продай душу?

– Да, мам, я перевез вещи. Да, все в порядке. Нет, мам, я не буду пускать кошку через порог. Ну мам… Намджун неловко прижимал трубку к уху плечом, потому что в одной руке был зажат пакет с продуктами, а второй он пытался открыть замок, который после долгого простоя никак не хотел поддаваться. – Мам, все, я тебе перезвоню… хорошо, мам, до завтра. Ага. Да. Ну все, пока. Я тоже тебя люблю. Все, пока, мам, – Намджун с облегчением запихнул телефон в карман и навалился на дверь плечом. И – чудо – замок скрипнул, взвизгнул и дверь наконец распахнулась, так что Намджун чуть не ввалился внутрь недавно приобретенной квартиры. А замок таки придется менять, подытожил Намджун спустя нескольких попыток запереть дверь обратно. И хотя хозяин клялся и божился, что квартира в чудесном состоянии и без малейшего изъяна, неисправный замок не омрачал счастья Намджуна. Новое жилье ему нравилось очень. Удобный район, хороший дом, чудесные просторные светлые три комнаты и даже сносный ремонт, который, как ни странно, пришелся Намджуну по вкусу. Намджун был доволен – после полугодовых поисков эта квартира стала для него спасением, потому что ныкаться по съемным надоело до чертиков. А хозяин был и сам рад побыстрее передать жилье в руки новому владельцу. Помнится, сначала Намджун удивился, что такое чудесное место продают по такой низкой цене, почти за бесценок, но Сокджин коротко объяснил: деньги нужны срочно, и все вопросы отпали сами собой. Запланированных средств не хватило, так что пришлось взять небольшой кредит, но зато Намджун подписывал договор о покупке-продаже уже в своей практически полностью обставленной квартире. Хозяин – немного нервный и дерганный парень – забрал только личные вещи, оставив даже всю технику. Это тоже было странно, но Намджун списал все на экстремальную ситуацию. – Уезжаю из страны, – объяснил Сокджин, пожимая на прощание Намджуну руку, и они расстались, довольные друг другом. Осматривая двор из окон своей квартиры, Намджун заметил, что Сокджин несся к остановке едва ли не вприпрыжку и сиял от счастья. Что ж, видимо, сделка здорово выручила их обоих. Оно и к лучшему. Уложив продукты, Намджун отправился в спальню с единственной мыслью – переодеться и завалиться спать, потому что не осталось сил даже поесть. Вот только любимой майки-алкоголички на своем месте не оказалось. – Что за чертовщина, – вслух протянул Намджун, почесывая подбородок. Он точно помнил, что кинул ее с утра на спинку стула, когда впопыхах собирался на работу. Но майки не было. Намджун перерыл все, и даже под кровать заглянул, но вещь как сквозь землю провалилась. И такое случалось не первый раз – пару дней назад Намджун не смог найти свои домашние шорты, но списал все на собственную невнимательность и занятость на работе. Найдется еще, успокоил себя Намджун. Но сонливость как рукой сняло, зато подал голос желудок, и Намджун вовремя вспомнил, что за день съел только сомнительного вида и свежести хот-дог из ларька на остановке. А значит, пришло время пожрать. В супермаркете Намджун заранее затарился удобными полуфабрикатами, чтобы первое время не заморачиваться с готовкой, и прикупил овощей. Намджун уже доставал с верхней полки соус, когда заметил что-то неладное. Пригляделся, напряг память. Ну да, так и есть: пакет с овощами развязан, а Намджун точно помнил, что крепко завязал двойной узелок. Огурцов как не бывало. – Да блядь, – выругался Намджун и оглянулся. Сначала майка, теперь огурцы. Намджун еще раз проверил все содержимое холодильника, которого было, к слову, не так-то и много, но огурцы как в воду канули. Майку, наверное, пошли искать. – А можно заработаться до такой степени, чтобы забыть, как сожрал огурцы? – задал вопрос Намджун сам себе и тут же ответил: – Можно. Ты уже сам с собой разговариваешь, придурок. Вдох-выдох, и Намджун выбросил все мысли из головы. Заработался, забегался, устал, вот и все. Еда и сон – а больше для счастья ничего и не надо. Вот только вереница странных пропаж не прекратилась, а разрослась до такой степени, что стало сложно списывать все на временный склероз или севшие нервы. Проблемы на работе выжимали из Намджуна все соки, а дома он обнаруживал, что белый вязаный свитер куда-то убежал, прихватив с собой