McFassy

Staring at the ceiling in the dark Sheets are in a knot My heart is like rock, eh Pictures flashing by inside my head I'm hanging by a thread But I'd do it all again, eh I keep running away, running away, running away from you But I can't stand breaking the chains Breaking the chains, breaking the chains It's too good

Adam Lambert, Chokehold

…

Быстрым почти неуловимым для глаза движением он вонзил нож Майклу в грудь. Тот, словно не веря своим глазам, дотронулся до рубахи, мгновенно пропитавшейся темно-алой кровью. — Нет! — закричал Джеймс и снова выстрелил, но было уже поздно. Однако на этот раз он попал не успевшему увернуться парню в бедро. — Найди… — взглянув на приятеля, с трудом начал Майкл. Но что он хотел сказать навсегда останется тайной, в следующую секунду его глаза стали стеклянными, и безжизненное тело рухнуло на пол. — Майкл! — Джеймс ринулся к другу, неподвижно лежавшему на полу. Его начинала бить дрожь, а перед глазами все расплывалось. Этого не могло быть наяву. — Я люб… — начал было Майкл, теряя сознание. — Нет, замолчи! — дрожащими губами воскликнул Джеймс, упав на колени. — Не смей прощаться. Рубаха друга была вся пропитана кровью, на полу в свете, просачивавшемся из щелей полуприкрытого окна, поблескивала алая лужа крови. Джеймс осторожно положил его голову себе на колени и нежно погладил по щеке, на глазах наворачивались слезы. — Скорая скоро будет здесь, — ему было невыносимо наблюдать, с каким трудом вздымается грудь Майкла в попытках набрать в легкие воздух. — Держись, ты не можешь оставить меня одного! Словно подтверждая свои слова, Джеймс закивал головой, от чего соленые слезы еще стремительнее покатились вниз по щекам, и у него защипало губу. Он и забыл, что после потасовки с парнями, у него была рассечена бровь и разбита губа. — Глупый, ты не один, — прошептал Майкл, закашлявшись кровью, но усилием воли заставив себя улыбнуться, — у тебя есть жена. И ребенок. — Жена? — истерично усмехнулся Джеймс. — Неужели ты до сих пор не понял, что я женился лишь тебе назло? Жена снимает с меня штаны каждый раз, когда по-дружески заходила ко мне в гримерку? Жена пишет мне смс, которые заставляют меня краснеть? Может жена как-то засунула мне язык в ухо прямо за кулисами, когда оставалось пять секунд до прямого эфира? — Ха, я помню, как ведущий отпускал шуточки про новые фанфики о нас, — слабым голосом вспомнил Майкл и, загадочно взглянув Джеймсу прямо в глаза, добавил, — знал бы он, какие фанфики были у нас в гостинице в ночь перед эфиром. Даже сейчас, истекающий кровью, он как всегда выглядел в глазах Джеймса невероятно нежным и в то же время дерзко сексуальным. — А я уж думал, ты повзрослел, когда женился… — продолжал Майкл. — Если ты хотел мне насолить, можно было просто трахнуть, например, Хью у меня в гримерке. Совсем не нужно было для этого искать жену. На улице раздался вой сирены приближающейся скорой. — Мне не нужен никто другой, — прошептал Джеймс, не сводя глаз с Майкла. — У тебя кровь, — улыбнулся тот и, убрав со лба Джеймса прилипшие волосы, слабеющими пальцами провел по губам. Джеймс не ответил, он сжал в своей горячей руке холодную ладонь Майкла и, склонив голову к его лицу, осторожно прижался своими мокрыми от слез и крови губами к губам Майкла, холодным как лед. — Мне не нужен никто другой, — повторил он. За спиной послышались шаги. Следующие несколько минут что-то происходило, но Джеймс словно потерял контроль над действительностью. Какие-то люди подбежали к ним, подняли Майкла с пола и увели Джеймса на улицу. Перед глазами мелькали белые пятна, то ли это были белые халаты врачей, то ли это был солнечный свет. А может и то и другое. — Боже, это Джеймс МакЭвой! — кричал чей-то голос в стороне. — Заткнись и неси аптечку! — отвечал другой голос. Он пришел в себя оттого, что в нос ударил резкий запах нашатырного спирта. — Джеймс? Джеймс, вы