Чего хотят женщины

В конце той весны в Экбатане было людно, как никогда. Украшенная яркими лентами, искусственными и живыми цветами, богатая и прекрасная — под стать своей драгоценной госпоже — столица встречала гостей. Искрились брызгами фонтаны. Шумели базары и торговые дома. Тюльпаны с нарциссами колыхали яркими бутонами в аллеях, склоняясь в поклоне перед многочисленными представителями знати, их слугами и даже перед простыми зеваками. А вечером зажигались изысканные гирлянды фонарей, и в небе над городом расцветали удивительные узоры сериканских огней. Празднество в честь рождения наследника престола продолжалось не первый день, а потому, уже миновав наречение имени (принца назвали Арсланом: звучным героическим именем, обещавшим великую судьбу), переросло в повсеместную попойку во славу Парса. Каждый из прибывших отмечался во дворце, передавал подарок новорожденному, а затем подыскивал себе компанию по душе. Вино и пиво лились рекой. И никого уже не волновало, что шах с шахиней после первого дня не показывались перед подданными. Люди говорили: просто они желают сполна насладиться семейным счастьем. Ведь каждый знает: истинно близкой семейная пара становится лишь после того, как в ней появляются дети. Марзбан Манучехр обожал свою жену и детей. И пусть его Фарзанех уступала по красоте Тахмине Великолепной, зато была мудра, нежна и обаятельна, да и родила не одного, а уже четверых сыновей и ясноглазую дочурку. Отцовская любимица унаследовала его упорство и решительность, лишь немного смягченные обаянием матери. Марзбан уже не раз и не два за прошедший вечер вслух сочувствовал её будущему мужу, а Фарзанех смеялась, прикрывая рот ладонью. На ужине присутствовали только друзья, и потому каждая жалоба Манучехра на неугомонную девицу семи лет отроду встречалась безжалостным хохотом. И Насрин, чувствуя безнаказанность, то забиралась к отцу на колени, откуда было удобнее тянуться за самым сладким кусочком с блюда, то будто случайно раскачивала клетку с белым павлином — подарком хозяйке дома, чтобы птица заполошно вскрикивала и будила задремавших за столом. А то и тянула юного Кешвада, не так давно принятого марзбаном на службу оруженосцем, к танцовщицам в зале. Девицы зазывно колыхали бедрами и сверкали обнажавшимися телами из-под ажурных покрывал, Кешвад краснел, бледнел и неловко пятился прочь, бряцая слишком тяжелыми для подростка мечами, а Насрин заливисто хохотала. В какой-то момент она настолько задразнила беднягу, что Кешвад словно позабыл обо всём и ринулся её ловить с твердым намерением если не выдать подзатыльников, то хотя бы отнести к матери, потребовав заняться воспитанием мелкой змеюки. Насрин игру одобрила и радостно начала убегать, а на помощь Кешваду (к его несчастью) поспешили Занде, пятилетний сын марзбана Карана, и Заравант, восьмилетний наследник сардара Оксуса. Быстро сообразив, что ввязался в «недостойную» детскую забаву, Кешвад замедлил бег, но Насрин всё металась и металась по открытой террасе. Она петляла как заяц и легко уворачивалась от мальчишек, пока не запнулась о подол и не упала. Девочка не слишком сильно, хоть и обидно ушибла ладонь и колени. Но с ее головы слетела шапочка и растрепалась прическа, а главное — на пол соскочила мамина заколка-бабочка и хрустнула под ногой слишком крупного для своего возраста, неповоротливого Занде. Дети замерли. Насрин больше не хотелось смеяться. Отпихнув Занде с дороги, она подобрала две половинки дорогой механической заколки и растерянно застыла, поджимая дрожащие губы. — Аааааа! Мама меня убьет! — тонко протянула она без слёз, но с возмущением. Ткнула пальцем в Кешвада: — Это всё ты! Ты виноват! Ааааа! Мальчишки испуганно обернулись на взрослых, но те были поглощены своими беседами и не спешили их спасать. Кешвад обречённо забрал заколку, пытаясь сообразить, что же теперь с ней делать. Ничего не придумывалось. Насрин тянула своё обиженное «Ааааа!». К их маленькой группке постепенно сходились и остальные дети. — Что у тебя? — строго, на правах старшего спросил Кубад, сам только недавно переведенный из оруженосцев в конницу. Из-за спины с интересом выглядывал Исфан, брат его молодого командира: кажется, тот отличился в недавней приграничной битве. Шапура усадили за рыцарский стол, а мальца