половину холодильника, а ручка скатилась со стола на пол и не вернулась, а с тумбочки исчезло одно запасное лезвие для бритвы, и так до бесконечности. Терялись всякие бытовые мелочи – слишком незначительные, чтобы бить тревогу, но вот за еду было действительно обидно. Разве можно забыть, как ты умял в одно рыло килограмм помидоров? Но у Намджуна не было другого объяснения. – Пора записываться к психиатру, приятель, – сообщил себе Намджун одним пятничным вечером, нянчась с бутылкой пива перед телевизором. Вообще Намджун купил две, но вторая бесследно исчезла за то короткое время, пока Намджун переодевался и мыл руки. А разговаривать вслух уже вошло в привычку. – Мне кажется или я начинаю понимать, почему Сокджин так дешево продал это гнездышко? – пробормотал Намджун, приложившись щекой к прохладному стеклу. На экране обряженные в крошечные кусочки ткани девицы пели о несчастной любви, впрочем, Намджун не обращал на них никакого внимания. Выпитое на голодный желудок пиво немного дурманило голову, так что Намджун не сразу расслышал тихий звон, доносившийся из кухни. Он уже готов был приписать услышанное играм воображения, когда звон раздался еще раз вместе с четко различимым испуганным «ой». Намджун замер, а все мышцы сразу напряглись. На кухне звякнуло еще раз и затихло. Звук открывающегося холодильника. Шуршание. Чавканье и… урчание? Опять шуршание. Намджун прислушался и вспомнил, что купил сегодня эклеры в целлофановой упаковке. А это значит, что прямо сейчас, в его квартире, где все окна и двери заперты, кто-то хозяйничает на его кухне и жрет эклеры. Мысли забегали в голове, как испуганные мыши, и сложились в одно прекрасно высказывающие все удивление и недоумение «Э..?» Намджун поудобнее перехватил пустую бутылку и осторожно поднялся с дивана, который все равно предательски скрипнул. Но шуршанье не прекратилось. Намджун на цыпочках прокрался в коридор и подобрался к кухне, где уже виднелась полоска света из раскрытого холодильника. Довольное чавканье и шуршание и не думало затихать – все звучало так четко, что просто удивительно, как Намджун не услышал этого раньше. Намджун сжал пальцы на горлышке, затаил дыхание и выглянул из-за угла. Чтобы подавить возглас удивления, пришлось зажать рот свободной рукой. У холодильника стоял паренек, невысокий, но плотно сбитый, коренастый и, что куда важнее, в намджуновой (!) майке и намджуновых (!) шортах, и с аппетитом поедал намджуновы (!!!) эклеры. Поедал, надо сказать, с большим удовольствием и увлекся так, что не заметил Намджуна за спиной. Намджун заметил пустую бутылку – точно такую, какую сжимал сейчас в руках. Не успел Намджун внимательней приглядеться, как парень дернулся, от чего бутылка со звоном покатилась по полу, и только сейчас Намджун заметил выползающий из-под майки длинный гладкий хвост. Допился. До чертиков. Не до зеленых, правда, а до вполне симпатичных чертиков. Впрочем, лица своего ночного гостя Намджун еще не видел, но рожки разглядел – симпатичные коротенькие рожки, которые ярко выделялись на голове в свете из раскрытого холодильника. Мало того, что жрет, так еще и электричество тратит, зараза, пронеслось в голове. Намджун обругал себя и попытался составить план действий. Что делать, если нашел на своей кухне пацана с хвостом и рожками, который жрет твои эклеры и (предположительно) пиздит у тебя хавку на протяжении некоторого времени? В голову не лезло совершенно ничего, но от абсурдности ситуации хотелось ржать и плакать одновременно. Пацан тем временем выдал еще одно испуганное «ой» и потянулся за упавшей бутылкой, но, как назло, задел ее кончиком хвоста, и та покатилась через всю кухню. Прямо Намджуну под ноги. Паренек развернулся и выронил недоеденный эклер из рук. – Ой блядь, – плаксиво протянул он, глядя на разъяренного Намджуна, и едва успел увернуться от запущенной в него бутылки. – Ой-ой-ой! – завопил пацан в полную силу, когда Намджун метнул в него попавшуюся под руку тарелку. – Не круши имущество! – заверещало нечто, прячась за шкафчик, в который с грохотом врезалась деревянная дощечка для хлеба. Намджун швырялся в увиливающего паренька всем, что нащупывал под рукой, вот только попасть никак не мог. Тот уворачивался и ловко прятался, а временами даже успевал