Место под солнцем

Нагретый за день песок медленно остывал под присмотром одноокой богини. Феерх поправил тяжелое копье, раз за разом цеплявшее его плечо, и осторожно съехал по песчаному склону. Юркие тонкотелые ящерки, сливавшиеся с песком, бросились врассыпную прямо из-под ног, недовольно шипя и раздувая мешки. Мужчина осторожно ткнул в них древком, отгоняя подальше. На той неделе Самарид, известный во всем стане баламут, баловался с похожими. Дело, как и всякое подобное, закончилось глупо: замученная тварь тяпнула его за палец. Травы не помогли и теперь парень мучался с опухшей рукой. Конечно, Феерх был не так глуп. Да и яд на него, как и на любого из рода Змей, действовал так же, как на обычного человека — кипяченая вода. Но ссориться с теми, кто приходится родичами покровителю, — безрассудно. Рядом тихо зашуршали шаги. Мелькнула тень, облаченная в мешковатые одежды. Оллида, узнал ее ночной охотник и опустил острие вниз. Девушка поклонилась ему, поднеся ко лбу раскрытую ладонь. В день отъезда ее определили к нему в помощницы, немало обрадовав слишком бойкую для своих лет девчушку. И кому ж ты молишься, что они тебя до сих пор уберегли? Мужчина отмахнулся. В его роду не водилось такое отношение и даже долгое скитание с кочевниками не смогло переменить некоторые устои. Да, девушка, еще не вступившая в пору замужества, не должна быть без мужчины-наставника или женщины-рядницы. Но ведь и она когда-нибудь станет матерью! И она сможет отречься от старого имени, приняв служение богам и прокладывание пути, как главную цель своей жизни. И тогда ее назовут маар-хан (дающая жизнь) или маар-ешн (дающей путь). Его смурной настрой не укрылся от юркой варанши. Оллида подошла близко-близко, закружила рядом, заглядывая в глаза. Обиделся? Не выспался? Просто задумался? Ничего не сказав, Феерх мотнул головой в сторону палаток. Там, в кругу костров, слышался смех мужчин и женщин, а в тенях таились выбравшиеся из-под присмотра детишки. Девушка фыркнула и первая выскочила за пределы охранного круга. Теперь ее ничто не отделяло от величественной пустыни. И всего того, что населяло ЕЕ пески. Со вздохом охотник последовал за ней. Сегодня на остывающие камни должны были повыползать круххи — крупные, длиннохвостые грызуны с жесткими костяными пластинами на спине. Они готовились легко и заготавливать в прок их старались на всех стоянках. Что не съедят — продадут в каком-нибудь городе. А то и на караван набредут, тогда угощать придётся. Люди, к которым примкнул много лет назад Феерх, уже тогда были знамениты своим умением охотиться на этих юрких и быстрых зверьков. Добыча не владела грозным нравом, ядовитыми железами или острыми клыками. Конечно, резцами можно хорошо тяпнуть, но это не идет ни в какое сравнение с острыми длинными когтями и скоростью, с которой они закапывались в сухой и рыхлый песок. Именно поэтому нужно было двигаться тихо и осторожно. Девушка шла, не скрываясь ни от кого. Радостно дышала прохладным воздухом, ловко обходя места, где песок «дышал». Наставник одобряюще глянул на ее горделивую поступь. Ну не иначе, как в маар-ешн готовится. Такие с детства ни в песках не теряются, ни страху не учатся. Уже с ним рождаются, будто им сами боги на ухо шепчут, чего бояться нужно, а что безвредно. Но вот она приостановилась, пропуская более опытного мужчину вперед. Прямо перед ними, на плоских плитах, лежал целый выводок разжиревших круххов. Они мирно спали, надеясь на зорких сторожей. Вышеупомянутые ползали неподалеку, четко вырисовывая облюбованные тропки кончиками хвостов. Феерх сделал пару манящих жестов, про себя помолившись своим богам. Девушка начала медленно огибать место отдыха. Солнцеокая Руур, молчаливая госпожа, несущая копье своего мужа — Светлого Крарха. Она занимала не последнее место в иерархии богов, приглядывающих за кочевниками. Будучи очень сильной и храброй, ей удалось самостоятельно обучиться