меня слышите? Вы ранены? — перед ним стояла женщина средних лет в белом халате и озабоченно смотрела на него. — Я в порядке, — хриплым голосом выдавил из себя Джеймс. — Где… где Майкл? — Его увезли в больницу. Состояние критическое, — объяснила женщина. — Вам бы тоже показаться специалисту. — Нет, — Джеймс прижал руки к вискам, голова раскалывалась. — Со мной все хорошо. Куда его повезли? — Он в реанимации, вас все равно туда не пустят. Поезжайте лучше домой и отдохните, — посоветовала врач, — мы вам позвоним, если что-то прояснится. Ничего не ответив и даже не кивнув головой, Джеймс развернулся и направился вдоль улицы, сам не зная, куда. Его до сих пор трясло, а перед глазами была картина того, как Майкл, весь в крови, тянет к нему слабеющую руку. Чтобы отогнать пугающие мысли, он решил подумать о чем-нибудь другом. Почему-то в голове ожило воспоминание того, как все начиналось. Как все это казалось сначала глупо и по-детски. Как-то раз был корпоратив в честь начала съемок фильма, где он снимался с Майклом. Джеймс перебрал лишнего и ушел к себе в гримерку в надежде немного вздремнуть, но из коридора доносились отголоски музыки и шум бурно продолжавшейся вечеринки, мешая заснуть. Вскоре послышались шаги, и в полумраке дверного проема выросла фигура Фассбендера. — Пьешь в одиночестве? — спросил он, усаживаясь на диван рядом с Джеймсом, в руках у него был бокал с виски. — Уже все выпил, — самодовольно подняв брови, ответил Джеймс, указав на свой пустой бокал. — Нечего звезде фанфиков рассиживаться одному, — ухмыльнулся Майкл. — Ты слышал, что фанаты сделали из нас парочку? Тебе что больше нравятся МакФасси или ФасЭвой? — О чем это ты? — не понял Джеймс, удивленно взглянув на друга. — А вот послушай, — загадочно произнес Майкл и, достав из кармана телефон, ехидно зачитал, — «…руки Майкла скользнули под рубашку Джеймса. Каждая клеточка его тела отзывалась на это прикосновение, он боялся, что будет дальше, но страстно желал продолжения…» — Боже, что за бред! — засмеялся Джеймс. — Серьезно так написано или ты меня разыгрываешь? — Отнюдь, — покачал головой Майкл и продолжил, — «…его глаза жадно следили за каждым движением Майкла. Когда тот разделался с пуговицами на рубахе, то прикоснулся губами к его шее, затем торсу и, постепенно продвигаясь вниз, начал расстегивать ремень на брюках…» — Ты можешь себе это представить? — задорно спросил Джеймс, взглянув на Майкла. Майкл поднял глаза на Джеймса и на мгновение замер. — Наверно, я просто слишком пьян, но… — Майкл замялся, — у тебя такие выразительные голубые глаза. Как я раньше не обращал на них внимания? — Да, ты пьян дружище, — улыбнулся Джеймс, забрав у приятеля бокал и допив содержимое. — От этого ты просто невыносим. — Я неотразим, — подмигнул Майкл, неожиданно наклонившись ближе и взглянув на губы Джеймса. Помедлив еще долю секунды, он прильнул к ним, всем своим телом прижимаясь к нему. Сначала Джеймс растерялся, но либо алкоголь сыграл свою роль, либо это действительно было неподдающееся описанию чувство, заставившее Джеймса с еще большей силой прижать к себе Майкла и повалить на диван. Вдруг зазвеневший в куртке телефон, заставил Джеймса забыть о своих мыслях. — Алло, это мистер МакЭвой? — на другом конце раздался нервный женский голос. — Да, — сухо ответил он и остановился, предвещая беду. — Это доктор Мэри Блэк. Ваш друг был доставлен к нам недавно и… как бы помягче выразиться… — замялась женщина. — Говорите как есть, — Джеймса начала одолевать неизвестно откуда взявшаяся злость. — Мне очень жаль… Мы не смогли его спасти, — виноватым голосом заключила она и, видимо, чтобы снять напряжение в разговоре, забубнила, — он был величайшим актером, неподражаемым! Вы ведь были не только коллегами, но и друзьями, не так ли? Это ужасная утрата, представляю, каково вам… Джеймс не дослушал и со всей силы швырнул телефон в бетонную стену какого-то