словить бьющуюся посуду. – Я… тебе… покажу… как мою хавку… тырить… – каждое слово Намджун подкреплял брошенным яблоком, которые купил вместе с пивом и эклерами. Зачем – черт знает. Вот у него, кстати, и спросить можно. И кто знает, сколько длился бы внеплановый погром, если бы Намджун не заметил, что пацан водит его кругами: от холодильника к шкафу, через стол и снова к холодильнику. Намджун остановился, тяжело дыша. Пацан осторожно выглянул из-за распахнутой дверцы холодильника. – Больше не будешь кидаться? – плаксиво спросил он, вжимая голову в плечи. – Ты откуда здесь взялся? – отрезал Намджун, пытаясь отдышаться и нащупывая за спиной еще одно яблоко. – Откуда-откуда. Я здесь живу, – проворчал пацан и почесал нос. – Это моя квартира. Я ее купил, – решительно заявил Намджун, удобнее перехватывая яблоко в ладони. – Так ты ее со мной и купил. Балбес, – обиженно буркнул пацан и добавил, почесав между рожками: – Сокджин как-то поспокойней был. – Ты знаешь Сокджина? – удивился Намджун, пока внутренний голос ехидно захихикал: конечно, знает, сам же сказал. Живет тут. Что ты, Намджун, как идиот. Домашних чертей никогда не видел? – Два года вместе жили так-то! – паренек надул губу и усиленно заскреб под левым рогом. – Только он крепким орешком оказался. Обвел меня вокруг пальца. А я и не догадался, что он квартиру задумал спихнуть, – пацан вздохнул, всем видом выражая огорчение; даже хвост его, который, кажется, жил своей жизнью и постоянно подрагивал, уныло опустился. – А душу так и не продал. Кстати, – пацан оживился, – а продай душу? Сказать, что Намджун охуел, не сказать ничего. А паренек осмелел, выполз из-за дверцы, клацнул выключателем и, пока Намджун щурился от яркого света, начал бегать туда-сюда, тараторя без умолку. – Меня, кстати, Чимин зовут, а тебя Намджун, я знаю. Я про тебя все знаю, – похвастался Чимин. – Только мог бы сначала познакомиться, а не бутылками швыряться, ну да ладно, я не обидчивый. Ну так как на счет души-то? Продашь? У меня контракт всегда готов, только печатнуть надо, а принтер у Сокджина есть, он картридж еще менял всего недельку назад, а расписаться три секунды… – Стоп-стоп-стоп, – перебил Намджун, малость охреневший от такого потока информации. – Какую душу? Какой контракт? Какой принтер? – Твою душу. Наш контракт. Сокджинов принтер, – бодро отрапортовал Чимин и плаксиво затянул: – Мне очень нужна душа, хоть одна, а то мне уже сто лет скоро, а я ни одной души не купил, а Хосок обещал меня поставить к грешникам, а я их боюсь, потому что они меня смолой обляпывают… – поток слов прервало кинутое Намджуном яблоко, которым он четко попал по правому рогу. Чимин подскочил и тоненько завыл, шугаясь под стол. – Что ты за человек такой, – причитал Чимин, заглушая намджуновы возражения. Намджун, если честно, не особо надеялся, что попадет, но другого способа заткнуть Чимина он не придумал. Он присел на корточки у стола и попытался усмирить ноющего парня. – Так, тихо. Ну все, тихо. Ну подумаешь, по рогу попал – не сломал же… – А мне больно! – с новой силой завыл Чимин и яростно замахал хвостом. – Все, я не буду больше кидаться, если мы спокойно поговорим, – на каждом слове Намджун дергал руками, пытаясь изобразить убедительность, потому что прикасаться к Чимину он откровенно боялся. Чимин недоверчиво заглянул ему в глаза. – Точно? – и после кивка добавил, хмуря брови: – Учти, если что, ты огребаешь. Я и проклясть могу. Немножко, правда, но могу, – Чимин шмыгнул носом и потер ушибленный рог. Слишком мило; быть угрожающим – провалено, провалено, провалено. – Рассказывай: кто ты, как тут оказался и что мне с тобой делать, – потребовал Намджун, усадив Чимина на диван. Чимин пожал плечами. – Я Чимин. Живу тут, потому что так меня определили. Ты можешь меня кормить, поить и оберегать, но если продашь душу, то это необязательно, – на последних словах Чимин игриво тыкнул кончиком заостренного хвоста в плечо Намджуна, и тот испуганно отодвинулся на самый краешек. – Ты не бойся, я мирный вообще. Наверное, поэтому Хосок меня и выпнул. Говорят, я какой-то неправильный черт, – добавил Чимин, и веселье на его лице сменилось грустью. – Охренеть запросы, – искренне засмеялся Намджун. – А вещи мои тырил зачем? – Ну я думал, что