Взгляни на мое тело, Посмотри на мои руки, В них столько того, что я не понимаю сам. Твое лицо говорит об обещаниях, Ты шепчешь их как молитвы, Но они не нужны мне. Потому что меня уже слишком часто обманывали, И я слишком долго обманывался, И теперь я стал недосягаемым. ...А мне нужна и темнота, и сладость, твоя печаль и слабость, - Мне нужно это все. Мне нужны колыбельные, поцелуи на ночь, То, как ты говоришь: "Ангел" и "Сладкая любовь моей жизни", - Да, мне нужно это все. ...Ну, теперь достаточно темно? Сможешь меня увидеть? Хочешь ли ты меня? Сможешь добиться меня? Или я уйду? Лучше бы ты удержался от обещаний, замолчал, придержал дыхание И прямо сейчас поцеловал меня, встретил свою смерть. Да, это то, что я имел ввиду, Именно то, что я имел ввиду.
Natalie Merchant – My Skin
- Дядя Уруха! Я оборачиваюсь, тут же попадая под удар. Мальчик со всех ног налетает на меня, едва не заставив потерять равновесие, но я только подхватываю его под поясницей, рассмеявшись. - Ты снова тут, - лидер подходит ближе, взъерошив выбеленные непослушные волосы юноши ладонью, и я ставлю бунтаря обратно на землю. Впрочем, этот поганец вымахал так, что это ему в пору таскать меня на руках, а не наоборот. Да и любовь к спорту сделала свое дело - гибкая фигура обросла мускулатурой, хоть и не такой явной, как у взрослого мужчины. - Надеюсь, ты не заменяешь визитами к нам занятия в университете? - Аой с усмешкой становится рядом со мной, и неожиданный гость мотает головой в отрицании, улыбнувшись. - Вы ведь знаете, Аой-сан, что я учусь заочно. Сессия прошла - и я свободен. - Вот как? - Матсумото возникает за спиной студента, легонько ударив его ладонями по бокам. Тот подскакивает на месте, заливаясь чистым смехом, и оборачивается на вокалиста с наигранным возмущением. - Дядя Руки! - Прости, прости, - улыбается тот, изображая капитулирующий жест руками. - Я не удержался. - Хочешь внутрь? - предлагаю я с улыбкой, и Акио одаривает нас счастливым и озорным взглядом, быстро кивнув. - Ну, тогда пойдем. - Здорово! Давайте быстрее! - юноша ловит меня за руку и тянет к зданию, у которого мы и встретились, заставляя бежать за собой. Это - наша собственная студия. С нашим лейблом и нашими порядками. Мы добились того, о чем мечтали. Благодаря тебе, Акира... - Подожди, я слишком стар для этого! - пытаясь угнаться за пареньком, окликаю я, но тот лишь на ходу оборачивается за плечо, усмехнувшись. - Вам нужно усердно работать в этом месяце! Мы ждем новый альбом, поэтому поторопитесь и сделайте это! Я захлебываюсь воздухом, едва не споткнувшись на ходу. Этому ребенку всего восемнадцать лет. Но сейчас, когда он идет впереди и тянет меня за руку, бросая веселые взгляды за плечо, я понимаю, что это уже случалось со мной. Когда-то очень давно, когда я был таким же мальчишкой, как и он. И мы, в школьной форме, со всех ног бежали в сторону учебного заведения, как всегда опаздывая на занятия... - Кою, быстрее! Иначе нас не пустят в класс! - Акира, подожди! Я сейчас умру! - Только попробуй! Я не сделал домашку, и если ты умрешь по пути в школу, мне не у кого будет списать! Ну, же! Сейчас откроется второе дыхание! - Сейчас закроются оба, - задыхаюсь я, но его ладонь, крепко сжимающая мою ладошку, не отпускает, как ни бейся. И мы продолжаем бежать под кронами осенних деревьев в сторону школы, поднимая туфлями желтые опавшие листья на пешеходной дорожке. Этот момент остается ярким пятном в памяти, словно замедленная съемка. Желтые листья вокруг, осенний теплый ветер по лицу и его спина в черном пиджаке... Навсегда со мной. Я никогда не подумал бы, что когда-нибудь мы снова будем вот так бежать по осеннему городу, взявшись за руки. Как давно я не чувствовал этой счастливой грусти в своей уставшей груди? Как давно я тебя не видел... Акира. - Что? - А... нет, ничего, - улыбаюсь я, когда остальные догоняют нас под энергичные подбадривания студента, чья бунтарская сущность в точности такая же, как и у него. Девятнадцать лет прошло, Рей. Так много. Что же касается Акио... С того дня, как бывший ассистент научной лаборатории прислал мне снимок своего новорожденного брата, мы стали желанными гостями в чужой семье. Сами мы не настаивали на встречах, но стоило первому сыну показать старые фотографии Акиры своей матери, как все поняли - это действительно он. Самым странным было то, что женщина ничуть не испугалась такому поразительному сходству с погибшим, и всегда была рада нам, когда бы мы ни пришли повидать возродившегося вновь басиста. Я помню, как впервые взял на руки младенца, потому что тот вдруг потянул ко мне свои крошечные ручки, и как