By Your Side

После сдачи экзаменов, все ученики Хогвартса выдохнули. Сдав экзамены на «Превосходно» и «Выше ожидаемого» близняшки Блэк снова решили выйти на очередную ночную вылазку. — Ты слышала про гиппогрифа Хагрида? — шепнула Рей, следуя за ловко лавирующей среди статуй и проходов Харли. Сестра кивнула. — Да. Я пыталась узнать про это, но эта гнида Малфой… — Рей тронула сестру за плечо, показывая ей не продолжать. — Надо помочь хотя бы ему, — Харли кивнула, выходя на улицу. — Готова? — спросила Харли. Рей кивнула. — Всегда…

***

Шок от казни Клювокрыла был настолько силен, что Гарри на минуту показалось, будто рассудок покидает его, всех троих ужас пригвоздил к месту, и они оцепенели, стоя под мантией. Последние лучи заходящего солнца заливали землю кровавым светом, в полях залегли длинные черные тени. Внезапно до их слуха долетел дикий вой. — Это Хагрид — прошептал Гарри. Не раздумывая над тем, что делает, он повернул назад, но Рон с Гермионой схватили его за руки. — Нельзя! — Рон был белее бумаги. — Еще хуже ему сделаем, если узнают, что мы с ним виделись… На Гермионе тоже лица не было. — Как… они… могли? — ловя воздух ртом, спрашивала она. — Как они могли? — Пойдем, — сказал Рон. Зубы у него стучали. Они снова побрели к замку, стараясь двигаться как можно осторожнее. Быстро смеркалось, и к тому времени, когда друзья вышли на лужайку, свой плащ–невидимку на них набросила темнота. — Короста, сиди спокойно, — приговаривал Рон вполголоса, придерживая нагрудный карман, — крыса неистово рвалась на волю. Рону пришлось еще раз остановиться, чтобы запихнуть ее поглубже. — Что с тобой, дурацкое ты животное? Сиди тихо! Ой! Она укусила меня! — Рон, тише, — шикнула на него Гермиона. — Через минуту здесь будет Фадж… — Ну не хочет она… сидеть в кармане… Короста явно обезумела от страха. Она как бешеная рвалась из рук Рона. — Да что с тобой? И тут Гарри увидел: припадая к траве и зловеще мерцая во мраке желтыми глазами, к ним крался Живоглот. Как он здесь оказался? Учуял ли он их, услыхал ли писк Коросты, или каким-то образом увидел — этого Гарри сказать не мог. — Глотик! — ужаснулась Гермиона. — Брысь! Пошел прочь! Но кот был уже совсем рядом. — Короста! Стой! Поздно! Крыса вывернулась из стиснутых пальцев Рона, соскочила на землю и припустила во весь дух. Великолепным прыжком Живоглот бросился за ней, и в тот же миг Рон, забыв о мантии–невидимке, тоже ринулся во тьму. Гарри с Гермионой переглянулись и со всех ног помчались следом. Но, закутавшись в одну мантию, далеко не убежишь — друзья скинули ее, и она теперь вилась за спиной как знамя. Впереди слышались топот Рона и его крики: — Живоглот, пшел отсюда! Короста, ко мне! Возгласы сменил глухой звук падения. — Коросточка! Брысь, чертов кот! Гарри и Гермиона едва не перелетели через Рона, затормозив перед самым его носом. Парень растянулся на земле, но крыса вновь была у него в кармане, и Рон обеими руками прижимал к себе съежившийся дрожащий комок. — Рон, скорее лезь под мантию… — Гермиона тяжело дышала. — Дамблдор… Министр… Они через минуту возвращаются… Но не успели друзья укрыться мантией, едва перевели дух, как послышались тяжелые шаги огромных мягких лап. Прямо на них из темноты скакал гигантский угольно–черный пес со светящимися белесыми глазами. Гарри сунул руку под мантию за волшебной палочкой, но опоздал. Сделав прыжок, пес передними лапами ударил его в грудь, Гарри опрокинулся навзничь, ощутив лицом волну густой длинной шерсти и горячее дыхание зверя, перед глазами сверкнули дюймовые клыки. Толчок оказался столь сильный, что пес перекатился через Гарри. Несмотря на головокружение и боль в боку (неужели сломал ребра?), Гарри попытался встать; зверь рычал где–то совсем рядом, готовясь к новому нападению. Но Рон был уже на ногах и готов к бою. Пес снова ринулся на них, Рон изо всех сил оттолкнул друга в сторону, и страшные челюсти, миновав Гарри, сомкнулись на вытянутой руке Уизли. Гарри бросился на зверя и обеими руками вцепился в мохнатую шкуру, но чудище стряхнуло его и унесло Рона с такой легкостью, словно тот был тряпичной куклой. Невесть откуда на Гарри обрушился еще один удар, на сей раз по лицу, и он опять упал. Где–то рядом Гермиона взвизгнула от боли и, кажется, тоже упала. Отерев кровь, попавшую в глаза, Гарри нащупал наконец волшебную палочку. — Люмос! — с трудом выговорил он. Огонь на конце палочки высветил из темноты корявый ствол дерева — погоня за Коростой привела их прямо под сень Гремучей ивы, и ее ветви, скрипя, словно под сильным ветром, хлестали во все стороны. И там, у основания бугристого ствола, Гарри увидел черного пса, тот затаскивал Рона в широкий подземный провал меж корней. Рон отчаянно сопротивлялся, но его голова и полтуловища уже сползли в дыру. — Рон! — закричал Гарри, кидаясь на подмогу, но здоровенная ветвь беспощадно просвистела в воздухе, и его опять отшвырнуло назад. Теперь на поверхности осталась только нога Рона, которой он зацепился за корень, сопротивляясь собаке, тащившей его в подземелье; словно