Сокджин тебя предупредит. Да и в договоре написано. – Нет там такого, – возразил Намджун, но Чимин тыкнул ему свернутые бумаги. – Договор? Договор. Не смотри так, я и не такое умею, я вообще-то коренной черт, только малой еще, – забормотал Чимин, листая страницы. – Вот, пункт 6.5. Дополнение. Покупатель обязуется заботиться о квартире со всем ее содержимым. А содержимое – это я, и ты обязан обо мне заботиться! – радостно заключил Чимин, размахивая бумагами у Намджуна перед носом. Намджун судорожно соображал, пока Чимин игрался с собственным хвостом. Еще тогда этот пункт, дописанный мелким шрифтом, показался ему белибердой, поэтому он легкомысленно не обратил на него внимания. А теперь получил домашнего черта, заедающего пиво эклерами. Мда. Может, Намджун все-таки допился? Из размышлений его вывело прикосновение к плечу. – Намджун, а можно я тут буду спать? – попросил Чимин и скорчил жалобную рожицу, и с его милым, в общем-то, личиком эффект получался отличный. – А где ты раньше спал? – удивился Намджун. – У чертей есть свои секреты, и к майонезу они не имеют никакого отношения, – самодовольно ухмыляясь, протянул Чимин и обнял диванную подушку. – Ты извини, что стащил, – Чимин приподнял пальцами шлейку черной майки. – Ну не голым же мне ходить, правда? Намджун пожал плечами и все еще в состоянии легкого ахуя отправился в ванную чистить зубы. Холодная вода немного освежила и разложила мысли по полочкам. Все указывалось к тому, что как ни крути, а с – господибожемой – чертом придется уживаться. Сразу стала ясна и дешевизна квартиры, и радость Сокджина, и его желание побыстрее смотаться. Намджун уже подозревал, что Чимин хоть и мирный, но ужасно доставучий. И это его «продай душу»… Зачем черту душа? Намджун слышал об этом краем уха, но на поверку не знал решительно ничего. И незнание пугало. Поэтому оставалось следующее: смириться с поворотом судьбы – раз, все коммерческие попытки пресекать – два, искать способы выкурить черта из квартиры – три. Нуавдруг? – А если я священника позову? – прокричал Намджун из ванной, вытираясь. В ответ послышался визгливый смех. – Ну-ну. Зови. Предыдущий от нас убегал так, что распятие потерял, Сокджин его потом лично относил. Можешь святой водой меня облить. Или к гадалке сходить, – Чимин снова засмеялся, и по одному ему смеху Намджун понял: пункт три – вычеркиваем. Бес-по-лез-но. – Спокойной ночи, – проорал Чимин, когда Намджун выключил свет, предварительно заперев дверь на задвижку. Хотя что-то подсказывало ему: Чимина бояться не нужно. Намджун живет в одной квартире с внеземным созданием уже который день, камон. Да и страха не было и следа, но спать просто так в одной квартире с чертом было как-то… неуютно, что ли. Утомленный работой и вечерним кавардаком, Намджун вырубился, едва его голова коснулась подушки. Разбудило Намджуна громкое фальшивое пение. Едва разодрав глаза, сонный и лохматый Намджун выполз на кухню, где обнаружил Чимина, колдующего у плиты. – Доброе утро. Ты обещал не драться, – Чимин насупился и выставил перед собой лопаточку, прикрываясь ей как щитом. Он проследил путь Намджуна от двери к холодильнику и отвернулся только тогда, когда убедился, что опасность миновала. А Намджуну стало смешно. Его боится черт, который уверял, что и проклясть может. Черт, который жарит что-то на сковородке и поправляет сползающие шлейки намджуновой майки, которая была ему великовата и свисала. Рассказать кому – не поверят и в психушку засунут. Или поверят – и тогда пойдут в психушку всей дружной компанией. – Не буду я тебя трогать, только перестань вопить с утра пораньше, – Намджун порылся в холодильнике и с жадностью осушил наполовину бутылку минералки. Он обернулся к Чимину – тот надул обиженно губы и что-то поправил лопаточкой на сковородке. – Омлет? – удивился Намджун, принюхиваясь. Он точно помнил, что яиц в холодильнике не было. – Ты где яйца взял? – Стащил у торговки внизу, – Чимин заулыбался и запрыгал на одной ноге. – Сокджин говорил, что омлет у меня неплохо получается. Намджун звучно профэйспалмил. – Я все буду покупать, ты только не воруй больше, ок? – Чимин быстро закивал. – Ты Сокджину всегда готовил, что ли? – уточнил Намджун, пытаясь пятерней уложить как-то волосы. Чимин пожал