улыбнулся мне, цепко хватаясь за мою челку. По тесту ДНК, на котором настоял нынешний отец Акио, было установлено, что мальчик действительно являлся его сыном. Конечно, мы все понимали его подозрения, ведь это нельзя объяснить иначе, пока не увидишь собственными глазами всю правду. К тому же, оба родителя не знали, что последний год Рейту заменял совершенный андроид, а это значит, что Акира никак не мог быть отцом. Но в конце концов, у нас появилась возможность наблюдать за взрослением ребенка, которого мать назвала схожим по звучанию именем с именем басиста, а мы стали кем-то, вроде дядек. Именно это и помогло нам воспрянуть духом и продолжить свой путь к славе - Акио просто спас нас, снова, от распада, который грозил группе после пережитой трагедии. И мне кажется, что сам Акира предвидел исчезновение Gazette, потому и вернулся в этот мир, чтобы поддержать нас и помочь вспомнить, почему мы так держались друг за друга долгие тринадцать лет. Это был коварный и нечестный ход с его стороны, но в этом и был весь Сузуки Акира. Он всегда жульничал. - Почему тебе так нравится смотреть на репетиции? - спрашиваю я, когда мы уже поднялись в репетиционную и взялись за инструменты. - Я не знаю. Но меня все время тянет сюда, - тихо отвечает юноша, оглядывая просторный и оснащенный звукоизоляцией зал. - Словно я что-то потерял тут. И мне очень нужно это найти. Аой оглядывается на меня, а я не могу даже рта раскрыть в ответ на эту фразу, ища глазами помощи у старых друзей. - Он действительно... - Точная копия Сузуки в молодости, - шепотом заканчивает за Матсумото лидер, вынимая из подставки барабанные палочки. И это было чистой правдой. Не было дня, когда мы не удивлялись этому факту. Но в последнее время мы все чаще слышим от него странные замечания по тому или иному поводу, и они загоняют нас в тупик вновь и вновь, лишая дара речи. Это заставляет нас присматриваться к пареньку и порой даже сбивает с ритма, ведь присутствие Акиры чувствуется все отчетливей. И повзрослевший взгляд на нас и ломающийся голос, становящийся все ниже, пробирают до костей, возвращая во времена, когда мы были вместе. Чувство дежавю теперь посещает нас все чаще и чаще, стоит энергичному блондину оказаться рядом, и мне кажется, что одним своим присутствием он напрочь стирает все проведенные без Акиры годы творческой деятельности и жизни в общем. Словно и не было их вовсе... От этого немного не по себе, но чем больше странностей и совпадений мы отмечаем, тем лучше идет работа над песнями, тем уверенней мы чувствуем себя, оберегаемые вернувшимся в нашу жизнь смехом. - Давайте начнем? - предлагаю я, чтобы сгладить неловкую паузу. И, улыбнувшись блондину, закидываю ремень гитары на плечо и отправляюсь к ожидающим меня на подиуме мужчинам. - Что у нас по плану? - Может, отложим на завтра новые композиции? - вдруг предлагает Матсумото, забирая с подставки свой микрофон. - В последние дни меня мучает желание вспомнить что-то из прошлого. - Меня тоже, - хмурится Аой, присаживаясь на высокий барный стул. - Прозвучит странно, но вот уже недели три я засыпаю с мыслью, что неплохо было бы вернуться к нашим старым альбомам. Я даже пересмотрел несколько концертов. Может, мы просто стареем? Я тихо смеюсь, обернувшись на гитариста. - Ностальгия замучила, Аой-сан? - Будто у тебя по-другому, - поддевает Широяма. - И то верно, - соглашаюсь без препирательств. - Тогда, может... "Karasu"? В комнате на миг воцаряется тишина. Эту песню написал Рейта. Когда-то очень давно. - Почему бы и нет? - предлагает Кай, выдохнув. - Готовы? Я киваю, силясь вспомнить свою партию. Но, как оказалось, мне не нужно было напрягать голову. Рейта написал не так много песен. И каждую я выучил наизусть. И даже если память подведет меня, руки никогда не забудут. Лидер вступает первым. Эта песня... кажется совершенно пустой сейчас, без партии баса. Ведь вся мелодия была построена именно на нем. Но низкие ноты четырехструнного инструмента звучат в наших головах и без живой игры, а потому я могу просто закрыть глаза и отдаться своему прошлому всецело. Потеряться в иллюзии, что Акира вновь стоит у меня за спиной... Голос Руки, гитара Аоя, ударные Кая и моя собственная игра увлекают в мир, когда мы были счастливы. Потертую временем реальность, когда единственное, что было нужно нам - музыка. Музыка и чувства, вложенные в нее. Наши общие чувства, всех пятерых, которые живы и по сей день несмотря ни на что. Рейта жив, пока мы помним эти партии. Рейта жив, пока мы играем его песни. Жив в этих нотах, надрывных соло электрогитар, на грани голоса и звука. Он навсегда останется в отражении