выстрел, прозвучал жуткий треск — нога сломалась и в ту же секунду пропала из виду. За псом и Роном в проем пробежали знакомые Гарри две собаки. Гермиона тихо вскрикнула, увидев их. — Гарри! — воскликнула Гермиона. Мантия ее была в крови — ива рассекла ей плечо. — Бежим за помощью! — Нет! Эти огромные твари могут сожрать Рона, помощь не поспеет! — Нам одним туда не пробраться… Свистнула еще одна плеть, стараясь достать их, — тонкие ветви сплелись в узловатый кнут. — Если смогли псы, сможем и мы, — пропыхтел Гарри, забегая то с одной, то с другой стороны, ища путь между злобных, полосующих воздух веток, но не мог приблизиться к корням ни на шаг. — На помощь, на помощь, — отчаянно шептала Гермиона, переступая с ноги на ногу. — Хоть кто–нибудь… Откликнулся, как ни странно, Живоглот. Он по–змеиному скользнул между свирепых ветвей и передними лапами уперся в какой–то нарост на стволе Ивы. И дерево, будто окаменев, замерло — не шевелился ни один листик. — Глотик! — ошарашено воскликнула Гермиона, до боли сжав руку Гарри. — Как он мог это знать? — Они с теми собачками друзья, — буркнул Гарри. — Я видел их вместе. Идем. Держи наготове волшебную палочку. В считанные секунды они были у ствола Ивы. Живоглот первый нырнул внутрь, призывно махнув распушенным по–лисьи хвостом. Гарри поспешил за ним — пролез в нору головой вперед и по земляному накату соскользнул на пол низкого туннеля. Глотик поджидал неподалеку, его глаза сверкали в свете волшебной палочки Гарри. Еще мгновение — и рядом приземлилась Гермиона. — Где Рон? — испуганно прошептала она. — Вперед! — позвал Гарри и, пригнувшись, бросился вслед за Живоглотом. — Куда ведет этот туннель? — чуть слышно спросила Гермиона.  — Не знаю… Он отмечен на Карте Мародеров, но Фред с Джорджем говорили, что им никто никогда не пользовался. Он ведет за пределы Карты, но кончается, скорее всего, в Хогсмиде… Они очень спешили, хотя двигаться пришлось чуть не на четвереньках. Впереди маячил пушистый хвост Живоглота, то исчезая, то вновь появляясь. Подземный ход все не кончался, и, казалось, он был ничуть не короче коридора, ведущего в «Сладкое королевство». Но Гарри не мог думать ни о чем, кроме Рона, и того, что исполинский пес может с ним сделать. Идти, сложившись вдвое, было тяжело, друзья начали задыхаться и каждый вдох отзывался болью. Но вот туннель пошел вверх, затем свернул, и Живоглот куда–то исчез. Сбоку Гарри увидел слабый свет, падающий из какой–то дыры. Они с Гермионой на мгновение замерли, переведя дух, подошли к ней, подняли волшебные палочки — и заглянули внутрь. С той стороны оказалась комната — пыльная и разоренная. Обои клочьями свисали со стен, весь пол в грязи, мебель сломана, словно кто–то ее крушил, окна заколочены досками. Гарри взглянул на Гермиону, вид у нее был изрядно напуганный, но она согласно кивнула. Гарри протиснулся в проем и огляделся. Комната была пуста, но справа виднелась открытая дверь, ведущая в полутемный коридор. Гермиона снова сжала руку Гарри, ее широко открытые глаза пробежали по забитым окнам. — Гарри, по–моему мы в Визжащей хижине. Гарри тоже огляделся, рядом стояло разбитое деревянное кресло на трех ножках и с выломанными подлокотниками. Гарри с сомнением покачал головой: — Это не привидения натворили. Над головами у них послышался какой–то скрип — на втором этаже явно что–то происходило. Друзья уставились в потолок, Гермиона с такой силой ухватилась за руку Гарри, что у него онемели пальцы. Обернувшись к ней, Гарри вопросительно поднял брови — Гермиона, соглашаясь, кивнула еще раз. Тихо вышли в прихожую и начали подниматься по шаткой лестнице. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, но на полу виднелась широкая чистая полоса: видно, что–то тащили наверх, и совсем недавно. Поднялись на темную площадку. — Нокс, — произнесли вместе как можно тише, и свет на концах палочек погас. Перед ними была единственная чуть приоткрытая дверь. Подкравшись, они услышали внутри какое–то движение, чей–то приглушенный стон и короткое басовитое мурлыканье. Друзья в последний раз обменялись взглядами и кивками. Выставив перед собой волшебную палочку, Гарри ударом ноги широко распахнул дверь. На великолепной кровати с пыльным пологом на четырех столбах возлежал Живоглот. Увидев вошедших, он опять громко заурчал. А рядом с кроватью на полу, обхватив ладонями ногу, вывернутую под неестественным углом, сидел Рон. Гарри и Гермиона бросились к нему. — Рон, как ты? — А где псы? — Это вообще не псы, Гарри, — выдохнул Рон, скрипя зубами от боли. — Это ловушка… — Что? — Это они… Анимаги… Взгляд Рона был устремлен поверх плеча друга. Гарри круто обернулся. Какой–то человек, скрытый тенью, громко захлопнул дверь в комнату. Грива спутанных грязных волос свисала ниже плеч; не будь глаз, горевших в глубоких глазницах, его можно было бы принять за мертвеца — воскового цвета кожа так туго обтягивала кости лица, что оно походило на череп, желтые зубы оскалились в усмешке. Это был Сириус Блэк. — Экспеллиармус! — каркнул он, направив