"Не делай этого, если ничего не чувствуешь"

      Но я знал, что он любит. Любит совершенно другого человека. Я точно это знал. Просто знал. Откуда и почему — говорить не буду. Эти мысли в свое время принесли мне так много боли, что повторно возвращаться к ним я не хочу.       А я любил его, очень сильно любил. Любил любого — с кучей изъянов и недостатков, которые я, между прочим, знал и видел лучше других.       Знал ли он о моих чувствах к нему? Сложно сказать. Но догадывался он точно. Однажды я все-таки допустил ошибку и намекнул ему о том, что был бы бесконечно рад, если бы мы так всю жизнь «были вместе». Конечно, все обратилось просто в шутку. А как еще? Но, очевидно, окружающие нас люди не могли не заметить того «особенного» отношения, с каким относился к нему я. Однако понятие «лучший друг» всегда может объяснить неразделенную любовь одного к другому и, соответственно, все вытекающее отсюда.       Все эти мысли я тщательно скрывал в себе (а иногда пытался убить: утопить в алкоголе), а на лице всегда носил добродушную улыбку. И лишь по ночам, когда становилось просто невыносимо, я, скуля от боли и кусая подушку, позволял всем этим эмоциям выйти наружу — просто ревел, как будто я какая-то четырнадцатилетняя школьница, впервые познавшая безответную любовь.       Сегодня утром я встал пораньше, ведь сегодня — его день рождение. И я, конечно, приглашен. А также несколько наших общих знакомых и друзей. Но я уже знаю, что ближайшие несколько часов для меня будет существовать лишь он.       И вот я уже поднимаюсь на лифте. Квартира слева. Две заветные цифры. Кажется, я знаю эту дверь лучше всего в этом страшном пугающем городе. На самом деле, я не часто бывал у него в гостях, но каждый раз — в памяти навсегда.       Звоню. Замок поворачивается. Секунда. Нет, мгновение. И я вижу его. Его глаза. Я тону в них и не могу выбраться. Он приглашает меня войти, я улыбаюсь, поздравляю с праздником…

***

      Спустя пару часов и не один стакан заранее купленного вермута, весь народ разбрелся по квартире. Конечно, я с ним. Мы сидим у него в комнате, на диване. Он пьян и о чем-то откровенничает. Но я не слышу его. Мое сердце бьется так сильно, что я не слышу даже собственных мыслей. Вдруг он замолкает, переводит взгляд на меня. Я улыбаюсь, как бы интересуясь: «Что-то не так? Почему ты замолчал?» Он, как будто прочитал мои мысли, говорит: «Знаешь, ты, на самом деле, очень хороший человек и замечательный друг… Я помню, ты говорил, что хочешь, чтобы мы общались всегда…» Снова неловкая пауза. Совершенно не понимаю, к чему он клонит. Но он продолжает: «Знаешь, я догадываюсь, что ты влюблен в меня…» Его взгляд пронзает меня насквозь. Я не знаю, что делать. Хочу спрятаться где-нибудь или просто сделать вид, что ничего не слышал. Зачем он вообще завел об этом разговор? Начинаю теребить пуговицу на рукаве, смотрю куда-то вниз…       Но тут он неожиданно приближается ко мне. Я не успеваю ничего сообразить, а его теплые губы уже касаются моих…       Я всегда считал сближение с кем-то какой-то особенной магией. Отношения, совместное проживание, даже брак — все это было так необычно и удивительно для меня.       Нет, конечно, почти всю свою жизнь я проводил в одной комнате с младшим братом, каждое утро мы завтракали с родителями за одним столом, а наши зубные щетки всегда лежали на одной полке в ванной… Словом, я хорошо был знаком с этим словом и явлением «быт», и оно даже не пугало меня.       Но совершенно другим для меня являлся тот факт, что этот быт можно (и нужно) разделять с кем-то другим, с чужим, по сути, человеком.       Иногда я просто не понимаю, как можно спать в одной постели или выбирать кухонные полотенца с человеком, который являлся абсолютно чужим до определенного момента, который однажды познакомил вас, а позже и сблизил.       Это какое-то волшебство, честное слово, и оно всегда восхищало меня.       В своей жизни я был влюблен всего дважды. Как я определил это? Если в своих планах я был готов разделять тот самый быт с этим человеком — значит я был готов на все ради него.       …Его теплые губы касаются моих, а руки обвивают мою шею. Это — высшая точка счастья. Но я… Я вырываюсь из его объятий… Я отталкиваю его. «НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО, ЕСЛИ НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВУЕШЬ!» — я срываюсь на крик. Чувствуя подступающие слезы, я просто убегаю из его квартиры.       Теперь ничего не будет как прежде. Я бреду по ненавистному мной городу. Я не знаю, куда иду. Я остался совсем один в этом прогнившем мире.