наших старых CD, прячась между радужными бликами на поверхности пластинок. И поэтому мне так больно, но так легко сейчас, перебирая струны вновь и вновь, воспроизводя чужой образ в музыке и памяти, как нечто вечное и нерушимое в наших сердцах... Но, утонув с головой в слиянии звуков и вокала, я не заметил, что натворил. Мои руки берут фальшивый аккорд, соскользнув по струнам не по собственной воле, и игра обрывается на середине, так и не распустившись. Это тепло чужих губ ломает композицию, вынуждая остановиться и других тоже. Я распахиваю глаза, застыв на месте в непонимании, и напарываюсь на темный вязкий взгляд из-под ресниц, обращенный на меня. Такой знакомый, такой родной и понимающий, что я мгновенно теряюсь в нем, боясь выдохнуть. Стоящий напротив Акио, смяв мои губы своими в чувственном поцелуе, тут же вздрагивает. Его глаза проясняются, теряя пелену очарованности, и юноша резко отклоняется от меня. В его расширенных зрачках отражается пришедший лишь сейчас испуг и непонимание, и студент быстро закрывает рот ладонью. Мы видим, как Акио начинает мелко трясти, и блондин делает еще один шаг назад. - Акио... - тихо окликаю я, протянув к нему руку, но тот круто разворачивается на каблуках и бросается прочь из репетиционной. - Акио! Я снимаю с плеча гитару и бегу следом за юношей, но разве мне угнаться за восемнадцатилетним парнем? Выбежав на улицу, я вижу только пролетевший мимо меня мотоцикл. Байк Акио, взвизгнув шинами, покидает стоянку при студии в считанные секунды. - Аки. Я, привалившись плечом к парадным дверям, закрываю лицо ладонью. Это иллюзия. Всего лишь игра воображения. Это не Акира. Не Акира. Это не он. - Да что это со мной? - Уруха! Из здания выбегает обеспокоенный Аой, находя меня сидящим на крыльце у дверей, по которым я обессиленно скатился вниз. - Уруха, - гитарист опускается передо мной на колено и обнимает за плечи одной рукой, позволяя ткнуться лицом в его широкую грудь. - Не плачь, Уруха. Пожалуйста, не плачь. Но я уже не могу сдерживать свою неуемную скорбь, хватаясь за рубашку гитариста и обрушивая на него свои рыдания. - Я не могу, Аой. Я не могу... я так устал! - Кою. - Я не могу его забыть! Гитарист прижимает меня к себе, давая выплакаться вдоволь. Но мы оба знаем, что это уже не поможет. Репетиция сорвалась, так и не начавшись. Все знали, что Акио ударил по больному. Я признался друзьям в своих чувствах много лет назад, когда напился на годовщину смерти басиста - в очередной раз, - а потому все, как один, лишь молчаливо отводили от меня взгляды, не находя слов утешения. И тогда Аой, тихо попросив перенести встречу на завтра, отвез меня домой. Я не знаю, почему это случилось. Почему Акио вдруг сделал то, что сделал. Но мог поклясться, что эти глаза принадлежали Рейте. Глаза юноши, поцеловавшего меня, были глазами Сузуки Акиры, и никто бы не переубедил меня в обратном. Но от этого было лишь больнее. Мои несбывшиеся мечты, моя похороненная любовь и обернутое в траур сердце вопили, корчились в агонии. Даже спустя девятнадцать лет я все еще люблю его. И лишь поэтому я, в свои пятьдесят с лишним, все еще один. Словно монах, давший обет безбрачия, я оказался не способен перевернуть эту страницу и начать жить заново. Я был слишком слаб для этого. Аой посидел со мной какое-то время, пока я молча смотрел в одну точку, сидя на диване перед выключенным телевизором. Он хотел поддержать меня, но не знал как. А ведь именно Аой был тем, кто вытащил меня из депрессии, поставил на ноги. Да, Кай с Руки тоже помогали, и я благодарен им за их старания. Но Юу стал мне, как брат, не прекращая заботиться обо мне и по сей день. Если бы не он, я бы, наверное, слетел с катушек. Только вот он никогда не заменит мне Акиру. - Езжай домой, - слабо улыбнувшись, говорю я. - Спасибо, что был рядом. Я... - Не говори, - обрывает меня гитарист, покачав головой. - Я знаю, Кою. Все, что ты хочешь сказать. Мы уже тридцать лет, как вместе. - Тридцать два. - Тем более. Ты уверен? - Да, я справлюсь, - киваю почти уверенно, уставившись на свои сцепленные кисти. - Все будет хорошо. Тебе не нужно волноваться. - Кою. - Да? - Звони в любое время, - заканчивает тихо Аой, и я благодарно киваю в ответ. - Хорошо. - И не напивайся. Прошу тебя. - Я помню. Врачи уже предупредили меня о последствиях. Все так. Я слишком много пил в молодости. А после смерти Рейты и подавно. Часто уходил в запои, пропускал репетиции, спуская деньги на очередную бутылку сакэ, пока не попал в больницу с осложнениями. И если бы не группа, я был бы не против подохнуть в пьяном угаре где-нибудь под забором. Но теперь приходится следить