на друзей волшебную палочку Рона. Палочки Гарри и Гермионы вырвались из рук и, взмыв в воздух, оказались у Блэка. Не сводя глаз с Гарри, он подошел ближе. — Я так и знал, что ты придешь помочь другу. — Голос Блэка звучал неровно, надтреснуто, как будто он давно разучился говорить. — Твой отец сделал бы то же самое для меня… Храбрый ты парень, не побежал за преподавателями… Прими мою признательность… это все упрощает… Издевательское упоминание об отце обожгло Гарри точно каленым железом. В душе поднялась кипящая ненависть, не оставившая места страху; впервые в жизни он захотел взять в руку волшебную палочку не для того, чтобы защититься, а чтобы напасть и убить. Не размышляя, Гарри рванулся вперед, но его тут же оттащили две пары рук. — Не надо, Гарри, — заплетающимся от ужаса языком прошептала Гермиона. Рон же, поднявшийся на ноги несмотря на боль, повернулся к Блэку. — Если ты хочешь убить Гарри, тебе придется убить и нас вместе с ним! — яростно крикнул он, побледнел еще больше и от слабости его шатнуло в сторону. Что–то вспыхнуло в темных глазах Блэка. — Ты лучше ляг, — спокойно сказал он. — А то еще больше повредишь ногу. — Уймитесь! И не геройствуйте, — раздался знакомый голос. Из другого угла комнаты на свет Божий вышла Харлин Блэк. За ней также вышла Рейвен. Обе девушки подошли к отцу и встали рядом с ним. Гарри и Гермиона отпрянули ближе к не менее пораженному Рону. Сколько раз они видели портрет Сириуса Блэка в газетах и на плакатах, сколько раз близняшки читали эти статьи вместе с друзьями, но только сейчас они увидели фамильное сходство. Цвет волос, аристократическая выправка, пусть у отца сестер она и была скрыта, из — за неопрятного внешнего вида, манера держать палочку, харизма этого страшного человека, которая чувствовалась даже сейчас… Близняшки Блэк были воистину дочерьми своего отца, но Гарри вдруг осознал, что именно Харли в большей степени была похожа на Сириуса Блэка, в то время, как Рей напоминала больше Нериссу Малфой. — Вы? — только и смог выгорить Гарри. — Мы самые, Поттер, — ответила Харли. Гарри вздрогнул. — Ты слышал? — спросил, обращаясь к мужчине, Рон нетвердым голосом. С силой вцепившись в плечо Гарри, он как–то сумел удержаться на ногах. — Тебе придется убить всех троих! Усмешка Блэков стала шире. — Только один умрет этой ночью… — проговорил мужчина. — Это почему же? — Гарри рванулся из рук Рона и Гермионы. — В прошлый раз тебя такие мелочи не волновали! Сколько ты тогда убил маглов, охотясь за Петтигрю? Что, подобрел в Азкабане? — Гарри! — всхлипнула Гермиона. — Остановись! — Он убил моих родителей! — Гарри бешеным усилием освободился от хватки приятелей и кинулся на Блэка. Он забыл о магии, забыл, что мал ростом, хрупок, что ему всего тринадцать, тогда как Блэк — высокий взрослый мужчина. Единственное, что он сознавал — он хочет причинить Блэку боль, какую только сможет, и ему в этот миг было все равно, какой силы удар он получит в ответ. То ли ошеломленный нелепостью атаки, то ли еще по какой причине, но Блэк не воспользовался волшебной палочкой. Одной рукой Гарри крепко схватил высохшее запястье Блэка, стараясь его обезоружить, а вторая рука, сжатая в кулак, врезалась костяшками во вражескую скулу и они оба отлетели к стене. Гермиона пронзительно завизжала, Рон испустил боевой клич. Полыхнула ослепительная вспышка — из волшебных палочек в руке Блэка хлестнула огненная струя, прошедшая в каком–то дюйме от лица Гарри. Мальчик чувствовал, как жилистая рука выворачивается из его пальцев, но держался из последних сил, другой рукой люто молотя Блэка по всему, до чего мог достать. Но тут Блэк дотянулся до горла Гарри. — Ну уж нет, — прошипел он. — Слишком долго я ждал… Костлявые пальцы сжимались, Гарри задыхался, очки съехали набок. Краем глаза он увидел, как где–то рядом мелькнула нога Гермионы, и Блэк неожиданно отпустил его, вскрикнув от боли, Рон повис на руке Блэка, в которой были волшебные палочки, и Гарри услышал, как что–то стукнуло. Напрягшись, он высвободился из клубка сцепившихся тел и вдруг увидел свою волшебную палочку, откатившуюся далеко в угол. Он кинулся за ней, но… — Мяу! В битву вступил Живоглот — все когти его передних лап глубоко впились в руку Гарри. Мальчик отшвырнул его, а кот сейчас же бросился к волшебной палочке. — Брысь! — Гарри замахнулся пнуть Живоглота, но тот, возмущенно фыркнув, успел отпрянуть в сторону. Рей и Харли, сначала растерялись, ошарашенные всем происходящим, а затем кинулись к отцу и оттащили от него Гарри. Рей отвела его к злополучному дивану, а Харли помогла подняться отцу, позволив ему опереться на нее. Гарри схватил палочку и повернулся. — Отойдите! — скомандовал он Рону и Гермионе. Им повторять дважды не требовалось. Гермиона, с кровоточащей губой, отдуваясь, отбежала прочь, не забыв, однако, по пути схватить свою и Рона палочки. Рон дополз до необъятной кровати и повалился на нее, придерживая сломанную ногу, — его лицо из просто бледного стало каким–то зеленоватым. Блэк полулежал на Харли, прислонясь вместе с