Жалкая

Энджело искренне жаль Трэйси. Когда он говорит об этом своим друзьям, то у Лолы и Шервуда появляются серьёзные основания повесить на друга табличку с надписью «осторожно — псих!». Они недоумевают: как можно жалеть кого-то вроде Трэйси? Они не понимают: за что можно вообще жалеть эту змею? Шервуд, конечно, добрее Энджело и в разы спокойнее, но даже ему в голову не приходила мысль о том, что у Трэйси могут быть проблемы, за которые можно пожалеть её, утешить и прочее. Лола снисходительно улыбается и предполагает, что Энджело вполне мог ощутить симпатию к вертихвостке Трэйси, но тогда ему придётся столкнуться с ревностью и горой аргументов от самой подруги. Но Энджело всё же искренне жаль Трэйси. — Если не секрет, то почему вдруг? — прямо спрашивает Лола, не умеющая хитрить во имя собственного блага. Схитрить для очередного грандиозного плана Энджело? Без проблем. Обмануть учителя, дабы тот не спалил Энджело за списыванием контрольной? С удовольствием. Что угодно для Энджело. — Просто, — Энджело необычно задумчивый и мирный, говорит спокойно и даже немного с грустью, — она жалкая. — Что?! — одновременно подскакивают друзья, едва не снося стулья. Энджело, конечно, способен на оскорбления. Энджело, несомненно, имеет право называть вечного врага любыми некрасивыми эпитетами. Но назвать Трэйси жалкой? С чего вдруг? Он называл её змеёй, когда Трэйси в очередной раз выставляла его идиотом перед учителями. Он называл её противной, когда Трэйси раз за разом забирала последний кусок его любимого пирога за секунду до того, как он успевал прикоснуться к тарелке. Он называл её мерзавкой, когда Трэйси доводила остальных ребят до слёз, выставляя их успехи за свои. Он называл её по-разному, иногда настолько грубо, что Лола закрывала Шервуду уши. — Мне её жалко. Она настолько жалкая, что не способна побеждать собственными силами, знаниями, умениями. Мне жаль таких, как она. Они не живут, они просто мелькают рядом с другими и отбирают у них результат их трудов, но не чувствуют удовлетворения. Какой смысл в победе, если она добыта воровством, подставой, грубой силой? — Никакого смысла, — поддакнул Шервуд. — Вот именно! — засиял Энджело. — Поэтому мы сейчас честным путём завоюем победу на физкультуре! Вперёд. Энджело искренне жаль Трэйси. И он готов не замечать её фигуру за углом раз за разом, когда говорит об этом с друзьями. И слёзы униженной его искренностью Трэйси не вызывают сочувствия. Только жалость. И ничего кроме.