воинскому искусству и накормить целые селенья в период голода одной охотой. Именно ей молились все, кого частенько обзывали «язычниками» глупые люди из больших городов. Копье, брошенное сильной рукой, пригвоздила тушку беззучно. Три тонких стилета усыпили его сотоварищей навсегда. Это разрушило покой зверьков. И тут, и там зашевелились огромные уши, беспокойно задвигались задние лапы. Мужчина недовольно нахмурился. Конечно, ночью трудно надеяться на помощь солнечных богов, но Курху — ночному богу убийства, помолился бы в таком деле только полный глупец. Смертоносные стрелы Оллиды поразили еще одного из бодрствующих зверьков. Тем временем копье уже было подобрано. Круххи запищали, завозились. Некоторые даже успели вскочить и теперь затравлено глазели по сторонам. Малыши, направляемые мудрыми матерями, уже сползли с камней. Девушка наложила на тетиву пяток стрел, прицелилась, ища правильное направление. Наставник не торопил ее. Такой метод для него был не интересен, да и ей нужно учиться самой на своих же ошибках. Две стрелы отскочили от щитков, одна безобидно тюкнула камень. Душераздирающе пища, голохвостые разом нырнули в песок и скрылись там буквально за секунду. Молодая охотница подскочила к камням, добила раненого в лапу зверька и унижено глянула на сурового учителя. Тот покачал головой. И не плохо, и похвалы не заслуживает. С тяжелым вздохом девушка поднялась, поклонилась Пустыне, наставнику. Первая одарила ее этой добычей, второй — умением добывать. И это то знание, что должно остаться с ней до самого последнего седого волоса. Есть те, кто ей дали все то, что у нее есть. Есть те, кто научили ее, как добыть все то, что у нее есть. Когда они возвратились, большая часть людей уже спала. В центре горел костер, зажжённый не далее как вчера силой Солнца, по краям же стояли маленькие светильники. Отдав добычу мужчине, Оллида упорхнула к женским шатрам. Оттуда раздалось тихое бряцанье посуды — это девушка умывалась перед сном, скинув с себя необходимую, но довольно неудобную многослойную одежду. В личной, крохотной палатке Феерха было темно и приятно пахло прелой травой. Ею он имел привычку посыпать готовое мясо. Не сейчас, конечно, а когда высушит, измельчит и разложит по специальным мешочкам из крепкого полотна. Утром было шумно. Яркое солнце освещало непотухающий костер, пестрые одежды девушек, женщин и босоногих ребятишек, помогающих с мелкой работой. Мужчины, выделявшиеся темными пятнами, сгрудились не слева, как водилось во все времена, а справа. Гомону от них было не меньше, чем от расшумевшихся голгов. Сдвинув темные брови, мужчина вышел из-под полога. — Госпожа правящая, — обратился он с поклоном к седовласой старейшине, — Неужто скоро появится чужой караван? — Ты правильно понял, Феерх Чешуйчатый. Что там твоя помощница? — Она хорошо справляется, госпожа. Не так давно мы вернулись с удачной охоты. — Хорошо. Охотницы нам нужны. Женщина добродушно улыбнулась — А ты как, сын Пустыни? — Меня хранят мои боги. Смешок правящей привлек внимание нескольких женщин. Они, заметив Феерха, радостно помахали ему, почтительно склонив головы к правому плечу. За его свободу бой шел уже не один год, но пока ни одна не выиграла право поставить его по левую сторону от себя. Предубеждениям в пустыне, где правят боги и женщины, не место. Это — неписаный закон. Мужчина охраняют станы, добывают еду и торгуют. Женщины прокладывают путь, воспитывают детей и наследуют память. И те, кому это не по нраву, долго не живут. Их, так или иначе, настигает жуткая участь. Поклонившись женщинам, охотник поспешил уйти с центра. Его тут же втянули в обычный круговорот дневной работы. Разбор кристаллов, найденных в пределах их территории, подготовка мяса к дальнейшей судьбе. Некоторые ушли с вельхами — крупными рогатыми животными- пасти и сторожить. Детеныши ездовых круфов увязались следом, намереваясь погреться на солнышке неподалеку. А