ней спиной к стене, его впалая грудь часто вздымалась и опускалась, глаза неотрывно следили за Гарри, который медленно подошел к нему и направил волшебную палочку Блэку прямо в сердце. — Что, Гарри, собираешься убить меня? — прохрипел тот. Харли отпустив отца закрыла его собой. — Ты убьешь его только через мой труп, — предупредила она. — Харли, отойди! Я не хочу делать тебе больно! Гарри остановился над врагами, палочка, предназначавшаяся Блэку, смотрела Харли в грудь. Вокруг левого глаза беглеца расплывался багровый кровоподтек, из носа текла кровь. — Ты убил моих родителей. — Голос Гарри чуть дрожал, но рука с волшебной палочкой оставалась твердой. Блэк смотрел на него запавшими глазами. — Я и не отрицаю, — почти шепотом сказал он. — Но если бы ты знал всю историю с начала до конца… — Всю историю? — Ярость стучала у Гарри в висках. — Ты продал их Волан–де–Морту — вот все, что мне нужно знать! — Это ложь, Гарри, — сказала Рей, присаживаясь на кровать, где лежал Рон. — Тебе придется выслушать меня. — Голос Блэка зазвучал настойчивее, но при этом, он мягко отодвинул в сторону дочь и рухнул на пол. — Ты пожалеешь, если не… если не узнаешь… — Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, — ответил Гарри, и его голос дрожал все сильнее. — Ты ведь никогда не слышал, что она тогда кричала? Моя мама… Волан–де–Морт хотел убить меня… А она пыталась его остановить… Ты виноват во всем… И все из–за тебя… — Гарри, — грозно сказала Харли, доставая палочку. — Еще хоть одно ложное слово от тебя в сторону отца, и, клянусь Мерлином… — Милая, нет, — мягко сказал отец, протянув руку и сжав ее запястье. Гермиона подумала, что интонация Блэка так напоминала голос Харли, когда она успокаивала Грейнджер в ее спальне. В этот самый миг мимо Гарри метнулась рыжая молния, Живоглот прыгнул на Блэка и распластался у него на груди, заслонив его. Блэк моргнул, скосил на него глаза. — Уйди, — буркнул он, стараясь отцепить кота. Но кот крепко вцепился когтями в мантию Блэка. Повернув к Гарри странную курносую морду, он уставился на него желтыми глазищами. Глядя на кота, Гермиона судорожно вздохнула. Пальцы Гарри сильнее сдавили палочку. Что же, теперь убить заодно и кота? Он явно в сговоре с Блэком… Готов умереть, защищая его. Но Гарри какое дело до этого… Блэк хочет спасти кота, этот друг значит для него больше, чем родители Гарри… Гарри поднял палочку. Надо действовать. Пробил наконец час отмщения. Он убьет Блэка. Должен убить. Ему выпал редкий случай… Секунды тянулись медленно. Гарри стоял с нацеленной палочкой, Блэк все смотрел на него, Живоглот прижимался к груди беглого узника. На кровати гневно сопел Рон, рядом сидящая Рей с ужасом наблюдала за происходящим, Гермиона затаила дыхание, Харли гневно сверлила взглядом Гарри, готовая в любой момент броситься на защиту отца. Вдруг внизу послышались шаги, там явно кто–то ходил. — Мы здесь! — неожиданно крикнула Гермиона. — Здесь, наверху! С нами Сириус Блэк! Скорее! — Мерлин! Грейнджер… — Харли провела ладонями по лицу. — Я — то думала, что ты умная… Блэк испуганно дернулся, так что Живоглот едва удержался. Гарри крепче стиснул палочку. «Немедленно убей!» — загремело у него в мозгу, но на лестнице уже звучали шаги, а он все стоял, не в силах шевельнуться. Дверь с грохотом распахнулась, Гарри стремительно обернулся. В потоке красных искр в комнату ворвался профессор Люпин — в лице ни кровинки, в поднятой руке волшебная палочка. Его горящий взгляд скользнул от Рона, лежавшего на кровати, от него — к Рей, сидящей рядом с Роном, от нее — к Гермионе, прижавшейся к стене, от нее — к Гарри, который замер с палочкой над Блэком, от него — к Харли, все же снова загородившей собой отца, и остановился на самом Блэке, поверженном и окровавленном у ног Гарри. — Экспеллиармус! — приказал Люпин. Волшебная палочка Гарри снова вылетела из его рук, та же участь постигла и две другие, что держала Гермиона. Отбирать палочки у близняшек он не стал. Люпин проворно схватил их и прошел внутрь комнаты, не спуская глаз с Блэка. У того на груди по–прежнему сидел Живоглот. Гарри остался стоять на месте, испытывая внезапно подступившую опустошенность. Он не убил. Блэка теперь опять отдадут в руки дементоров. Профессор Люпин заговорил необычным взволнованным голосом:  — Где он, Сириус? Гарри поднял глаза на Люпина: что тот говорит? О ком? Мальчик снова посмотрел на Блэка. Лицо узника решительно ничего не выражало, минуту он лежал не шелохнувшись, потом очень медленно поднял руку и указал на Рона. Гарри озадаченно оглядел пространство справа и слева от приятеля, который был тоже явно сбит с толку. — Но тогда… — Люпин глядел на Блэка так пристально, словно пытался прочитать его мысли. — Почему он до сих пор не открыл себя? Разве что… — Глаза Люпина расширились, как будто он увидел позади Блэка нечто такое, чего не видел никто другой. — Разве что это был он… Он, а не ты?.. Но ты не успел мне это сказать. Блэк, не сводя с Люпина немигающего взгляда исподлобья, чуть приметно кивнул. — Профессор