за собой. У нас еще так много дел. - Тогда до завтра. Аой тихо прощается и уходит, жестом отказываясь от проводов. Я снова остаюсь наедине с собой. И вместо алкоголя глотаю снотворное, чтобы сбежать от реальности снова, пусть и таким способом. Ведь в противном случае я просто не смогу заснуть. А плакать и горевать по утраченному уже нет никаких сил. Я очень устал, Рейта. Следующий день был так же паршив, как если бы я встречал его с похмелья. А события вчерашнего утра не желали покидать и без того больную голову, мучая меня снова и снова. Аой заехал за мной, это стало почти традицией, и отвез меня в репетиционную. Ребята хотели дать мне выходной, но я отказался. Работа - лучшее лекарство от душевной боли. Мне просто необходимо было отвлечься. Но когда мы, встретившись у главных дверей, поднялись в комнату, мир под моими ногами вновь покачнулся. В полутемном помещении, посреди зала с гитарой на перевес сидел Акио. На барном стуле Аоя, сложив потерявшие твердость руки на ребро баса. Он не сразу услышал наши шаги и звук открывшейся двери и выглядел так, будто на его плечи свалились разом все грехи человечества. Сгорбившись, он низко опустил голову, из-за чего выбеленная рваная челка скрыла от наших глаз его осунувшееся лицо. - Акио? - позвал я, когда уже не было сил терпеть звенящую тишину студии. Юноша дрогнул и поднял к нам голову. Аой вовремя подхватил меня под руки, не давая осесть на пол. Из-под челки на меня смотрели красные от слез глаза, такие уставшие и такие печальные, что сердце невольно сжалось в груди. Акио смотрел так, словно был виновен в чем-то непростительном, не достойном сострадания. И этот взгляд пронзал насквозь, заставляя задыхаться от странного чувства дежавю, вновь настигшего нас так внезапно. - Акио. У тебя все в порядке? - Нет, лидер. У меня ни черта не в порядке. Кай невольно отступил назад. Акио никогда не звал Ютаку лидером. Но эта фраза была такой знакомой, что я едва не лишился чувств, привалившись спиной к груди Аоя. Юноша вновь опускает голову, и лишь сейчас я замечаю, что его пальцы сбиты в кровь. Подушечки изрезаны струнами и покрыты красной коркой. Белая гитара Рейты, что стояла в репетиционной все эти годы, потеряв своего хозяина, тоже была вымазана красными отпечатками, а одна из струн оказалась порванной. Он... играл? Как долго? Да и разве Акио брал когда-то в руки бас-гитару? Я не помню, чтобы мальчик увлекался струнными. Почему же теперь? Хватаясь за Аоя, я шатко выбираюсь из его объятий. Это кажется безумием, но я больше не боюсь за свою психику. Делая шаг навстречу юноше, я будто увязаю в болоте. Пол кажется таким рыхлым и неустойчивым, что я всерьез думаю, что утону в нем со следующим шагом, но все равно иду вперед. Сердце так больно бьется в груди, что дышать тяжело, а я не могу остановиться. Лишь подойдя к Акио, я задерживаю дыхание, опуская взгляд на взлохмаченную макушку. - А... Акира. Моя рука несмело тянется к его кисти и, найдя израненные пальцы, схватывается нервной дрожью. Акио, не поднимая глаз, сжимает мою ладонь в свой кулак, крепко - не вырвать. И сгибается пополам, коснувшись лбом моего запястья. Я чувствую влагу на своей коже, закапавшую из зажмуренных глаз юноши, а потом на репетиционную обрушивается горький плач Акио, мгновенно подкосивший мои колени. - Прости меня... Тебе пришлось так долго ждать. Прости, Кою! Господь милосердный. Избавь меня от страданий. Убереги от лукавого, не введи в искушение. Не посмейся надо мной, не дай мне обмануться. Хотя бы раз... услышь меня, даже если я грешен пред тобой. Потому что если это чья-то жестокая шутка, я уже не смогу подняться. - Кою... Пожалуйста, помоги нам в этот трудный час. И больше мне ничего не будет нужно. Акио не мог остановиться. Он, словно раненный зверь, метался по комнате, хватаясь за голову, и говорил, говорил, говорил. Его речь прерывалась, дрожала, сменялась всхлипами. Он почти не смотрел на нас, вытирая запястьем не прекращающие литься слезы, и не мог успокоиться. Я сидел прямо на полу, задушенный, истощенный. Все это казалось чьей-то насмешкой. До сих пор я не мог внять словам юноши, как и я сходящему с ума прямо на наших глазах. Я окончательно потерялся. - Девятнадцать лет... девятнадцать... - Акио задыхался, сжимая в кулаке свою футболку на груди. - И все это время вы... Юноша был в отчаянии. Такой безысходности я еще не видел. Разбитый, он готов был рыдать от охвативших его эмоций. - Я знаю все партии. Нет, я их помню! - Акио судорожно оборачивается на гитару, сброшенную им прямо на пол. - Я играл всю ночь без остановки! Сначала я не понимал, откуда берутся эти