плечами. – Бывало частенько, после того как познакомились. Он тогда в хорошем настроении был весь день – а вдруг согласится душу продать? Кстати, – Чимин обернулся и подтянул хвост к груди, – не надумал? Продай душу? Намджун выждал пару секунд – и Чимин увернулся от запущенной в него корзиночки с салфетками. – Ясно, молчу, – проворчал Чимин, потирая ушибленное плечо и отворачиваясь к сковородке. Так у Намджуна появился сожитель. Первые дни ему было странно и немного жутковато, ведь Намджун привык жить один, а тут раз – свалилось на голову нечто, таскающее его футболки, с рогами и хвостом. Рога, кстати, Чимин разрешил даже потрогать один вечер, и они оказались теплыми и чуть шершавыми. Намджун легко касался их кончиками пальцев, пока Чимин щурил глаза. – Это приятно, – объяснил он, после чего Намджун пинком согнал его с дивана. Чимин обижался как и всегда – ровно тридцать секунд. Вообще настроение у Чимина менялось быстрее, чем цвет на светофоре: мгновенье назад он мог вытанцовывать Something, подвывая вслух, а через секунду причитал над перевернутой чашкой с чаем, потом ворчал на Намджуна, обижался, если тот на него покрикивал, и продолжал танцевать дальше. Контрастный душ, а не черт. Но с другой стороны, как ни странно, но с ним было банально веселее. Чимин плакал над дорамами, прятался под стол, когда Намджун орал на него, разговаривал с кастрюльками, когда готовил. И как его бояться? Совершенно невозможно. А еще у Чимина была потрясающая (читать: ужасная. просто отвратительная) привычка ходить голым. Или почти голым. Или как бы одетым, но так одетым, что лучше бы совсем голым ходил. Сколько раз Намджун обнаруживал черта в одних (своих, между прочим!) трусах, вытанцовывающим перед зеркалом? Много – и это несмотря на то, что намджунову одежду Чимин таскал с потрясающей регулярностью, умудряясь выбирать самые любимые майки и кофты. Последние были Чимину велики (могущественный черт едва доставал Намджуну до плеча), поэтому он их если и надевал, то постоянно поправлял сползающие лямки-шлейки-рукава – ну или вообще обходился без них. В таком случае Намджун напрягался не в тех местах, в которых следовало бы, и давал звучную затрещину сначала Чимину, а потом – себе. Нечего на чертов полуголых засматриваться. Единственной вещью, которая всерьез напрягала Намджуна, были постоянные чиминовы подкаты «продай душу». Никакие угрозы не действовали – Чимин проявлял несвойственную ему изворотливость и все пытался застать Намджуна в расплох. – Намджун, ты футбол любишь? – Да. – А сегодня матч будет какой-то. – Ага. – А я пива стащил у торговки. – Ну Чимин… – Я больше не буду. Посмотрим матч? – Окей. – И поп-корна сделаем. – Хорошо. – А продашь душу? – Иди нахрен. Чимин разочарованно вздыхал и убегал грустить, чтобы атаковать Намджуна через пару-тройку часов. Намджун был прав – Чимин, несмотря на всю свою мягкотелость и бесхитростность, оказался на редкость доебчивым малым, а его упертости и настойчивости можно было только позавидовать. Однажды он достал Намджуна так, что тот гонялся за ним по всей квартире, но сумел поймать только кончик хвоста, который Чимин тут же выдрал. В итоге Намджун каким-то чудом загнал Чимина на шкаф, и тот сидел там, пугливо поглядывая вниз, а Намджун его сторожил. – Намджун, – плаксиво протянул Чимин спустя полчаса, – а ты не будешь драться? Я высоты боюсь. – И какой из тебя черт? Херня ты, а не черт, вот ты кто, – хмыкнул Намджун. – Херня, – согласился Чимин и снова затянул: – Намджу-у-ун. Ну Намджун. – Чего тебе? – Продай душу, а? Тебе жалко, что ли? А мне для тебя ничего не жалко, я тебе все, что хочешь, дам. – Иди в задницу, – отрезал Намджун, но Чимин только вздохнул. – Я б пошел, только Хосок мне не даст, он меня сам нагнет. Ну так продашь душу? Намджун подавился и посмотрел на Чимина квадратными глазами, но тот только развел руками и чихнул от пыли, попавшей в нос. – Грязно у тебя тут, – заметил Чимин и спустил на Намджуна облачко пыли. Дни перетекали в недели, а недели в месяцы, и спустя какое-то время Намджун уже на полном серьезе не представлял своей жизни без Чимина. Друзей у него было мало – в основном коллеги по работе, а так как их банк сейчас переживал не лучшие времена, то все были угрюмые, злые и вечно занятые – не до общения. Намджун вертелся как белка в колесе, но работу на дом не брал ни за что. Чимин был надоедливым и доебчивым, но вместе с этим проявлял безграничное терпение и заботу, и его присутствие делало жизнь Намджуна не только легче, но и гораздо приятней. Чимин с удовольствием готовил, по настроению убирался, послушно исчезал, если к Намджуну в гости приезжала мама или кто-то из коллег. Да и собеседником Чимин, несмотря на свою болтливость, оказался отличным. Скоро они сблизились настолько, что Чимин позволял себе во время совместного просмотра фильмов пролезать Намджуну под руку и охватывать хвостом талию. Поначалу Намджун стремался, – ну серьезно, эй – но скоро привык и часто мог дергать Чимина за хвост или почесывать и поглаживать рожки, от чего Чимин едва ли не мурлыкал. Со стороны взглянуть – ни дать ни взять хозяин и домашний питомец, вот только Намджун на подсознательном уровне уважал Чимина и относился к нему как к другу. Ну и что, что черт, ну подумаешь, хвостом размахивает и душу просит продать. Зато Чимин выслушивал проблемы Намджуна, давал советы, иногда даже разумные, и поднимал настроение в любую минуту. Жить с Чимином было здорово, да и сам Чимин был весь такой приятный и тискательный. На вид он смахивал на двадцатилетнего симпатичного пацана, а рожки и хвост, как ни странно, только добавляли ему обаяния. Иногда, когда Чимин бывал в хорошем настроении, то рассказывал всякое, от чего у Намджуна то волосы вставали дыбом, то случались колики от смеха. – …так прикинь, Тэхен уже обрадовался, что ему душу продадут, и не заметил, что этот мудак подписал контракт не кровью, а гуашью. Гуашью! Это ж каким тупым надо быть, чтоб самое главное не заметить, – Чимин визгливо рассмеялся, а Намджун поежился. – Контракт о продаже души? – Ага, – кивнул Чимин. – Вот Тэхен придурок. Но у него от этого мудака совсем шарики за рога заехали. – В смысле? – не понял Намджун. – Ну влюбился Тэхен, втрескался, втюрился, втюхался, запал на этого мудака. Чонгук, или как там его. Намджун опешил – о любовных делах чертей он слышал впервые. – А такое бывает? Чтоб черт и человек… – заканчивать Намджун побоялся, и Чимин недовольно нахмурился. – Твое сознание насквозь пропитано стереотипами, а видение особей моего вида искажено голливудскими фильмами и варварскими представлениями, сформированными столетиями назад, – выдал Чимин явно чужую фразу и уже спокойнее продолжил: – Это не особо одобряется, но наши часто с людьми мутки крутят, – Чимин задумчиво потыкал Намджуну в плечо кончиком хвоста и добавил: – А мудак Тэхена не бросил, кстати. И душу потом продал взаправду, иначе Хосок бы Тэхену рога обломал. – И что дальше? – осторожно спросил Намджун, но Чимин оставался невозмутимым, как прежде. – Да ничего. Живут как жили. Не знаю, что там Тэхен наобещал. Кажется, Чонгук уже после подписания выбирал вознаграждение. – А так можно? – Намджун продвигался с расспросами боязливо, потому что выказывать любую заинтересованность было опасно. – Можно, конечно. Заранее выбирать даже невыгодно, так-то можно сразу несколько желаний огребсти – ну, сколько черт по способностям своим вытащит. Но никто не жаловался. А что, – Чимин оживился, – хочешь душу продать? – он тут же вытащил из ниоткуда ручку и папочку. – Я готов хоть сейчас. Намджун понял, что ситуация критическая, и в Чимина полетела еще не пустая бутылка с пивом, которую тот чудом поймал. – Ну ты и злюка, – пробурчал Чимин, спасаясь бегством на кухню. Намджун проводил его задумчивым взглядом. – А что ты можешь предложить мне? – спросил Намджун через пару дней. Чимин, до этого нарезающий салат, тут же пытливо заглянул Намджуну в глаза, но тот закрылся газетой, надеясь, что выглядит максимально непринужденно и им движет чистое любопытство. – Что захочешь, – протянул Чимин, не отрывая взгляда от Намджуна. – Денег могу дать. Тачку шикарную. Могу проблемы на работе все решить. Могу… – Чимин помедлил, – могу в любую точку мира и времени тебя отправить. Экстрим-тур! Не все так умеют, – хвастливо добавил Чимин и вернулся к салату. – Хосок тоже так умеет. Он одну девочку на пять дней в Египет к фараонам закинул, так потом выискивал ее по пирамидам, она возвращаться не хотела. – А счастье в личной жизни можешь