Люпин, — не вытерпел Гарри, — что здесь… Закончить вопрос ему не удалось, он увидел такое, от чего слова застряли у него в горле. Опустив волшебную палочку, Люпин подошел к Блэку взял за руку и, вместе с Харли помог встать — Живоглот при этом слетел на пол, — после чего по–братски обнял Блэка. Рей подошла к сестре. Люпин, отойдя от мужчины, сгреб в объятия и близняшек. — Почему вы мне ничего не сказали? — проговорил профессор, сжимая девочек в объятиях. — Вы же знали… — Ты бы не поверил нам, Римус… — ответила Рей. — Теперь ты все увидишь собственными глазами, — добавила Харли. Люпин отошел от девушек и снова обнял Сириуса Блэка. У Гарри возникло ощущение, что его желудок куда–то провалился. — Не может быть! — ахнула Гермиона. Люпин отпустил Блэка и повернулся к ней. Гермиона вскочила, устремив на Люпина дикий взгляд. — Вы… вы… — Гермиона… — Вы с ним… — Гермиона, успокойся… — Я никому ничего не говорила! — взорвалась Гермиона. — Я скрывала правду ради вас! — Гермиона, пожалуйста, выслушай меня! — гаркнул Люпин. — Я все сейчас объясню… Гарри заколотила дрожь, но уже не от страха, а от злости. — Я верил вам! — от волнения у него срывался голос. — А вы все это время были его другом!  — Это не так! — возразил Люпин. — Я не был ему другом двенадцать лет… Но теперь стал им снова… Дай мне объяснить… — Не верь ему! — надрывалась Гермиона. — Не верь, Гарри. Это он помогает Блэку проникать в замок, он тоже хочет тебя убить. Он оборотень! Наступила звенящая тишина. Теперь все взоры были прикованы к Люпину. А он оставался на удивление спокоен, хотя и побледнел. — Не все меряется обычной меркой, Гермиона. Ты угадала из трех раз всего один. Я не помогал Сириусу проникнуть в замок и, уж конечно, не желаю Гарри смерти… — Непривычная судорога пробежала по его лицу. — Но не буду спорить — я действительно оборотень. Рон предпринял еще одну героическую попытку подняться, но, застонав, тут же повалился обратно. Люпин с тревогой поспешил к нему, но тот лишь с отвращением отпрянул: «Отойди от меня, оборотень!» Лицо Люпина окаменело. С видимым усилием он повернулся к Гермионе и спросил: — Давно ты узнала? — Давно, — нехотя призналась та. — Когда писала реферат для профессора Снейпа. — Он будет в восторге, — холодно заметил Люпин. — Снейп и затеял этот реферат, потому что надеялся, кто–нибудь да сообразит, что означают симптомы моей болезни… Ты, наверное, проследила по лунному календарю, что я заболеваю всегда в полнолуние? Или обратила внимание на то, что, увидев меня, боггарт превращался в луну? — И то и другое, — ответила Гермиона. Люпин невесело засмеялся. — Для своих лет ты исключительно умная колдунья. — Вовсе я не умная, — гневно отозвалась та. — Была бы поумнее, я бы давно всем рассказала, кто вы такой! — Была бы ты поумнее, Гермиона, то дала бы нам все объяснить, а не визжала бы, как потерпевшая, — осадила девочку Харли. — Об этом и так всем известно, и Америку ты не открыла. — Да, Харли права. Все и так знают. По крайней мере, преподаватели и девочки. — Дамблдор пригласил вас преподавать, зная, что вы оборотень? — Рон задохнулся от изумления. — Он что, с ума сошел? — Многие именно так и думают, — кивнул Люпин. — Как только он ни убеждал преподавателей, что я не опасен! — На этот раз он ошибся! — не выдержал Гарри. — Вы все время помогали ему! — Он указал на Блэка. Тот подошел к кровати и сел, закрыв лицо трясущимися руками. Живоглот вспрыгнул на постель рядом и, мурлыча, уселся беглецу на колени. Рон, придерживая ногу, отодвинулся, а Рей и Харли сели по обе стороны от отца, Рейвен, тем самым разделила его и Рона, и обе девушки обняли мужчину. Харли даже на секунду положила голову отцу на плечо. — Я не помогал Сириусу, — повторил Люпин. — И если вы дадите наконец мне возможность, я вам все объясню. — Тогда вы помогали! — Гарри злобно посмотрел на сестер. — Поттер, тебе бы головой начать думать, а не мягким местом, — устало сказала Харли. — Дай нам все объяснить, как мы тебе обещали тогда! — воскликнула Рей. Тем временем, Люпин, определив, какая палочка кому принадлежит, одну за другой бросил их хозяевам. Гарри растерянно поймал свою. Харли, встав, сунула Гарри в руку свою палочку, а Рей впихнула свою Гермионе. Обе сестры сели обратно к отцу.  — Ну вот. — Люпин засунул собственную палочку за пояс. — Вы вооружены, мы — нет. Теперь вы готовы слушать? Гарри не знал, что и думать. Может быть, это военная хитрость? — Если вы не помогаете ему, как вы узнали, что он здесь? — спросил он, с ненавистью глядя на Блэка. — Помогла Карта, — ответил Люпин. — Карта Мародеров. Я проследил по ней у себя в кабинете… — Вы знаете, как она действует? — усомнился Гарри. — Разумеется, знаю. — Люпин нетерпеливо взмахнул рукой. — Я ведь принимал участие в ее создании. Лунатик — это я. Меня так называли друзья еще в школе. — Значит, это вы ее создатель… — Сейчас важно другое. Я весь вечер не отрывал от нее глаз, поскольку догадывался, что вы трое непременно попытаетесь тайком выбраться из замка и навестить Хагрида до казни гиппогрифа. И