знания, но потом... с каждой новой нотой в мою голову стали приходить воспоминания... Они разрывали меня на части! Одно за другим. Встреча с вами, первая компания, контракт с PS Company, концерт в Tokyo Dome... Пока перед глазами не появилась вода и тонущая девочка... Акио падает на колени, сжимая ладонями виски. Я хватаюсь за сердце, которое вдруг резануло, будто ножом. - Как такое могло случиться? Я ведь даже не понял, как захлебнулся... Я даже не понял... Юноша, издав болезненный стон, оборачивается ко мне, и я вижу в его глазах лишь боль и вину, которую он не в силах пережить. - Я слышал тебя... - его голос срывается, переходя в шепот. - Кою... Это я заставил тебя страдать! - Молчи! - я упираюсь рукой в пол и протягиваю вторую к юноше. Акио тут же хватается за мою кисть и подтягивает меня к себе. Я утыкаюсь лицом в его плечо, отчаянно хватаясь за дрожащие плечи. Это ведь не сон? Не снотворное, что я глотал на кануне? Пожалуйста, скажи, что я не брежу! - Это моя вина. Все из-за меня. Я подвел вас всех! Наши друзья остаются стоять позади нас, не в силах поверить в происходящее. Мы все шокированы услышанным, но сомнений быть не может. Акио знал то, чего не мог знать никто другой, кроме самого Рейты. То, что никогда не выносилось на публику, чего не знали даже помощники из бывшего стаффа. Это действительно был Акира. - Я не знал, - прижимая меня к своей груди так, что не было возможности даже пошевелиться, басист продолжал говорить. - Я не мог представить, что все так обернется. Но я так же не мог оставить ее умирать... Кою, я не мог поступить иначе! Кем бы я был, если бы проигнорировал это? У меня даже не было времени сообщить спасателям! Если бы я замешкался, этот ребенок... - Я знаю. Не надо больше. Рейта роняет голову на мое плечо, с трудом сдерживая плач. Я не могу даже представить, что он чувствует сейчас, вдруг очнувшись спустя девятнадцать лет в молодом теле, когда как мы уже успели постареть. И понимание того, что он будет мучится до конца своих дней чувством вины, убивает меня. - Ты не виноват. Ни в чем не виноват! Ты вернулся к нам, и этого достаточно! Но смогу ли я убедить его в этом? Страшно представить, что будет с моим другом, когда мы, прожив отведенное нам время, станем уходить один за другим... Рейта будет вынужден наблюдать за этим, чтобы в конце концов остаться одному в этом мире. И теперь я не знаю, рад ли я его возвращению. Было бы лучше, если бы он не вспомнил нас. Это ли его плата за наши слезы? Зачем так жестоко? За что?.. - Простите меня! Слова, сказанные от сердца, проникали в самую душу. Но в них не было необходимости. Ведь мы никогда и ни в чем не винили его. - Эй. Аой, прижавший Рейту к своей груди, устало закрывает глаза. - Не смей исчезать снова. Знаешь, он ведь сопьется. - Прекрати! - сквозь зубы шиплю я, до сих пор не в силах унять дрожь в руках. - Знаю, - просто отвечает Акира. Он выглядел совсем разбитым, и я спешил отвезти его домой. К нему домой. Спешил и боялся одновременно, что утром он вновь проснется Акио. - Я видел. Юу вздыхает, разжав объятия, и быстро отворачивается. Ему, как и всем остальным, будет сложно привыкнуть к мысли, что Рейта снова здесь. Голова до сих пор не может принять этого. Мы просто не в силах осознать и поверить. Полжизни позади. - Это странно. - Мне очень жаль, Руки. - Заткнись, - вокалист закусывает губу, чтобы не дать волю слезам. Он тоже наплакался за сегодня. - Кай, разберись с ним сам. Лидер потеряно оглядывается на вокалиста. - Разобраться? - Он пропустил не одну сотню репетиций. Так что... Ютака переводит взгляд на юношу, несмело улыбнувшись. - Черт с ними, с репетициями. Я злюсь исключительно из-за разницы в возрасте. Мы постарели. А он снова смухлевал. Это нечестно. - Прости, лидер, - плечи Акиры, и без того опущенные, и вовсе налились свинцом. - Я подвел тебя. - Я не помню, чтобы наш басист так убивался по пустякам. Он ведь всегда был раздолбаем. Так что я приму тебя, только когда ты снова воспрянешь духом. Рейта кивает в ответ, не смея посмотреть в глаза старому другу, и я легонько подталкиваю его в спину в сторону выхода. - Тебе нужно отдохнуть. Нам всем, - только и могу сказать я, сжимая в руке ключи от машины Аоя. - Поехали домой. На самом деле, я бы изрядно набрался сейчас. Но, чувствуя, как его пальцы крепко сжимают мою ладонь, я понимаю, что мне больше не нужна помощь бутылки. И мы, попрощавшись, покидаем репетиционную. Молча, потому что все слова иссякли, переварили себя заживо, мы выходим на улицу, садимся в машину и едем до старой квартиры Рейты, о которой я заботился все эти годы. Убирая комнаты раз в