здания. Жаль ей! Были друзьями! Представляет она! Да что она может себе представлять?! Может ли она себе представить, как нежные, но в то же время сильные руки Майкла обхватывают Джеймса за бедра и резко прижимают к себе? Как иногда по вечерам Майкл приходил пьяный к Джеймсу в номер и, не произнося ни слова, бросал на кровать, с животной страстью срывая с него одежду? Или как на шелковых простынях нежно покрывал поцелуями с головы до ног? Джеймс не помнил, как оказался в своих апартаментах в центре города, арендованных на время съемок. Он швырнул промокшую кровью куртку на пол, не разуваясь, залез в ванную и включил воду. Его обдало холодной водой, рассеченная губа запульсировала, но физическая боль была ничем по сравнению с тем, что происходило у него сейчас внутри. — Майкл… — прошептал Джеймс, закрыв глаза. В голове ожили воспоминания того, как они стояли под этим самым душем вместе пару дней назад. Джеймс вернулся после длинного дня съемок и был ужасно уставшим. Он принимал душ, предвкушая крепкий здоровый сон, как вдруг щелкнул замок входной двери. Странно, подумал Джеймс, неужели домработница вернулась? Ведь он просил ее не мешать ему, когда он дома. — Миссис Льюис, это вы? — крикнул Джемс. — Я могу быть, кем пожелаешь, — совсем рядом неожиданно раздался пьяный голос Майкла, который, отодвинув шторку, похотливо уставился на него. — Твою мать, Фассбендер! Что ты здесь делаешь?! — негодуя, завопил Джеймс. — Как ты вообще зашел в квартиру? — Канвер… консерв… — расстегивая рубашку, попытался выговорить Майкл, но после выпитого алкоголя язык не слушался. — Баба! Сидящая внизу… Оу, — он опустил голову, указывая пальцем вниз, и, увидев на себе штаны, стал старательно расстегивать ремень, затем, икнув, заключил, — яж знаминитсть! — Ты алкаш! — не выдержал Джеймс, устав наблюдать за тщетными попытками снять штаны. — Иди, проспись. — Не сердиииись, — наконец сняв штаны вместе с трусами, Майкл расплылся в довольной улыбке, — разве я не могу повидать друга? — Это называется по-другому, — огрызнулся Джеймс, тщетно пытаясь задернуть шторку. — Недотрах! Однако ничто уже не могло остановить Майкла, вошедшего в раж. Ему стоило больших усилий удержать равновесие, но он все-таки сумел забраться в ванну. — Чего ты так наряжен? Расслабься, — он нежно прижался к его спине и обнял за плечи. — Я устал, — покачал головой Джеймс, понимая, что не в силах противостоять обхватившим его рукам и вот-вот сдастся. — Это все новая роль. Никак не могу вжиться в образ. Играть сумасшедшего, у которого в голове живет несколько личностей… Мне порой кажется, что я сам схожу с ума. — Люблю, когда ты сходишь с ума, — Майкл шепнул ему на ухо. — Но я знаю, что тебе придаст тебе сил. Сердце Джеймса забилось все чаще, когда руки Майкла скользнули ниже, его длинные пальцы, едва касаясь кожи, медленно двинулись по телу. Оказавшись между холодной стеной и разгоряченным телом приятеля, Джеймс раскрыл рот, жадно ловя грудью воздух. Его зрачки расширились, пульс участился. Краем глаза он увидел руку Майкла, которой он с силой упирался в стену, а потом закрыл глаза и полностью отдался чувствам. Джеймс вернулся в настоящее от того, что из брови снова пошла кровь. Стекая по щеке и подбородку, словно кровавые слезы, алые капли растворялись в ледяной воде, которая почти до краев наполнила ванну. И Джеймс уже не понимал, трясет ли его от холода или от опустошающего чувства одиночества и безысходности на душе. Лежа в ванной, Джеймс вспомнил, как трепетало его сердце каждый раз, когда он ловил на себе взгляд Майкла, в чьих глазах была заметная ему одному искра вожделения. Вспомнил, как учащался его пульс каждый раз, когда мужественные руки Майкла нежно касались его кожи. Как томным голосом шептал на ухо непристойности. Как тот расплывался в глупой улыбке, принося Джеймсу завтрак в постель в качестве извинения после того, как пьяный