я оказался прав, не так ли? Он прошелся по комнате взад и вперед, поднимая пыль и поглядывая на друзей. — Скорее всего, вы укрылись старой мантией твоего отца, Гарри… — Откуда вы знаете про мантию? — Я много раз видел, как Джеймс исчезал с ее помощью. Фокус в том, что даже если вы скрыты мантией–невидимкой, на Карте Мародеров вас все равно видно. Я видел, как вы пересекли поле и вошли в хижину Хагрида. Через двадцать минут вы оттуда ушли и отправились обратно в замок. Но теперь с вами был еще кое–кто. — Никого больше не было! — возразил Гарри. — Я не поверил своим глазам, — по–прежнему меряя комнату шагами и не обращая внимания на слова Гарри, продолжал Люпин. — Решил, что в Карте, должно быть, произошел какой–то сбой. Как он мог оказаться с вами? — И тут я заметил еще одну точку. Она быстро приближалась к вам и была помечена именем Сириуса Блэка… Я видел, как вы столкнулись, наблюдал, как он затащил двоих под Гремучую иву и как вы, девочки, ринулись вслед за отцом… — Одного из нас! — мрачно поправил его Рон. — Нет, Рон. Двоих. Люпин вдруг остановился, устремив взгляд на Рона. — Не возражаешь, если я взгляну на твою крысу? — спросил он ровным голосом. — Что? — на секунду Рон даже забыл о больной ноге. — При чем тут Короста? — Очень даже при чем, — уверил его Люпин. — Пожалуйста, дай мне ее. Рон замешкался. — Отдай ее Римусу, Ронни, — мягко попросила Рей, пока сестра возвращала себе самообладание. Поколебавшись, Рон сунул руку под мантию, и на свет показалась Короста — она дико металась, и мальчику пришлось крепко ухватить ее за длинный лысый хвост. Живоглот на коленях у Блэка вскочил и протяжно мяукнул. Люпин подошел к Рону. Казалось, он даже задержал дыхание — так внимательно рассматривал крысу.  — Ну что? — еще раз спросил Рон. Он с трудом удерживал ее, и ему было явно не по себе. — Причем здесь моя крыса? — Это не крыса, — процедили сквозь зубы Сириус и Харли Блэк. — Что вы такое говорите? Конечно, крыса.  — Нет, не крыса, — негромко подтвердил Люпин. — Ты держишь за хвост волшебника. — По имени Питер Петтигрю, — добавил Блэк. — Он анимаг. До друзей не сразу дошла вся абсурдность этого заявления. Минуты две все молчали. Наконец Рон произнес вслух то, о чем Гарри только подумал: — Вы все просто сошли с ума… — Ерунда! — упавшим голосом вымолвила Гермиона.  — Питера Петтигрю нет в живых! — сказал Гарри. — Он убил его двенадцать лет назад. — Гарри, отец никого не убивал! Услышь и пойми это, наконец! — всплеснула руками Рей, вставая. Лицо бывшего узника исказила гримаса.  — Я действительно хотел убить, — зарычал он, скаля желтые зубы. — Да малыш Питер оказался хитрее меня… Но на этот раз у него ничего не выйдет. И Блэк кинулся на крысу. Живоглот очутился на полу, а Рон заорал не своим голосом, беглец придавил ему сломанную ногу. — Папа! Нет! — вскричала Харли, вскакивая с места и кидаясь к отцу. — Сириус, осторожней! — Люпин метнулся вперед и, вместе с Харли, оттащил Блэка от Рона. — Подожди! Так просто нельзя с этим покончить. Надо им объяснить, пусть они знают! — Потом объясним! — хрипел Блэк, оттолкнув Люпина, но при этом, не тронув дочь. Скрюченные пальцы когтили воздух, стараясь дотянуться до крысы, а та извивалась и визжала не хуже поросенка, царапая Рону лицо и шею. — У них… есть… право… — шипела Харли. — …знать… правду! — Люпин уже задыхался, повиснув, вместе с Харли на Блэке. — Рон считает его домашним зверьком! Во всей этой истории много такого, чего даже я не понимаю! А Гарри? Ты обязан рассказать Гарри, как все было на самом деле, Сириус! Блэк утихомирился, но его ввалившиеся глаза неотступно следили за крысой, которая сжалась в комок под защитой искусанных, исцарапанных и окровавленных рук Рона. — Ладно, согласен, начинай ты. Рассказывай, что хочешь. Но только побыстрее, Римус. Я хочу немедля покончить с убийцей, из–за которого столько лет провел в Азкабане. — с помощью Харли, Блэк отошел чуть в сторону, опираясь на дочь. Рей подошла с другой стороны и мужчина положил вторую руку на плечо другой дочери. — Вы просто психи, вы четверо. — Рон очумело потряс головой и оглянулся за поддержкой к Гарри и Гермионе. — С меня хватит, я в вашу игру не играю. Он попробовал подняться, опираясь на здоровую ногу, но Люпин вновь достал волшебную палочку и направил ее на Коросту. — Тебе придется выслушать меня до конца, Рон. И пока будешь слушать, держи покрепче Питера. — Он не Питер, он моя Короста! — завопил Рон. Он попытался сунуть крысу в карман, но не тут–то было: крыса сражалась так отчаянно, что Рон свалился бы с кровати, если бы Гарри не подхватил его. — Многие видели, как Петтигрю погиб, — сказал он, повернувшись к Люпину. — Была целая улица свидетелей… — Да ничего они не видели! Они только думают, что видели… — снова разъярился Блэк, мрачно наблюдавший, как крыса отбивается от Рона. — Действительно, все были уверены, что Сириус убил Питера, — кивнул Люпин. — Я и сам так думал до этого вечера. Открыла мне глаза Карта Мародеров. Она никогда не лжет. Питер жив. Рон держит его в руках. Гарри с Роном переглянулись и тут же пришли к молчаливому согласию: Блэки и Люпин не в своем уме. В том, что они тут мелют, нет никакого смысла. Как это крыса может быть Питером Петтигрю? Допустим, после Азкабана, Блэк рехнулся, но почему Люпин поддерживает его в этом безумии? И тут вмешалась Гермиона, голос ее дрожал, но она говорила спокойно, взывая к благоразумию Люпина.  — Но профессор Люпин… Короста никак не может быть Петтигрю… Вы же понимаете, это совершенно невозможно… — Почему невозможно? — мирно спросил Люпин, как будто они в классе и Гермиона столкнулась с какой–то сложностью в работе с Гриндилоу.  — Потому что… если бы Питер Петтигрю был анимагом, это знали бы все. Мы занимались анимагами у профессора МакГонагалл, и я много читала о них в учебниках, когда делала домашнее задание. Министерство магии ведет учет всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных; есть специальный реестр, в нем сказано, в каких животных они превращаются, даны их приметы и отличия… Я нашла там профессора МакГонагалл… В этом столетии было всего семь анимагов, и имени Петтигрю в этом в списке нет… Гарри невольно восхитился: сколько же Гермиона знает! Не зря день и ночь сидит за книгами. — Конечно нет! — профессор Люпин рассмеялся. — Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомек, что в замке Хогвартс некогда чудили три незарегистрированных анимага… — Уже пять, — поправила Рей, вместе с сестрой помахав Люпину руками. — Точнее, некогда чудили три незарегистрированных анимага, а сейчас чудят два, — заметила Харли. — Если ты собрался рассказывать им все с сотворения мира, то поторопись, Римус, — проворчал Блэк, следя за безнадежными потугами Коросты освободиться. — Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать не намерен… — Хорошо–хорошо, Сириус, но тебе придется кое–что добавить, я ведь знаю только, как все начиналось… Люпин прервал речь на полуслове — что–то громко скрипнуло позади него, и дверь в спальню открылась сама собой. Все семеро уставились на нее, Люпин сделал несколько шагов и выглянул на площадку. — Никого… — В доме полно привидений, — заметил Рон. Но Люпин лишь махнул рукой. — Нет тут никаких привидений. — Он все еще озадаченно смотрел на дверь. — Их и не было никогда в Визжащей хижине. Вой и стоны, которые когда–то слышали, местные жители, издавал я. Он отбросил с лица седеющие волосы, задумался на мгновение и заговорил: — Здесь, собственно, всё и началось. Из–за того, что я стал оборотнем. Ничего бы не произошло, если бы не моя безрассудная тяга к риску… У Люпина был вид вполне здравомыслящего и очень усталого человека. Рон хотел было что–то сказать, но Гермиона толкнула его: «Шшшш!» Она слушала рассказ с неослабевающим вниманием. — Меня укусил оборотень, когда я был совсем маленький. Родители перепробовали все для моего исцеления, но в те дни таких лекарств, как сейчас, еще не было. Зелье, которое готовит профессор Снейп, — совсем недавнее открытие. Оно делает меня безопасным для окружающих. Я пью его неделю, предшествующую полнолунию, и… и после трансформации сохраняю разум. Лежу у себя в кабинете, как вполне безобидный волк, и спокойно жду, пока луна пойдет на убыль. Но до того, как волчье противоядие было изобретено, раз в месяц я становился настоящим монстром. И о Хогвартсе даже не мог мечтать. Какие бы родители согласились отдать ребенка в школу, где он будет учиться вместе с оборотнем. Но вот директором стал Дамблдор. Он отнесся ко мне с сочувствием, сказал, что я должен учиться и что он примет все меры предосторожности. Люпин вздохнул и задержал взгляд на Гарри. — Помнишь, я тебе говорил, что Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Дело в том, что ее посадили именно потому, что я поступил в Хогвартс. Этот дом, — Люпин окинул комнату печальным взглядом, — и туннель, ведущий к нему, были построены специально для меня. Раз в месяц меня тайком отправляли сюда из замка — на время превращения. А дерево поместили у входа в туннель, чтобы никто не мог попасть ко мне в дом, пока я опасен. Гарри понятия не имел, к чему клонит рассказчик, но все равно увлеченно слушал, и единственным звуком в комнате, кроме голоса Люпина, был испуганный писк Коросты. — В то время мои трансформации были ужасны. Превращение в оборотня очень болезненно; кусать было некого, и я царапал и грыз самого себя. Жители деревни слышали какой–то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки… Даже теперь, когда в доме уже много лет все тихо, люди опасаются приближаться к нему. Но если не считать превращений, то, пожалуй, я был счастлив, как никогда в жизни. Впервые у меня были друзья, трое верных друзей — Сириус Блэк, Питер Петтигрю и, разумеется, твой отец, Гарри — Джеймс Поттер. Естественно, мои друзья не могли не заметить, что раз в месяц я куда–то исчезаю. Я сочинял всевозможные истории — говорил, что у меня заболела мать и надо ее навестить… Больше всего на свете боялся, что, узнав, кто я такой, они бросят меня. Но в конце концов они, как и ты, Гермиона, поняли, в