неделю, потому что верил, что он вернется. А возвращаться в пыльное заброшенное помещение было бы слишком печально. - Держи. Я отдаю юноше ключи от квартиры, когда автомобиль останавливается возле знакомого подъезда и глохнет по велению моей руки. Акира забирает связку и долго рассматривает ее, после чего, наконец, отстегивает ремень безопасности и выходит из машины. Он оборачивается ко мне, и я, дрогнув вновь, заторможено следую его примеру. Я так отвык от этого взгляда. Если Акио и был копией моего басиста, то его глаза, напротив, были для нас чужими. Сейчас же они вновь обрели те качества, которыми владел Рейта при жизни. И спутать их с другими не представлялось никакой возможности. Я знал этот взгляд до мурашек по коже. До дрожи в пальцах и аритмии. Они захватывали меня, снова, ломая и переписывая заново все мое существование. Они вновь заставляли меня жить. Подъезд, лифт, ставшая родной дверь. Рейта без раздумий вставляет нужный ключ в замочную скважину и проворачивает его ровно два раза. По привычке, которую никуда не деть. Он только задерживается ненадолго у порога, набирая в грудь побольше воздуха, и распахивает двери одним резким движением. Мы заходим, на этот раз утопая в воспоминаниях вместе. - Мне всегда снились такие сны. Акира с грустью оглядывает прихожую. Его изрезанные пальцы касаются выключателя на стене, почти бездумно. Щелкают им, зажигая лампу на стене. Так привычно. Он всегда так делал по возвращению домой. Ведь мы работали допоздна. - Каждую ночь. Разувшись, юноша медленно проходит в гостиную. Он сразу же находит глазами теперь пустую птичью клетку и отворачивается. Кейджи умер семь лет назад. Я не знаю, куда деть себя, наблюдая за тем, как Акира обходит каждую комнату, всматривается в любимые вещи, касается их, будто боясь, что они вот-вот растворятся в воздухе, оказавшись лишь очередным сновидением, которые мучили его каждую ночь. Его реакция и потерянность во взгляде заставляют меня с горечью отворачиваться. А когда юноша добирается до спальни, то и вовсе останавливается без движения, схватившись дрожащей рукой за косяк. - Аки? Я делаю шаг навстречу, ожидая худшего, и осторожно касаюсь его плеча ладонью. - Что случилось? - Я... вспомнил. Последние дни моего прибывания в этом мире. Акио поворачивается ко мне, встречаясь со мной полными шока глазами. Я нервно сглатываю. - Кою. Ты правда... ты ведь правда любил меня? Я отдергиваю от него руку и не могу вымолвить ни слова в ответ. Акио, напуганный собственными видениями, тут же хватает меня за плечи, не позволяя отстраниться. - Ты ведь любил меня? Скажи, Кою! Скажи мне! Я мотаю головой, чувствуя, что начинаю задыхаться в очередном приступе паники. Рейта с мольбой всматривается в мое лицо, силясь выдавить из меня хоть что-то в ответ на вопрос. - В тот момент... я проснулся в тот момент, когда почувствовал твои объятия. Но мои руки не могли ощутить твоего тепла. Это было не мое тело. Я ведь прав, Кою? Я проснулся не в своем теле! Это была... машина. Рейта отпускает меня, вновь хватаясь за виски. - Они создали мне замену. Я вспомнил! Акира круто разворачивается и бросается в спальню, оставив меня у дверей. Ноги вновь подвели меня, и я схватился за стену, чтобы удержать равновесие. - Это ты... - одними губами говорю я, потому что связки отказываются воспроизводить какие-либо звуки. - Только ты мог знать... Акира. Акира! Я пытаюсь окликнуть его, хватаясь за горло, но голоса нет. И тогда я пытаюсь изо всех сил дотянуться до него снова, переступая порог комнаты. Лишь теперь я поверил окончательно. Убедился воочию, что это Рейта. Наконец-то осознал ситуацию до конца. И он стал жизненно необходим мне. Если я не коснусь его сейчас, я точно умру, прямо на пороге его спальни! Все эти годы моя любовь, моя страсть, моя нежность к нему не тускнели, не становились тише. Разгораясь лишь сильнее с каждым днем, они сжигали меня изнутри, выворачивали наизнанку, потому что остались без ответа. Я корил себя за то, что не успел признаться, жалел потерянного времени. Я так хотел его. Так сильно, что это желание рвало меня изнутри! - Акира! Басист падает на колени перед прикроватной тумбой, не слыша моих тщетных попыток привлечь его внимание. Дерганным движением выдвигает ящик и находит там один из романов, которые некогда читал взахлеб, делясь с фанатами фотографиями книг и впечатлениями от прочтения. Я вижу, как Акира раскрывает книгу и находит между ее страницами конверт, как быстро поднимается на ноги и оборачивается. Он находит меня на полпути к нему, тянущего к нему руки, и ловит меня в свои объятия прежде, чем я оступаюсь. - Кою! - Рейта