Дом с привидениями

Однажды Галине Кипеловой ужасно надоел ее непутевый муж... Дома бывает редко, а если и появляется, то Оззи Осборна врубает на полную, а если не врубает, так сам голосит (распевается то есть). Соседи в стенку стучат, фанаты под окнами ошиваются и выжидают. А некоторые подвиды фанатов (женского пола) и вовсе оборзели — весь подъезд исписали слоганами (губной помадой) вроде «Кипелов лучший!» Мало было Галине проблем с соседями!.. Разозлилась женщина. «Ах, лучший, значит?! Вот пусть своего «лучшего» и забирают!» И выгнала мужа из дома. Несчастный Кипелыч шел по темной промозглой улице в тоске, печали и косухе, которая была ему уже маловата... «Эх, куда же я теперь пойду? К товарищам? Да, они примут, согреют, приголубят... Но какой же тогда я для них босс и авторитет буду, коли собственная жена меня прогнала, как щенка бродячего... К фанатам тоже нельзя — кто ж знает, что у них на уме?!» Так, захваченный своими горестными мыслями, Кипелов сам не заметил, как ноги привели его к арийской студии. На память Валерий пока не жаловался, так что быстро припомнил, где взять ключ и как дойти до двери. Сторож дядя Вася даже не проснулся... Еще бы, он старый как мир — вроде как еще во время Бородинского сражения три фашистских самолета сбил рогаткой... если, конечно, не путает. А вот и сама студия. Немного изменилась за пятнадцать лет, но вот холодильник остался на том же самом месте... именно туда Кипелыч и полез первым делом, так как от расстройства сильно проголодался. Бывшие товарищи любезно оставили ему (то есть, себе, но это опустим) пять бутербродов с колбасой и банку пива. Пиво, конечно, музыкант брезгливо обошел стороной — он же за ЗОЖ! — а вот бутерброды (все пять!) с удовольствием уплел за обе щеки и теперь искал, чем запить. А питьевой воды в студии не оказалось. Тогда бедный Валера, испытывая резкую нужду в таковой, принялся с набитым ворованными бутербродами ртом бегать по студии. Вода обнаружилась лишь в аквариуме... и пахла она хуже, чем два месяца не стиранные носки, набитые протухшей селедкой. — Фу-у, похоже, эту водичку со времен съемок «Возьми мое сердце» так и не меняли... Скорей всего, так оно и есть, ведь живут сейчас в аквариуме не рыбки, а бутылочки. А вон той желтой баночке из-под «Золотой короны» господа арийцы, наверное, желание загадывают, когда после похмелья им «посчастливится» выловить ее ртом из этого болота... И настолько увлекся Валерий ехидством в адрес бывших товарищей, что не заметил, как его мобильный телефон выскользнул из пальцев прямо в аквариум... Расстроился Кип, попытался поначалу даже вытащить — засунул в бурую жижу два пальца, но потом все-таки брезгливость пересилила... Пальцы он долго и тщательно вытирал об чью-то футболку (кажется, холстининскую), а затем улегся спать на диванчике — часов на пять-шесть, а потом уйдет, чтоб не быть застигнутым на месте преступления врасплох. *** Спал Валера сладко, видел апельсиновые сны с походами по грибы и народными песнями на даче у костра, но тут его что-то потревожило. Сквозь сон услышал он краем уха скрип ключа и такой знакомый недовольный голос. — Черт, куда же ключ с вахты подевался?! Вот, если бы не запасной — на студию бы не попали... Тут понял Кипыч, что попал в сложную ситуацию, и надо срочно куда-то прятаться! (Уж если он своим про приключения с женой рассказывать не желал, что уж говорить про конкурентов!!!) Быстро вскочив, не умытый и не расчесанный, побежал в подсобку. Там свалка векового мусора, что-то он еще, кажется, помнил со своей арийской бытности, например, старую грязную ванну, которая даже не была подключена к системе канализации (ее строители комплекса тут забыли еще до того, как арийцы в помещение въехали). В нее-то он и залез, черным пыльным мешком прикрывшись. ... У арийцев вчера была попойка праздничная трапеза в честь успешного окончания гастрольного тура, а вот сегодня настроение было не очень... На студию-то они явились для того, чтобы опохмеляться продолжать праздновать. А тут еще и ключ, как назло, пропал... Металлисты разбрелись в поисках остатков вчерашнего пира, а Удалов зачем-то пошел в подсобку. Кипелыч, лежащий в ванной, очень старался не шевелиться, но слишком уж ванна была маленькая и неудобная... Максим услышал шуршание. «Мыши, что ли, завелись? Или тараканы?!» Ничего не подозревая, откинул мешок... — А-а-а-а-а! — огласил студию громкий крик Удалова, а затем и сам он вбежал в панике. — Мужики! Там... Кипелов!.. В ванной! Я мешок поднял... а там... — «Белочку» словил... — обреченное прошептал Холст. — Не белка! Кипелыч! В ванной! Сам же Лер Саныч тем временем экстренно ретировался, а именно, прыгал через свалки мусора к старому шкафу, который, как он вовремя вспомнил, был довольно вместительным. Со скрипом открыл дверцу — оттуда повалил особо запыленный мусор, затем, переборов новый приступ брезгливости, Валерий забрался внутрь (эх, не расчихаться бы от пыли!) и затих. Грохот арийцы, естественно, услышали. — А ведь и вправду там кто-то есть, — задумчиво пробормотал Холст. — Хотя, зачем Валерке на нашей студии ошиваться? У него своя есть! Шпионит?.. — Мужики, а что, если это... призрак? — Миша нервно сглотнул. — Я вчера передачу смотрел по телеку, там рассказывали, что иногда в старых помещениях духи всякие заводятся... Призраки... — Миша, нефиг спьяну смотреть всякий бред! — «наставлял» младшего товарища Дуб. Но Житя не унимался с разговорами о призраках, Макс зазывал всех в подсобку — Кипелыча ловить, Виталя занял почетную позицию скептика, Холст от всего этого балагана уже впадал в ярость, а Прист... никем не замеченный, под шумок водочку хлестал. Наконец Владимир вышел из себя, потащил Удалова в подсобку и ткнул носом в пустую ванну. — Вот, нет никакого Кипелова! Видишь?! — Волос! — ответно завопил Максим. — Длинный светлый волос! Чей он, если не Кипелыча?! — Да Боже мой, — вскипел Холстинин, — здесь тридцать лет не убирались! Тут не только кипеловский, тут волос Грановского отыскать можно, если порыться получше! На том и порешили... (Удалову постановили больше не наливать). Но тут занервничал уже Дубинин, когда не обнаружил в холодильнике своих бутербродов... Хотел было устроить товарищам допрос (с пристрастием), но потом сообразил, что виновником был некто сторонний: свои бы вместе с бутербродами непременно выпили и пиво, а сей субъект не тронул... — Кипелов! — закричал Макс. — Призрак! — закричал Миша. Потом музыканты понимающе переглянулись и закричали уже вместе (почти хором): — Призрак Кипелова! («М-да, только призрака Кипелова нам и не хватало», — мрачно добавил Холст. «Хм, по-моему, кому-то надо меньше пить», — подумал Кип в шкафу.) Тогда Житя, восстанавливая в памяти обрывки вчерашней передачи, решил провести тест на наличие в помещении потусторонней силы, простучав по стенке первый куплет «Воли и разума». «Потусторонняя сила» (притаившаяся по ту сторону шкафа), как уже было сказано, на память не жаловалась, поэтому без проблем отстукала припев. Далее Житин энтузиазм было просто не остановить... Окончательно (и бесповоротно) убедившись в наличии в помещении призрака, он тут же схватился за планшет, чтоб прогуглить средства борьбы с непрошеным гостем. Он же героически принял командование на себя: — Так, советуют начертить на полу треугольники и кресты. Вон в углу банка краски и мелок от тараканов... Макс, вперед! Далее, забить гвоздь в дверной косяк. Виталь, хватит свои бутерброды оплакивать, помог бы лучше!.. Теперь святая вода! Прист... — Есть идея получше, — неожиданно оживился Попов, а затем торжественно внес в комнату бутылку горькой, сияя как начищенный пятак. — Святая Водка! — С чего это ты взял, что она святая? — засомневался Удалов. — Так она у меня целую ночь под плакатом с Iron Maiden простояла — должна была освятиться! — А раз святая, ее вовнутрь принимать надо! — Дубинин уже тянул ручки, а Попов готов был обороняться. — Очищение кармы, освящение организма, почти Причастие... А стеночки, коли необходимо будет, можно и святой мочой полить!.. На Дуба все глянули с недоверием, водку ему не дали, а Володя даже пригрозил кулаком — конечно, Виталий шутил (скорее всего), но кто ж знает, что в дурную дубовую голову ударить может... Арийцы серьезно перестраховались: кроме святой водки, треугольников и гвоздей развесили еще по комнате нанизанные на веревочку головки чеснока (единственного, кстати, что отыскалось в холодильнике), зеркала и оконные стекла завесили косухами (снова тот же принцип — что имеется в наличии, то и в ход идет), черной краской крестами всю стену расписали, а напоследок еще и барабанную палочку к стене прикрепили — не осиновый и не кол, но все же... *** На следующее утро арийцы шли в студию в отличном настроении. Пораскинув мозгами, они сошлись на том, что вчерашнее было просто временным общим помешательством, вызванным алког… стрессами, конечно. Но тут сторож дядя Вася их уже напряг: — Эй, сынки... что-то неладное происходит... в студии кто-то орал всю ночь... Музыканты словно по команде беззвучно затряслись... (Это ж как орать надо было, чтобы глухой на оба уха и старый как мир сторож его услышал?!) — Дядя Вася, а что он кричал? Не расслышали? — Чего?.. Не слышу вас... а-а, что кричал?.. про свободу что-то... Точно вспомнил: «Я свободен». Резвым галопом арийцы поскакали в студию, терзаемые худшими опасениями. Отворили дверь и... такого не ожидал никто: все стулья повалены, столы сдвинуты, головки чеснока, развешанные на ниточках, понадкусаны, на всех косухах написано краской «пни меня», а на холодильнике выцарапано «Ozzy Osbourne» и сердечко... Ах, да, еще святая водка пропала. А Лер Саныч тем временем, лежа в шкафу, мучился от похмелья. Вообще, он не пьет, причем не пьет принципиально... Но вот когда вопрос встает о жизни и смерти, принципы отходят на второй план. Но вот арийцы оставили своему бывшему коллеге несчастному, в шкафу полдня просидевшему, лишь бутылку водки и несколько головок чеснока... на веревочке подвесили (неужто, заразы, в охотники на вампиров записались? Ван Хельсинги хреновы!). Что ж, пришлось употреблять... Ну, а когда выпил, то грех не спеть... особенно если голос золотой... и водочка святая (была). Затем (по известным причинам) помчался в уборную, попутно сбив стулья, сдвинув собой стол и — о, черт! — умудрившись вляпаться в баночку черной краски (которую арийцы убрать забыли). Затем, вдоволь поорав дурниной (упомянув краску, водку, студию, Арию, бывших коллег, а затем и все студийные альбомы по дате выпуска), решил пакостить... В ход пошли фломастеры, остатки краски и даже гвоздь (для холодильника). Затем, немного поумерив свой праведный гнев, напоследок установил другую банку с красной краской (плодятся эти банки в арийской студии, что ли?) над дверью в свое «логово» (так он окрестил подсобку и свой родимый шкаф в частности). ... Арийцы (кто как мог) отходили от шока: крестились, плевали через плечо, стучали по деревянному косяку, кто-то даже «Живые Помощи» вспомнил... Но вот что с потусторонней силой делать, никто толком не знал. — Мужики, у кого есть номер Маврина? — вдруг спросил Холст. — Зачем он тебе? Думаешь, поможет? — Кто ж его знает... Он все-таки больше с Кипелычем братался... — Тем более, не зря же он БЕС, хоть и рыжий... — съехидничал Дуб. — Пусть там договорится со своими нечистыми... О том, кто же там из нечисти для Маврика «своим» был, долго разглагольствовать не стали, а номерок все же удалось отыскать. *** Сергей Константинович в то время гулял по парку со своей собачонкой по кличке Варежка, как вдруг его мобильник разразился заунывной надоедливой мелодией. «Кому там еще неймется?» — подумал Мавр. — «Ого, Холст?! Не прошло и десятилетия... С чего бы это?» Но потом все же взял себя в руки, то есть, не себя, а трубку, и попытался казаться предельно вежливым. — Алло. — Здравствуй, Сергей. Узнал? Тут... э-э-э-э... такое дело. Нам помощь твоя нужна! У нас... как сказать... завелось привидение. — Володь, прости, но первое апреля прошло два месяца назад. — Постой, не клади трубку! У нас не просто призрак... У нас, кажется, завелся призрак Кипелова. — Да? А Беркут у вас в часах вместо кукушки не завелся часом? — кисло съехидничал Маврин и бросил трубку. «Что это с бывшими коллегами? Либо стебутся, либо перепились». Но тут телефон зазвонил снова. — Ну, что еще вам надо?! — Здравствуй, Сереж... Ты занят? — Маня?.. — Послушай, ты последнее время Валерку случайно не видел? — Нет, уже два года как... а что? — Да пропал он. Вчера назначил репетицию с утра, в студию не пришел, на звонки не отвечает. Дома его нет, на даче тоже. Обзвонили ближайшие больницы — никто, похожий по приметам на Лерку, не поступал. Даже не знаем, что и думать... Мавр мгновенно застыл, пытаясь сложить дважды два. Кипеловцы фронтмена своего найти не могут, а у «Арии» призрак завелся вдруг... Маврик печально вздохнул и снял шапку... Эх, к арийцам надо ехать. С весьма трагичной новостью. *** В студии воцарилось молчание. Валера, конечно, был конкурентом, но в тоже время родным... Как же так?! Безвременно... — А к вам он потому явился, что много зла вы ему причинили, не может он, пока не воздаст вам, на Небеса уйти... — произнес Мавр заумным тоном слегка бухого священника. — Так что же делать?! — Исповедаться вам надо. — Батюшке?.. — Кипелову. — Как так? — Да просто. Перечислите все, что Кипелычу сделали и прощения просите. Прямо здесь и сейчас. — Понятно... — Холст выглядел пораженным, но старался сохранить достоинство. — Дубинин первый. — А почему я?! — возмутился было Дуб, но Холст был непреклонен и подтолкнул товарища к стенке. Тот нехотя начал: — Я, Дубинин Виталий Алексеевич, находясь в здравом уме и трезвой памяти... («Насчет последнего я бы усомнился», — прокомментировал Прист.) — ...прошу прощения у души Валерия Александровича за то, что называл его Копыловым, подставлял ему «рога» во время общих фото, мазал его стул клеем... А Кипелову в шкафу тем временем досаждала моль. Да, маленькое противное насекомое, которое беззастенчиво крутилось перед глазами легендарного металл-вокалиста, приводя его тем самым в бешенство. — Да чтоб ты сдохла, твою ж мать... Но моль русского матерного не понимала (даже произнесенного Золотым Голосом) и подыхать, кажется, вовсе не хотела. Тогда Кип в ярости стукнул кулаком по стенке шкафа, пытаясь ее припечатать... — ...за то, что мазал его стул клеем, подсыпал соль ему в чай... БУМ! — Она злится, — испуганно прошептал Мишка. — Кто? — Душа... — Прости, прости, Валерочка, — голос Дубинина задрожал, — я... совершенно случайно (честно!) подлил тогда в твой сок паленой водочки... «Ну, теперь ты точно сдохнешь, тварь!» БУМ-БУМ-БУМ-БУМ! — А-а-а, Бо-оже!!! — Виталя в панике спрятался за спину Холста. — Мне показалось, там прозвучали слова «сдохнешь» и «тварь»!.. Он заберет меня с собо-ой, а-а-а-а!!! — Это уже не по моей части, — заявил Маврик. — Можете Марге позвонить, она как-то спиритический сеанс устраивала, с духами общалась. Может, поможет... Без лишних слов Холст схватил трубку... *** Марга приехала через полчаса, зашла в студию без колебаний, произнеся с порога: — Так, мальчики, какие проблемы? — Да вот... с душой Кипелова. — Вообще-то для душевно-проблемных у нас в городе особые учреждения предусмотрены… — Нет-нет, это не у него (уже), а у нас с ним проблемы... И, прежде, чем Марга успела набрать номер вышеуказанного чудесного заведения, поспешили разъяснить ситуацию... Рассказ получился недолгим, но весьма эмоциональным: во время краткого пересказа событий Холст успел дать подзатыльник Дубу, тот — толкнуть Приста, который пролил Святую Водку как раз в тот момент, когда Мишаня пытался хлебнуть из горлышка, поэтому водочка пролилась прямо на его футболку, Мавр сказал, что это к счастью, Миша хотел было уже послать его на... — Довольно! — мужественно остановила всю эту кутерьму Марга, потом смахнула слезинки, выбежавшие по случаю безвременной кончины Кипелыча, а затем невозмутимо достала доску и блюдце. — Что ж, рассаживайтесь за круглым столом рыцари хреновы, сейчас пообщаемся с валеркиной душой, узнаем, что ему неймется-то... Надо сказать, не все восприняли идею Марги «на ура»: — Эй, а вы не боитесь случайно Сатану вызвать? — забеспокоился Маврик. — Да что он у нас забыл? — фыркнул Прист. — Пусть лучше к Филиппу Киркорову приходит — у них наверняка больше общих тем для разговоров. Мало-помалу металлисты рассаживались вокруг стола, свет был выключен, свечи зажжены, но тут раздался громкий стук в дверь. — Откройте! Полиция! ... — Вот боялся ты, Маврик, Сатану призывать, а явились менты, — фыркнул Дуб. — Не знаю даже, кто из этих двоих и хуже... Похоже, до сторожа дяди Васи наконец-то дошло, что в студии посторонний, и решить эту проблему он вознамерился с помощью бравых служителей правопорядка... Впрочем эти самые «служители» бравыми вовсе не казались — увидев свечи, нарисованные кресты и мужиков в коже и заклепках, они явно струхнули... — Ч-что вы здесь д-делаете? — заикаясь от волнения, проговорил молоденький полицейский. — Проводим сеанс общения с духами, — проговорила Маргарита абсолютно будничным тоном. Действительно. Просто рокеры-металлисты вызывают Сатану... Что тут необычного? Парень-полицейский затрясся еще сильнее. — Нет, вы пройдите, посмотрите, если желаете, — спохватилась Пушкина. — Оружия и наркотиков не держим. Полицейские нехотя, но все же пошли осматривать помещение — долг службы, куда ж денешься? («Авось, заодно и мой медиатор отыщут, который я два года назад посеял», — шепотом проговорил Холст.) Шуршание, треск, скрип дверей, негромкие матюги служителей правопорядка... — Вернемся к сеансу, — предложила Марга. Вовсе не обращающие внимания на полицейских музыканты мирно расселись на свои места, пристально уставившись на разложенные дощечки, и вдруг... — А-А-А-А-А-А-А, САТАНА!!! — послышался дикий крик. Потом грохот... Видимо, бравые полицейские лишились чувств. («Все-таки Мавр накаркал», — прошипел Холст.) И надо бы дать деру (не каждый же день у тебя на студии Сатана объявляется!), но, с другой стороны, кто ж знает, сколько этих «сатаных» на белом свете развелось, а студия-то всего одна! Обороняться надо... Холст взял гитару, Дуб — табуретку, Попов с Удаловым — аквариум (который вонял так, что гарантированно спугнуть должен был любую нечистую), а Мишаня — (святую) водку, которую со страху почти всю принял внутрь. Музыканты, твердо решив больше ничего не бояться, смело подошли к двери, и... поначалу отпрыгнули в сторону, узрев лежащих полицейских, облитых кровью... в смысле, краской, но вот арийцы об этом не знали. (Да, к сожалению, великая кипеловская «мстя» пала на голову невиновных). — Эй, Сатанище, — громко и не слишком учтиво спросил Маврик, — что тебе надо?! — Если ты пришел за душой Кипелова — забирай, не жалко, — тут же добавил Дуб. — Я ВАМ ЩАС ТАКУЮ ДУШУ ПОКАЖУ!!! — заорал «сатана» голосом Лер Саныча разъяренного. — Ой, да это же Кипелыч, живехонький! — заулыбался Мавр. — Правда, одичал немного, осатанел! — Вы! Гады! Со своей краской! И водкой! Да я вам сейчас!.. — бушевал Лер Саныч. — Хм, надо бы его остудить, — шепнул Макс Присту, и тот с размаху выплеснул все содержимое аквариума прямо в сторону Кипелова. Валерыч отпрыгнул и начал верещать. Нет, попало на него сравнительно немного (больше досталось многострадальным полицейским), визжал он от оскорбления собственного достоинства — надо же, покусились облить Легендарного Вокалиста, Короля и Бога Русского Металла затхлой зловонной водицей! А вот Попов от неожиданности выронил аквариум из рук, тот разлетелся на мелкие осколки, щедро вывалив на пол все содержимое... То ли от истошных воплей Золотого Голоса, то ли от заряда живительной вонючей жижи в физиономию полицейские очнулись и тут же пожалели об этом... Вот представьте, очнулись вы в темном складском помещении, воняет вокруг так, что ноздри в трубочку сворачиваются, на полу тина, грязь, заплесневелые бутылки, банки, склянки (все содержимое аквариума), ты весь вымазан в чем-то красном, твой товарищ тоже весь в красном (на кровь похожем), все стены и пол треугольниками и крестами разрисованы, над тобой пятеро мужиков стоят и демонически ржут, а впереди — о, ужас! — сам НЕЧИСТЫЙ орет благим матом!.. Тут Марга, как единственный адекватный человек, вошла в положение бравых блюстителей правопорядка, и на их вопль: «Сгинь, нечистая!» указала на Валерыча и сказала: — Да не бойтесь вы его! Это ж своя чертовщинка, родная! Тот, что помоложе, хотел было повторно отрубиться, но старший проявил храбрость и героизм: схватив младшего за ногу одной рукой, а второй крестясь (не переставая), быстро попятился к выходу из злополучной студии от греха подальше... А Валерочке тем временем надоело орать без дела... и решил он орать по делу, повторно обвиняя бывших товарищей во всех смертных грехах. (Благо, не так давно они сами перед ним исповедались). *** Вскоре арийцы позвонили группе «Кипелов» с просьбой немедленно явиться и забрать с рук на руки своего фронтмена. Не забыли предупредить также о необходимости иметь при себе в наличии герметичную тару, ибо объект передачи чрезвычайно грязен и нуждается в тщательной водо- и красконепроницаемой упаковке. Кипеловцы явились в полном составе, настроенные крайне настороженно, готовые при каждом шорохе вставать в боевую стойку. (И не мудрено, кто ж знает, что можно ожидать от типов, которые звонят со словами: «Эм, мы тут сатану поймали случайно... а это оказался ваш Кипелыч»). Но, увидев своего босса живым и (кажется) в добром здравии, немного обмякли, завернули Валеру в несколько прикупленных по дороге дождевиков (ранее предполагалось использовать целлофановые пакеты, но потом сошлись на том, что в последние Лер Саныч не поместится по габаритам) и быстро увезли на свою студию... отмывать, отчищать, а потом усаживать за умственно-полезную работу — сочинение нового альбома, которого фанаты уже много лет ждут.