устроить? – спросил Намджун, выглядывая из-за газеты. Чимин затих на секунду и накинулся на салат с удвоенной силой. – Тебе, может, и смогу. А что, продаешь? – Намджун не успел и опомниться, как Чимин подскочил к нему, и уже доставал знакомые Намджуну бумажки. – Даже и не думай, – заорал Намджун, но Чимин отстал только после прицельного пинка по заднице. Но ошибка была сделана. Чимин почуял едва теплящийся интерес со стороны Намджуна и атаковал с удвоенной силой. Теперь каждое утро сопровождалось деловым предложением. Чимин забирался к Намджуну на кровать, усаживался по-турецки, по-хозяйски укладывал хвост Намджуну на бедра и спрашивал: – Ну что, продашь душу? Намджун уже понял, что посылать Чимина в задницу неэффективно, а к черту – крайне нелогично, поэтому просто показывал черту средний палец. Чимин страшно обижался, ерзал, бил хвостом по голому намджуновому животу, но слезал только когда начинал подозревать о надвигающейся опасности в виде пинка, затрещины или подзатыльника. А с прозорливостью у Чимина было плохо, поэтому чаще всего он убирался на кухню, потирая ушибленный бок или затылок, оставляя Намджуна в легком замешательстве. Намджуну бы проявить твердость и взять быка (черта) за рога и раз и навсегда объяснить, что никакую душу никому он продавать не собирается, ему и с ней живется хорошо. А Намджун проявлял твердость совсем не в тех местах, в которых нужно. Да-да. В тех самых. О которых вы подумали. Угу. – А ты что, так одинок? – спросил Чимин как-то утром и, встретил недоуменный взгляд, объяснил: – Ну, ты за счастье в личной жизни спрашивал. – Есть такое, – вздохнул Намджун, вяло ковыряя палочками рис. – Странно, – прокомментировал Чимин. – Это еще почему? – хмыкнул Намджун. Действительно. Почему же это не ладится личная жизнь у человека, который живет с заботливым, болтливым, обаятельным, в меру привлекательным (эээ все зачеркнуто) просто живет с чертом, который полуголый (зачеркнуто несколько раз) шастает по комнатам и требует продать душу. Чимин ответил просто и бесхитростно: – Ты хороший, вот и странно. Ты умный, надежный, добрый, хоть и дерешься иногда, терпеливый, самостоятельный, красивый, некапризный… – Эй, прекрати, – Намджун опустил голову ниже, пытаясь скрыть улыбку и… – Любая девушка будет счастлива оказаться с тобой, – убедительно произнес Чимин и скорее для себя уже добавил: – Или парень. Разницы-то особой нет. И Намджуну бы засмеяться и перевести все в шутку, но он только накрыл руки Чимина своими, когда тот обнял его со спины. Чимин уткнулся подбородком Намджуну в шею, тихонечко сопел, и Намджуну впервые стрельнула мысль – пусть постоит так подольше. Обниматься с Чимином приятно, Намджун привык, но это странное воодушевление, возникшее после искренней похвалы со стороны ктобымогподуматького да-да, чертенка непривычно копошилось в груди, так что Намджун с сожалением снял с себя чиминовы руки и, пробормотав благодарности за завтрак, побежал в ванную. Он совершенно не заметил тягучего взгляда, которым Чимин проводил его в ответ. После этого Чимин пару дней вел себя как ни в чем не бывало – разве что тискаться и обниматься приползал чаще, от чего у Намджуна в голове засело дурацкое сравнение с котенком, а рожки, напоминающие кошачьи ушки, только добавляли антуража. А Чимин ластился и вправду как кот: укладывал голову Намджуну на колени, фырчал, когда Намджун тискал его за мягкие бока, но даже после щекотки уходить не собирался. А когда Намджун проводил пальцами у основания теплых рогов, Чимин делал ужасную вещь. Чимин вздыхал. Прикрывал глаза, тянулся головой за ласкающей рукой, ерзал и негромко вздыхал, выпуская воздух сквозь приоткрытые губы. Чуть-чуть громче – и это можно было бы назвать полноценным тихим стоном. Намджун давился слюной, давал Чимину пинка, и тот кубарем скатывался с дивана, тер ушибленное место и обиженно поджимал губы. И все – котенок котенком, умилительнейшее создание, особенно если начнет припоминать угрозы «прокляну, я же коренной черт!». Умиляться на Чимина было проще, чем воспринимать того серьезно или реагировать каким-либо другим способом, конкретизировать который Намджун очень и очень не хотел. По многим причинам. Именно поэтому Намджун давился оладушками, когда Чимин в очередной