быстро подводит меня к кровати и усаживает на матрац. Я же не могу сделать вдох, вцепившись в футболку юноши. И это пугает меня так, что я думаю, что задохнусь прямо на его руках. - Черт! Рейта силой отцепляет меня от себя и выбегает из спальни. Я падаю на кровать, и мир перед моими глазами начинает стремительно темнеть. - Кою! К моему лицу прижимается что-то грубое и шершавое. Я смутно понимаю, что это бумажный пакет. - Дыши! Слышишь? Сделай глубокий вдох! Не смей оставлять меня, когда я наконец нашел тебя! Только это и заставляет меня взять себя в руки. Хватаясь за его кисть, прижимающую к моему лицу пакет, я зажмуриваюсь и все-таки делаю первый прерывистый вдох. За ним следует второй, более ровный, а после и третий, уже почти спокойный, возвращающий мне способность вновь видеть. Рейта сидит на краю кровати, помогая мне восстановить дыхание. Несколько долгих минут, поглаживая свободной рукой по голове, успокаивая и придавая уверенности в себе. - Я в порядке, - хрипло произношу я, похлопав его по ладони. - Все прошло. Акира недоверчиво заглядывает мне в глаза, а после, со вздохом облегчения, убирает пакет. - И это тоже - моя вина. - Не говори так, - устало закрыв глаза, возражаю я. - Что ты искал? Рейта поджимает губы, переводя взгляд на скомканный конверт в своей руке. Он смял его нечаянно, помогая мне справиться с приступом астмы. - Наверное, мне не стоит отдавать его тебе. - Он для меня? - спрашиваю я, медленно усаживаясь на краю матраца. - Тогда дай его мне. Пожалуйста. Акира мнется какое-то время, хмурится, перебирает пальцами по бумаге, но в конце концов сдается и протягивает мне свою находку. Я забираю конверт, и Акира тут же поднимается на ноги и идет к выходу из спальни. - Акира! Но басист молча выходит за пределы комнаты, не обернувшись, предоставляя меня самому себе. Я с опаской поворачиваю конверт в руках. "Для Кою". Это письмо мне. И оно было написано, когда Рейта был еще жив. До нашей поездки на пляж, которая перевернула нашу жизнь вверх дном. Я снова теряюсь в волнении, но, зажмурившись, вскрываю конверт одним движением руки и вынимаю оттуда исписанный лист бумаги. Развернув его, я углубляюсь в чтение. Строки, некогда выведенные любимой рукой, взяли за живое. Я смутно понимал текст, потому что читал его сквозь пелену слез, вновь накрывшую мои глаза. В письме Рейта... признавался мне в любви и спрашивал, может ли он остаться со мной, даже если я отвергну его, сочтя ненормальным. А если нет, то могу ли я переехать к нему и попробовать начать новую жизнь, вместе с ним. - Почему ты не сказал раньше? - зажав рот ладонью, прошептал я. Мы оба были так близки! Мы оба хотели признаться в своих чувствах! Оба были в шаге от того, чтобы стать друг для друга кем-то большим, нежели друзьями детства. И оба не успели... Мы не успели стать счастливыми. Акира... Я бросаю письмо на кровать и поспешно выхожу из спальни, застав басиста у окна гостиной. Он стоял спиной ко мне, всматриваясь в пейзаж за стеклом, и нервно тянул сигарету, которую нашел в комоде под телевизором. - Акира. Рейта вздрагивает, но не оборачивается. Только виновато опускает голову, смяв в пальцах фильтр сигареты. - У меня нет права на эти чувства. Уже нет. - Тогда куда ты денешь мои?! - срываюсь я на крик, отчего Акира тут же оборачивается на меня. - Куда ты денешь мои чувства? Чувства, которые не смогли убить ни время, ни скорбь, ни даже твое отсутствие! Чувства, которые живее меня самого? Которые я не могу контролировать! Сейчас... я люблю тебя лишь сильнее. Я так люблю тебя, Акира! А иначе ждал бы я тебя все эти годы? Веря в невозможное, надеясь на чудо? Разве я... Я осекаюсь на полуслове, вдруг оказавшись в чужих объятиях, о которых грезил целую вечность. И, поддавшись эмоциям, обхватываю юношу за шею, силясь проглотить вставший в горле ком. У меня больше нет слез. - Не говори, что у тебя нет права на любовь. Потому что она нужна мне. Ты мне нужен. Я не могу без тебя... Я больше не хочу так жить! Не смей отвергать меня! Не прощу, если откажешься от меня. Потому что я не в силах отказаться от тебя. - Кою. Я поднимаю голову на зов, вновь сталкиваясь взглядом с глазами напротив. - Ради тебя я буду воскресать столько, сколько будет нужно. Я раскрываю рот, чтобы отчитать юношу, ударить за безрассудство и всегда неуместные шутки, но Акира не дает мне выговориться. Его губы накрывают мои в почти болезненном, но чистом поцелуе, и я бессильно роняю руки вниз, сдаваясь. Наша разница в возрасте - тридцать четыре года. Но все, что я могу сделать сейчас - закрыть глаза и отдаться его умелым рукам, наплевав на весь белый свет... - Как