заваливался к нему в квартиру посреди ночи. Он и представить тогда не мог, что этого когда-нибудь может больше не быть. Глубоко вздохнув, он закрыл глаза и с головой погрузился в воду. Вздрогнув, Джеймс открыл глаза. В первое мгновение он принял окружающую его темноту за тоннель, в конце которого забыли зажечь свет. Но это была лишь погруженная в ночь реальность. Приснится же такое, подумал он, повернувшись на бок. Рядом на кровати мирно спал Майкл. — Я люблю тебя, — прошептал Джеймс, легко погладив Майкла по щеке. — Помни об этом в следующий раз, когда будешь жаловаться, что меховые наручники недостаточно меховые для твоих нежных ручек, — ухмыльнувшись, сонно ответил тот, не открывая глаз. Джеймс лег на спину и уставился в потолок. Перед глазами до сих пор как наяву была картина того, как глаза Майкла становятся стеклянными, а на губах до сих пор чувствовался ледяной поцелуй его синих губ. Через пару минут, поняв, что больше не уснет, Джеймс поднялся с кровати и, нашарив в темноте пачку сигарет, вышел в кухню. Он открыл окно и закурил. В лицо подул прохладный ночной ветер, оживляя в голове воспоминания, словно он снова погружается в воду. — Да что ж, блять, такое… — выругался Джеймс, выдыхая изо рта дым, но тут же осекся и обернулся, испугавшись, что разбудил своим возгласом Майкла. Однако тот, казалось, крепко спал, раскинув руки в разные стороны, его пятки шаловливо выглядывали из-под одеяла. Устремив свой взор обратно на пустынный ночной проспект, Джеймс снова сделал затяжку. Сквозь остекленное от пола до потолка панорамное окно просачивался свет фонарей, отбрасывая длинные тени на стены и потолок. Лёгкие наполнялись дымом, но сигарета не помогала. Сон был настолько реалистичным, что ноги до сих пор дрожали. И Джеймс ненавидел себя за то, что его это так волновало, что он уже не мог представить своей жизни без Майкла. Это всегда казалось просто забавой. Невинной шалостью. Игрой, за которой они вдвоем коротали время между дублями. Но развлечение как-то незаметно перешло в увлечение и даже одержимость. Бессмысленная одержимость, которая придавала смысл всему. Всей его жизни. Дожил, подумал Джеймс, я настолько боюсь его потерять, что даже во сне мои мысли лишь об этом. Ради Майкла он готов был не спать ночами, делать вещи, за которые ему было потом стыдно. По звонку Джеймс готов был бросить всё и мчаться через весь город, лишь бы услышать, заветный томный голос: «А говорил, что больше не приедешь… Ну заходи. Знаешь, где оставить трусы.» Джеймс прокручивал в голосе все эти моменты и ненавидел себя все сильнее. Ненавидел, что готов во всем потакать Майклу, что тот постоянно вынуждал его поступаться своими принципами и ставил под сомнения его убеждения. И ещё больше он ненавидел себя за то, что ему это нравилось… Пора было что-то менять. — Ненавижу… — пробормотал он, выбросив недокуренную сигарету в окно. — Меня? — раздался до боли знакомый голос и знакомые руки стиснули его бедра. — И тебя, — грубо произнес Джеймс, сделал глубокий вдох и, обернувшись, усилием воли заставил себя взглянуть Майклу прямо в глаза. Тот, сонный и взъерошенный, лукаво смотрел в ответ. — Ты… подонок! — продолжил Джеймс. Ноги больше не дрожали, но сердце билось сильнее, — каждый день я не могу перестать думать о тебе! Я боюсь потерять тебя настолько, что просыпаюсь в холодном поту от кошмаров! А Ты? Ты неожиданно появляешься в моей жизни раз в полгода и так же неожиданно исчезаешь! Майкл явно не ожидал такого поворота, он замер, растерянно глядя на Джеймса. — Мне надоело страдать, — закончил Джеймс и решительно направился за одеждой, но Майкл остановил его, схватив за руку. — Ты слишком много думаешь, — серьёзно произнёс он и подошел вплотную к спине Джеймса. — Наслаждайся тем, что дают. — Ну, уж нет, — покачал головой Джеймс, все для себя решив, и, резко повернувшись, цинично добавил, — сегодня ты наслаждайся.