раз подтягивал сползший ворот, прикрывая оголившееся округлое плечо, и спешил ретироваться на работу под обиженное чиминово «не доел же, куда?!» Поэтому Намджун с воплем «ты-зря-что-ли-мою-одежду-тыришь-чучело» кидался в Чимина свитером/кофтой/что попалось под руку, когда тот дефилировал по коридору в милом розовом полотенце на бедрах (Намджуну мама подарила, честно) у Намджуна перед носом. Намджун отчаянно косил глаза в какую угодно сторону – пусть даже и в разные: так получалось отвлекаться от мысли, что будет, если дернуть Чимина за хвост. Или провести от кончика хвоста к основанию. Или ухватить у самого основания – Намджуну казалось, что вот это самое местечко самое чувствительное, и если там хорошенько потереть и помассировать, то… Поэтому Намджун, забросивший было привычку запирать дверь на ночь, добавил к задвижке на двери спальни цепочку, потому что Чимин повадился ходить к нему спать. Чимину одному, видите ли, скучно. Холодно. Страшно. Диван неудобный. И еще миллион причин, на которые Намджун отвечал коротко и ясно: пшел вон. Чимин обижался, подбирал хвост и шлепал босыми пятками в комнату на свой диван. Поэтому Намджун стал все чаще засиживаться в банке и загружать себя работой выше макушки, чтобы не оставалось мыслей ни о чем другом. Думать, собственно, было и нечего: очаровательный домашний коренной могущественный черт пытался его соблазнить. Думать о том, что Чимину просто очень нужна хоть чья-нибудь душа, было очень обидно. Еще обиднее было думать, какими методами Чимин пытался отжать душу у Сокджина – тут Намджун внутреннее зеленел и внешне ломал первый попавшийся под руку предмет. Выходом виделось одно: не думать! Вуабля! И Намджун усиленно не думал и усиленно твердил, что ему кажется, что Чимин СЛУЧАЙНО забыл одеться, СЛУЧАЙНО залез своим хвостом Намджуну под майку, СЛУЧАЙНО вздыхал, когда Намджун чесал ему рожки, СЛУЧАЙНО обнимал каждое утро и вис на спине… И прижатым к стенке под яростным намджуновым взглядом Чимин тоже оказался СЛУЧАЙНО. Минуту назад Чимин снова завел болтовню про душу, продай, пожалуйста, я ж тебя не обижу, я же честный черт!!, и пока Чимин игриво тыкал его пальцем в бок, Намджун терпел. А когда Чимин игриво провел кончиком хвоста Намджуну по шее, Намджун… Намджун не железный. – Что? – Чимин захлопал ресницами и попытался вжаться в стену еще сильнее. Намджун сжал правый кулак – чиминов хвост дергался очень близко, схватить его хотелось очень сильно, поэтому от греха подальше. Левая рука упиралась в стену прямо над чиминовым плечом. Чимин поерзал и предпринял просто героическую попытку расплыться по стенке лужицей. – Если ты так не хочешь, то можешь не продавать, я что… – промямлил Чимин и надул губы. – Я ничего. – Ты охуел, вот что, – выговорить слова у Намджуна получилось спокойно, а чтобы не придушить черта в ту же секунду, пришлось впиться ногтями в собственную ладонь. – Хотел душу? Так выгребай, – прорычал Намджун, и прежде чем славный коренной могущественный черт Чимин сумел сказать хоть слово в свое оправдание, его подхватили под бока и унесли в спальню заниматься делом, совсем черту непригожим. А уж человек с чертом – да и подавно. (Но кого это волнует.) (Хвост действительно оказался очень чувствительным). (Как и весь Чимин.) (Да и сам Намджун.) (Все вообще вышло более, чем замечательно. Чертовски хорошо.) (А потом…) – Ты правда думал, что я хотел соблазнить тебя ради души? – промямлил Чимин из вороха подушек и одеял. Намджун бездумно игрался с кончиком его хвоста и ответил не сразу. – А что, не так? Чимин тут же вынырнул из кучи и даже хвост выдернул и поджал к себе – таким он выглядел оскорбленным. – Иди знаешь куда?! – Чимин аж задыхался от возмущения, и Намджуну было невыносимо смешно. Смешно – и спокойно. – А я уже почти согласился, – Намджун откинулся на подушки и с удовольствием наблюдал, как эмоции на чиминовом лице сменяют друг друга: от негодования до радостно-удивленного недоверия. Размышления привели Чимина в полный ступор, от чего Намджун рассмеялся в голос и потащил горе-черта на себя. – Так я тебе и поверил, – накуксился Чимин, слюнявя чужое плечо. – Хрен тебе, а не душа, – ласково пообещал ему Намджун и почесал за рогом. (Хотя может быть кое-где он душой и покривил.)