глупо. - Хватит повторять это каждый раз, когда мы трахаемся. - И романтично, - фыркаю я, вновь позволяя юноше закинуть мои ноги на его поясницу. Вот уже полгода прошло. - Мне плевать, сколько тебе лет. Так что заткнись и получай удовольствие. - Мне пятьдесят три года! Я не могу... о, черт! Акира входит резким нетерпеливым толчком, заставляя меня прогнуться навстречу горячему телу. - Можешь. И каждый раз я убеждаюсь в этом воочию. Его длинные пальцы, покрытые вновь мозолями от постоянной игры на гитаре, обхватывают мой член, принимаясь гладить ствол. Я откидываю голову назад, закусив губу от удовольствия. Он сводит меня с ума. С момента своего возвращения. И я тону в его ласках всякий раз, как он подминает меня под себя, обжигая жадным похотливым взглядом мое уже не такое совершенное тело. И всякий раз убеждает меня в том, что я еще молод и красив. Не словами и не поцелуями. Глазами, полными восхищения и слепого обожания. - Я написал музыку, - шепчет он в мои губы, нависая надо мной с тяжелым дыханием. - Завтра отдам записи Руки. - Обязательно говорить это сейчас? - хватаясь за его шею, спрашиваю я. - Я писал ее для тебя. Я шумно выдыхаю. Рейта не вернулся в группу. Не потому, что не хотел. Просто это было бы слишком странно и повлекло бы за собой много вопросов со стороны прессы и фанатов. Ведь мы чтили память о погибшем друге все эти годы, так что брать "новенького" было настоящим предательством с нашей стороны. Никто ведь не знал, что это Рейта. Кроме того, он был точной копией себя прежнего. А это уже "не этично". Нас сожрали бы с потрохами. Так что мы взяли на себя роль наставников "начинающего" басиста. Я должен обеспечить Рейте достойное будущее. Так я решил после нашего воссоединения, ведь мы покинем Акиру раньше, чем он состарится. А я не хотел оставлять его ни с чем. Я слишком сильно дорожу им, чтобы бросить его вот так, без наследия и опоры в жизни. Басист сопротивлялся лишь одному: он не желал вступать в новую группу. И все время репетировал вместе с нами, записывая партию баса для наших песен самостоятельно. Нам пришлось смириться с его выбором и воспитывать его в качестве сессионного музыканта. Но и тут Рейта выделился. Его игра изо дня в день становилась все лучше и лучше, и это навело нас на мысль создать для Акиры сольный проект. Нынче молодежь увлекается необычными вещами. В центре внимания не классические рок-группы, а единицы, покоряющие своим талантом даже нас, умудренных опытом артистов. Акира может выступать и в одиночку. Электронная аранжировка нашла свое признание в мире музыки, играя записью во время живых выступлений. Так что Рейте не нужно было собирать группу - лишь договариваться с другими музыкантами о записи гитарных и ударных партий, чтобы воспроизводить их на сцене в качестве фонограммы, когда как бас-мелодия будет исполняться в живую. Для нас, старичков, это было чуждо. Но первое же выступление Рейты, как сольного музыканта, взорвало всю Японию. Лишь за месяц он обзавелся таким количеством фанатов, какое даже не снилось нам, когда мы начинали свой путь к славе. И сейчас мы рассматривали вариант электронного вокала и запись первой пластинки Рейты. Сам Акира согласился добавить голос в музыку, только если это будет голос Руки. Так что мы готовились связаться с создателями все еще популярных Vocaloid. Современные технологии не только запомнят голос Матсумото, но и смогут создавать новые песни без участия вокалиста, сохранив оригинальное звучание. Забавно, в этом случае Руки переживет сам себя, оставшись на сцене даже после смерти. И мне кажется, что таким образом Рейта заглаживал свою вину перед нами. - У тебя концерт через две недели, - хрипло напоминаю я, подкидывая бедра навстречу любовнику. - Мы хотим попробовать запись голоса... Посмотреть на реакцию слушателей... - Им понравится, - нагло улыбается Акира, оставляя горячий поцелуй на моей шее. - Там видно будет. - И то верно. А теперь, будь добр, заткнись. Я распахиваю глаза в возмущении, но Рейта не дает мне ни единого шанса. Новый толчок задает темп успевшим вспотеть телам, и все, что вырывается из моего горла - громкий протяжный стон. "Ради тебя я буду воскресать столько, сколько будет нужно". Раз так... я умру столько же раз и для тебя, Акира. Но сначала... Я дождусь тебя. Там, за чертой, не став спешить с перерождением. И тогда мы вернемся в этот мир вместе, как и пятьдесят три года назад. Снова найдя друг друга, узнав даже без памяти. И мы вновь пробежим по той дороге в школу, в вихре золотых осенних листьев. Просто возьми меня за руку еще раз. А кем мы будем в следующей жизни - уже не важно.