чем дело. Но друзья не покинули меня. Напротив, придумали нечто такое, отчего мои трансформации стали самыми счастливыми днями моей жизни — они сами стали анимагами. — И мой отец тоже? — изумился Гарри. — Конечно. Три года львиную долю свободного времени они тратили на то, чтобы научиться этому. Твой отец и Сириус были одни из самых одаренных студентов, да и вообще им повезло, ведь анимагическое превращение иногда приводит к ужасным последствиям. Министерство магии еще и поэтому зорко следит за всеми, кто пытается стать анимагом. От Питера было мало толку, но он целиком положился на своих умных друзей и тоже благополучно стал анимагом. В конце концов, на пятом курсе им удалось осуществить свой замысел — отныне каждый мог по желанию трансформироваться. — Но вы, — перебил его Сириус Блэк, обращаясь к дочерям. — Как вам это удалось за такой короткий срок? Да еще и не привлечь внимание, когда кругом дементоры и работники Министерства? — Мы очень любознательные, папочка, — ответила Рей. — Много чтения, практики, наверно, наследственность, одаренность… — Да и видимо, мы умнее, чем были вы, — добавила Харли посмеиваясь. — Но речь не о нас. Продолжай, Римус, — она поудобнее подхватила отца и приготовилась слушать дальше. — Но чем это могло помочь вам? — недоумевала Гермиона. — Очень многим. В своем обычном виде им тоже приходилось избегать меня. Как животные — они составляли мне компанию. Ведь оборотни опасны только для людей… Раз в месяц они ускользали из замка, укрывшись мантией–невидимкой Джеймса, и совершали превращение. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал сучок, который отключал дерево… Они спускались в туннель, и мы вместе проводили время. Под влиянием друзей я становился не таким опасным — тело было волчье, но разум сохранялся… — Давай быстрее, Римус, — сипло поторопил его Блэк, по–прежнему не сводя с Коросты жутковато–голодных глаз. — Сейчас, Сириус, сейчас… Теперь, когда мы все могли превращаться в животных, открылись невероятные, захватывающие возможности. Мы покидали Хижину и всю ночь бродили в окрестностях школы или по деревне. Сириус и Джеймс перевоплощались в довольно крупных зверей и вполне могли при необходимости сдержать оборотня… Вряд ли в Хогвартсе был хоть один студент, знавший территорию школы и Хогсмид лучше, чем мы. Вот так нам и пришла в голову мысль составить Карту Мародеров и подписаться прозвищами. Сириус — Бродяга, Питер — Хвост, а Джеймс — Сохатый. — А в какое животное… — начал было Гарри, но Гермиона перебила его: — Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем… А вдруг бы друзья не смогли вас удержать и вы укусили кого–нибудь? — Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, сказал Люпин. — Было, было много раз — еще бы чуть–чуть и… Потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости… Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора… Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами… Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился. Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе: — Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Дамблдору, что Сириус Блэк анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я еще в школе обманывал его, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня — все. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря темным искусствам, которым выучился у Волан–де–Морта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет… Вот и выходит, что Снейп абсолютно прав насчет меня… — Снейп? — Блэк оторвал взгляд от крысы и посмотрел на Люпина. — А Снейп здесь причем? — резко спросил он. — Снейп — профессор в Хогвартсе, — невесело ответил Люпин, взглянув на Гарри, Харли, Рей, Рона и Гермиону. — Профессор Снейп когда–то учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя защиты от темных искусств. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. И у него были основания… Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его… Без меня там тоже не обошлось… Блэк саркастически усмехнулся. — Он это заслужил! –хмыкнула Харли, усмехаясь, также, как и отец. — Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили. — добавил Сириус. — Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и… хм… слегка недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса — виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич… Настоящий талант. И вот однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что всех–то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он отроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снейп все же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго–настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность. — Так вот почему Снейп вас не любит, — медленно произнес Гарри. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке. — Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос за спиной Люпина. Это был Северус Снейп. Он сбросил с себя мантию–невидимку, его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина…