотрит на Ви, возвращаясь из мира удовольствия, в попытках осознать, что происходит, где он находится, и почему он не получил такой долгожданной разрядки.       — Чонгуки, тебе же приятно? — спрашивает Тэхен таким сексуальным шепотом, что младший кончил бы только от этого, если бы ему позволили. Он говорит в ответ коротко, нечто совсем нечленораздельное и надрывное. — Тогда… можешь тоже коснуться меня там?       Чонгук, кажется, не способен адекватно воспринимать чужие слова, догадывается чисто на интуитивном уровне, о чем его просят. В голову на мгновение забирается образ женщины из детства, но он быстро от него избавляется и думает, что вот поебать, что между ног у Тэхена. Ибо если это Тэхен, и если ему будет так же хорошо, как сейчас Чону, то он сделает все для этого.       Поза на деле не самая удобная, но брюнету упрямства и старательности не занимать. Их руки перекрещиваются, он аккуратно касается чужой эрекции и ведет пальцами по стволу. На это Чон получает ответные касания. Подушечка большого пальца издевательски медленно и нежно гладит головку.       — Тэ, — хрипло произносит младший, таким способом пытаясь сказать, чтобы его не мучили больше, и все-таки его просьбе внимают. Поэтому хватает всего несколько сильных движений по всей длине полового органа, чтобы, наконец, его мучения вышли через накрывший оргазм. Рука самого парня по странной инерции двигается на чужом члене. Чон думает, что ему даже нравятся эти ощущения, когда рассудок постепенно обретает ясность, а во всем теле блаженная истома.       После того, как темноволосый кончает, и его член постепенно начинает обмякать, Ви устраивает пальцы поверх руки Чонгука, показывая, как надо. Сильнее и быстрее. Ведь старший итак на пределе, ему много времени тоже не надо. Ви неуклюже придвигается в последний момент, чтобы прижаться своими губами к чужим и со стоном в этот поцелуй кончить.       — Моя бедная кровать, — вздыхает парень через какое-то время, когда они уже просто лежат и пытаются осмыслить произошедшее. Ну, или только Чонгук это делает.       — Тебе только простынь поменять, не преувеличивай, — смеется Тэхен, и ласково ведет указательным пальцем по животу парня, задумчиво обводя белесые капли. Пока Ви гадает чья именно сперма попала туда, его взгляд снова темнеет, появляется желание слизать все это. Но Чонгук не выдерживает и стремительно перекатывается через старшего.       — Помоюсь пойду, — бубнит он и подхватывает футболку.       — Я хочу с тобой, Гуки.       — Хен, нет, давай ты после, — просит темноволосый. Ему вообще стало как-то слишком неловко после всего.       Тэхен пожимает плечами. Если Чонгук не хочет с ним мыться — пока что не хочет — то пусть. Он на сегодня остался доволен, поэтому не видит смысла возражать. Когда Чон возвращается, то видит, что друг уже заснул, прижимая к себе подушку. Парень слабо улыбается и берет одеяло, чтобы накрыть глупого хена, который поленился его поднять. После чего устраивается рядом и тоже засыпает.