сбросили Кубаду под присмотр. — Что за безделушка? — Не безделушкаааа! Маме из Марьяма привезлиии, мастер специально для неё делал… — Насрин шмыгнула носом. Она внезапно сообразила, что вокруг полно молодых людей разной родовитости, а сама Насрин — девчонка, и оказалась в центре всеобщего внимания. Потому выпрямила спину и вздернула подбородок. — Она дорогая! И новую такую не купишь! — С ума сойти, — послышался голос сбоку. — Давай посмотрю. Кешвад обернулся к говорившему. Он не знал этого неброско одетого, русоволосого мальчика, хотя знал стоявшего рядом Дариуна, племянника эрана Вахриза. А когда всех представляли, Кешвад или не расслышал, или забыл его имя… Но глупцом, способным доломать тонкую вещь, он не выглядел, так что Кешвад безропотно передал ему заколку. Мальчик внимательно осмотрел обе части со всех сторон, попробовал соединить и хмыкнул: — Да тут же был штырёк. Такой… кусочек проволоки. Посмотрите под ногами. — Все, кроме него и Насрин, бросились искать деталь на полу, но увы! — проклятая железка и не думала находиться. — Ладно. — Мальчик повернулся к Насрин: — А шпилька или булавка, которую не жаль, у вас найдется, юная госпожа? Шпилька нашлась. Кешвад поспорил с Дариуном, кто сильнее и аккуратнее, а значит, лучше отломает кусок нужной длины, — и выиграл, задавив авторитетом. Получив наконец недостающую деталь, незнакомый мальчик покрутил заколку, соединил части и закрепил шпильку внутри. — Вот, — сказал он довольно, — и почти незаметно. — Он помог Насрин собрать прическу и ловко защелкнул замочек заколки в волосах. — Замечательно! — К Насрин вернулась привычная веселость, и подступившие слёзы высохли. Она крутнулась на каблуках, подпрыгнула и, повиснув на шее у мальчика (Кешвад с лёгким уколом ревности отметил, что тот довольно смазливый), звонко чмокнула в щеку. Затем быстро отпрыгнула, покосившись в сторону взрослых: не заметила ли мать подобную вольность? — Спасибо! Как ты так быстро справился? Много косичек заплетал? — У меня десять сестёр, — улыбнулся мальчик. — Ого! — На мгновение Кешваду стало искренне его жаль. А Кубад прищелкнул пальцами, словно решил загадку: — Значит, ты тот самый сын Теоса из Дайлама? Нарсес? — У него больше нет сыновей, — Нарсес едко усмехнулся. — Так что да, тот самый. — Тебе повезло, — рассмеялся Кубад. — У тебя столько опыта — ты точно знаешь, чего хотят женщины. Нарсес посмотрел на старшего подростка очень выразительно, как на полного придурка. Затем начал загибать пальцы: — Виатрикс каждому сообщила, что желает принять постриг и уйти в монастырь святой Елены Мариамской. Но ночами не молится, а рыдает, и заклинает всех парсийских демонов послать ей достойного мужа. Саназ наоборот: говорит, что всем сердцем хочет замуж, а плачет о невозможности остаться одной. Джале очень хорошо стреляет и сражается на мечах, понемногу учит меня, но все время твердит, что никогда не признает как брата и наследника. Шервин смеётся, что я слишком много читаю и скоро стану бледным, как моль, но пересылает мне новые и редкие книги, найденные у гилянских купцов. Фериште ворует цукаты из моей тарелки, но когда я предлагаю ей сам — фыркает и отворачивается. Гольбахар просит, чтобы я читал ей одни и те же сказки, как будто не знает их уже наизусть. Зухра каждое утро приходит, чтобы я заплел ей волосы повычурнее: говорит, её служанка не справляется. А потом сама переплетается тайком и прячет косы под косынку, когда бежит играть во двор. Дана… впрочем, неважно. На самом деле я не знаю, чего они хотят. Их невозможно понять. — Пфф! — Насрин выразительно закатила глаза. — Всё очень просто. — Она подняла указательный палец вверх. — Женщине нужны лишь любовь и забота. Надёжный муж рядом и здоровые дети. Больше ничего. Нарсес прикусил губу, чтобы не рассмеяться: уж очень забавно выглядела сейчас девочка, пытаясь скопировать явно мамины жесты и интонации. Кубад и вовсе расхохотался в открытую, что-то такое шепнув Исфану на ухо, от чего тот густо покраснел. — Наверное, юная госпожа уже решила, кто будет её мужем? — спросил Дариун и ехидно покосился на Кешвада. Насрин задумалась. Обвела мальчишек придирчивым взглядом, словно пытаясь кого-то выбрать. — Не совсем, — она вздёрнула нос. — Но мой муж будет великим воином и настоящим рыцарем! Я выйду замуж только за самого достойного. За… за эрана Парсы! Вот. Дариун ошалело уставился на неё: — За моего дядю, что ли? Он ведь старый уже! — Подумав ещё, он добавил: — И у него борода колется. — А мне безбородые молокососы и вовсе не нравятся! — Насрин надула губки. — Но я не за него собиралась, дуралей. Я выйду за того, кто будет следующим эраном. За молодого и красивого. — Простите, юная госпожа, — сочувственно проговорил Нарсес, — боюсь, вы молодого даже среди марзбанов не найдёте. — Ага, — подтвердил Заравант. — Все давно старики, самый младший — Хуршид, а ему уже за тридцать! Насрин совсем расстроилась. Действительно. Об этом она не подумала. — Но знаете, — Нарсес чуть склонил голову и понизил голос, — можно ведь выйти за сильного и умелого командира, поддерживать его на жизненном пути, а ради ваших прекрасных глаз он потом и марзбаном станет, и в эраны выбьется. Насрин нахмурилась: — Ты говоришь так же, как мама. — И Нарсес усмехнулся: — Я всего лишь повторяю сказанное Джале. Но ведь звучит разумно? Девочка глянула в сторону стола, где признанная красавица — златовласая и яркая, как солнце — Джале Дайламская внимательно вслушивалась в уже нетрезвые речи юного Шапура из Горгана. — Разумно, — наконец согласилась Насрин. И, больше не обращая внимания на остальных, расправила плечи, подошла к Кешваду и попросила: — Вы не проводите меня к столу, господин Кешвад? После этих глупых детских игр очень хочется соку. Кешвад ошалело кивнул и подставил локоть, чтобы она могла уцепиться. — Выйти замуж за эрана, — всё ещё не в силах переварить случившийся разговор, покачал головой Дариун. — Ха! Девчонки такие дуры. Если бы я стал эраном, то ни за что бы не женился. — Точно, — подтвердил Кубад. — Кому охота себя связывать? Нарсес насмешливо фыркнул и ткнул Дариуна кулаком в бок: — Вот ты стань сперва! Потом решишь. Прохладной осенью пятнадцать лет спустя Экбатана ничем не напоминала ту цветущую, надменную столицу, какой была прежде, но всё ещё оставалась прекрасной — как прекрасна женщина, оживающая после перенесённых мучений и насилия: избитая, искалеченная, но не сломленная. Госпожа Насрин шла по аллее роскошного когда-то парка, осторожно касаясь ладонью горелых стволов и скрюченных пней, вспоминая детство, проведённое здесь, в старом поместье. Её отец и трое из братьев полегли в боях против лузитанцев, четвёртый — без вести пропал, а мать в один день постарела и поседела, когда захватчики вошли в город. Впрочем, она была сильна, решительна и сумела сбежать, а сейчас, довольная жизнью — насколько возможно после всех трагедий — баловала внука. Насрин шагала вперёд, вспоминая детские шалости, тот самый праздник в честь рождения будущего шаха — и улыбалась сквозь слёзы. Внезапно за спиной послышались быстрые шаги; она испуганно обернулась, но тут же успокоилась, увидев Нарсеса. — Господин великий визирь, — она склонила голову в быстром поклоне. — Госпожа Насрин, как я рад, что отыскал вас! — Нарсес приятно улыбнулся, хоть и выглядел несколько замученным. — Мне нужна ваша помощь! Эти... — он проглотил просившееся на язык слово, и Насрин понимающе усмехнулась, — в высшей степени достойные воины ругаются, кому из них быть эраном! — Дариун и Кешвад? — изумилась Насрин. — Неужели они одновременно претендуют… Нарсес развёл руками: — Если бы! Они оба не хотят! Мы рискуем остаться без главнокомандующего. Милая госпожа, — Нарсес сложил ладони в просительном жесте, — пожалуйста, поговорите с мужем. Я понимаю, что это большая ответственность и многие ограничения, но кто-то же должен принять должность? Насрин вздохнула: — А почему бы вам не поговорить с марзбаном Дариуном? — Дариун нужен мне возле Его Величества! — быстро ответил Нарсес. И добавил виновато: — Поверьте, будет проще, если эраном станет марзбан Кешвад. Разве вы сами этого не хотели бы? — А вы всё так же не понимаете женщин, господин хитроумный стратег? — Ни капельки. — Пойдёмте. — Он предложил руку, чтобы помочь пройти по вывернутым из земли камням, и Насрин приняла ее с благодарностью. — Я очень его люблю, — проговорила она. — Конечно, я не хотела бы для него такой тяжести. Но я понимаю, что сейчас это необходимо нашей измотанной стране. Я всё с ним обсужу. — Спасибо, — искренне поблагодарил Нарсес, и Насрин улыбнулась.