еще там, где они будут сторожить, должны быть другие зверьки и на них можно поохотиться. Все старались либо по группам, либо поодиночке отдалиться от остальных и не мешать. Работать вместе, конечно, иногда легче, но с кристаллами шутить не стоило. Те, кто имел предрасположенность к водной энергии, занимался с камнями всех голубых оттенков, природные — коричневые и зеленые, огненные — желтые и красные. Но таким, как Феерх, было труднее всего. Неопределенные люди занимались неопределенными камнями. Разноцветные, церные, белые. Они могли быть опасны и, наоборот, полезны. К полудню на горизонте показался чужой караван. В это время большая часть людей уже освободилась и сидели под навесами, ожидая обед. Раздалось бренчание струн, тихие напевы. Где-то рассмешили пару хохотушек, тут же залившихся изумительно — серебристым смехом. Оллида все еще сидела в кругу подруг, методично осматривая и очищая камни. Задержав на ней свой взгляд, Феерх на мгновение задумался. А почему бы и нет? Но тут же отбросил странную мысль в сторону. Девчонка могла стать ему кем-то вроде племяшки, максимум — подругой, а на роль жены не тянула даже с огромной натяжкой. Встречали незнакомцев, как полагалось, старшие женщины. Старые, умудренные жизнью, они гордо носили звание старейшин. Многие могли похвастаться не только этим. Среди других знакомых кочующих племен их племя имело самое большое количество прекрасных маар-ешен. Некоторые, кроме правильного пути, могли предсказывать будущее, погоду, лечили наложением рук. Маар-ханны также сидели рядом, создавая полукруг. Кое-кто уже носил в чреве будущих детей племени. Подъехавшие люди остановились. Впереди всех, как ни странно, ехал мужчина. Он был полноват, надменен и при виде встречающих удивленно вскинул брови. К его счастью, манеры все же оставляют в поведении глубокий след. — Да будут благовольны к вам пески Пустыни, добрые кочевники. Пусть дожди прольются на вашем пути, а великое Солнце взрастит траву.- мужчина поклонился. — И вам того же. Будьте гостями в нашем стане. — Да ну что вы! Мы не можем вас потеснить! Феерх удивленно вскинул брови. Затем хмыкнул и, развернувшись на пятках, ушел в сторону своей палатки. Эти здесь долго не продержатся. Погода была прекраснейшей. Облака набежали на жгучее солнце, скрывая людей от палящих лучей. Храмес, бог туч и гроз, благовольно сдвинул свои стада в сторону мудрого стана. Забрав надутую, как ящерка на круфа, Олливию, он двинулся по разведанной тропе в сторону крохотного оазиса. В нем плескались небольшие рыбки, приплывающие из глубинных вод по роднику. Их можно было бы ловить руками, если б чешуя не была покрыта мерзкой слизью. У них были бы красивейшие глаза… если б вообще были. Вечерело в эту пору довольно быстро. Вот и сейчас Солнце уже собиралось в спальню своего мужа, а новоиспеченные рыболовы только-только отошли от кишащего добычей места. Чужаки, не принявшие гостепреимство, расселись неподалеку. Неправильно расположили палатки, не оградились кругом, не готовились к ночи. Да и огонь посмели зажечь от механической вещи, привезенной из далеких земель. Никто не посмел с ними торговать. Все сидели, оскорбленные в лучшем порыве душ и старались не смотреть на наглых соседей. Ночью крики разбудили нескольких малышей. Они заплакали, слушая вой ночных тварей и рычание круфов, охраняющих круг изнутри. Охранники скалили клыки, выпускали в землю когти, а их шерсть становилась дыбом от каждого грозного клича тварей. Вокруг лагеря, раздираемого ужасными созданиями, носились бестолковые травоядные животные чужеземцев, не имеющие ни защитных пластин на доступных всем тонких лапах, ни орудий для убийства. Завтра круфы наедятся. Феерх усмехнулся этой мысли и, перевернувшись на другой бок, оградил свое временное жилище от звуков. Нужно было немедленно заснуть, чтоб завтра уже с рассветом отправиться в путь. Никто больше здесь не останется на ночь…