Wings

Даже если бы мир горел в зареве пожаров, а земля хотела убежать из-под ног, Тео бы продолжал петь. Белые птицы рвались из груди, накрывая толпу крыльями музыки. Каждая идеальная нота заставляла вибрировать воздух, и зал сотрясало от эмоций, освобождённых проникновенными текстами. Тео смиренно стоял, прикрыв глаза, что прятались под тонкой оправой очков. А внешнее спокойствие накрывало вуалью обмана истерику чувств внутри. И лишь дрожащие пальцы и нечитаемый взгляд могли выдать человека, стоявшего на сцене. Скотч растекался по горлу, вызывая приятное жжение. Мелодия, разрывающая струны нервов, потихоньку замолкала. Голова наполнялась лёгким туманом, и лишь призрачные отголоски тяжёлого концерта гудели виолончелью в черепной коробке. Тео наполнил ещё один бокал, получив в ответ блеск янтарной жидкости. Он устал. Чертовски устал от этой головокружительной скорости, с которой сменяются дни. От людей, что приходят и уходят, будто муссоны, постоянно меняющие своё направление. Устал от фальшивых улыбок. Тео устал от этого корабля жизни, где он капитан, не способный найти маяк.   Ему надоела боль в пальцах, регулярно появляющаяся после концертов. Он заключал микрофонную стойку в сильные тиски рук, лишь бы не сорваться, не разбить дорогую аппаратуру в порыве эмоций. Пропитанные болью тексты вгрызались в толпу, заставляя ту медленно тлеть в экстазе. А Тео срывал связки, пока его, будто тряпичную куклу, разрывал шторм тяжёлых мыслей. Он чувствовал своё собственное падение. Тео лелеял бокал в руках, вспоминая десятки девушек, прошедших через его постель. Вспоминая, как орал на продюсера. Как посылал людей в дорогих костюмах, когда огромное озеро ненависти кипело чёрным маривом внутри. Он помнил холодную отстранённость Адама, который спокойно ковырялся в своём салате, пока он, Тео, калечил дрожащий голос. Руки его друга привыкли тащить пьяное тело по длинным коридорам дорогих отелей. Одна - на талию. Другая - на запястье руки, перекинутой через шею. Никак иначе. Он кидал истерически смеющегося Тео на кровать и уходил. Не оборачиваясь. Не роняя лишних слов. Босые ноги щекотал холод паркета. Коридор, залитый тёплым светом, стал сценой, стены - немой публикой. Тео не думал, Тео плыл в тёмном море, пытаясь разглядеть призрачный свет маяка. Его неровные шаги сменялись прыжками, а те заменяли неловкие танцы. Тео отдался музыке в своей голове, глядя на длинное помещение из-под полуприкрытых век.   Дверь номера совершенно не пугала. Тео не боялся, не думал, а просто стучал, привалившись к тёмному дереву. Когда замок щёлкнул, а на пороге появилась мрачная фигура, Тео чуть не упал на Адама, путаясь в непослушных ногах. Тот лишь нахмурился и пропустил друга внутрь, сильнее сжав дверную ручку.   Адам стоял к Тео спиной, не решаясь отпустить холодный металл, ставший единственным якорем, своеобразной точкой невозврата, что скрывала пропасти заливших радужку зрачков друга. Глаза, изрезанные красными капиллярами, въелись болезненным отпечатком в голову, заставляя ком встать в горле. Адам не хотел смотреть: разбитый вид Тео скручивал болезненный ком игл где-то под рёбрами. Но пальцы разжались, отпуская небольшую опору.   Адам не успел ничего сказать, когда мокрый лоб упал на его плечо, а пальцы судорожно сжали ткань футболки, оставляя неизгладимые следы. Тео трясся в беззвучной истерике, не в состоянии найти твёрдую поверхность в вязком болоте собственного сознания. - Скажи, что поймаешь меня, когда я упаду, - горячее дыхание обвивало шею Адама, и запах виски змеем заползал в нос. Он осторожно положил руки на плечи Тео, чувствуя, как того трясёт. Полосатый халат небрежно повис на предплечьях, открывая растянутый ворот белой футболки и шею, украшенную красными пятнами, что оставили безликие женщины. - Укрой меня своими крыльями, когда я потеряюсь в буре и позову тебя, - Тео не просто пел, Тео просил. Слова не разлетались по огромному залу, их сжимали стены небольшого номера. Голос не впитывала безликая толпа, он звучал только для одного человека. - Всё хорошо, - рука Адама переместилась на шею Тео, поглаживая горячую кожу большим пальцем, а щека нерешительно прикоснулась к беззащитной макушке. - Ты просто устал.   Тео чувствовал его свечение. Маяк был так близко, что его яркий свет слепил глаза. Море больше не рвало его тело, а шторм бушевал где-то в далеке. Дрожь уходила, и судорожный захват пальцев ослабевал. Тепло ускользнуло мягкой волной, оставляя лишь стайку мурашек на шее. - Давай, Тео, пошли, - Адам обхватил друга за плечи, медленно подводя к кровати. Голова Тео коснулась подушки, и запах её владельца окутал затуманенное алкоголем сознание. Адам присел рядом, опёрся об упругий матрас спиной и глухо выдохнул. - Тео, - он говорил в полумрак комнаты, и слова его разбивались о стены, падая осколками в самых тёмных углах. Тео молчал, выжигая невидимые линии на голове и шее друга. - Пожалуйста, поговори со мной. Господи, Тео, ты не можешь общаться посредством одних только песен. Тео не знал, что сказать. Музыкант выставлял свою душу напоказ, обнажал благодать сияющую перед миром, но все вокруг убеждённо считали, что настоящий Тео прячется за строгим костюмом. Он вёл великолепную игру. Когда все остальные прятали свои тайны и чувства в тёмных коморках, выбрасывая ключ от каждой двери, Тео довольствовался одним лишь голосом. Он был открытой книгой и величайшей тайной, разгадка которой являла себя в каждой строчке песен. - Что мне с тобой делать? Тебя трясёт на концертах, ты напиваешься в любой компании, с лёгкостью бежишь за незнакомыми людьми на эту чёртову кучу вечеринок. Ты хоть помнишь имена девушек, что были с тобой за последнее время? Популярность. Разврат. Я всё понимаю, всем нам нужен отдых и у каждого он свой... Но ты губишь себя, понимаешь? - Адам развернулся, заглядывая в лицо друга, что стало сценой для загадочного театра теней. Он прикоснулся пальцем к щеке Хатчкрафта, от чего подушечку закололи короткие волоски щетины. - Что мне делать? - серьёзное лицо Андерсона светилось беспокойством. Молчание Тео раскаляло его с новой силой, от чего щемило нервы под рёбрами. - Отыграем этот тур и возьмём передышку. Мы оба устали. Всего лишь устали. Казалось, Адам говорил это для себя, стараясь затушить угли волнения, тлеющие под кожей. - Иди сюда, - Тео протянул руку, хватая предплечье друга, и притянул к себе. Теперь они лежали друг напротив друга. Он аккуратно поправил волосы Адама, ласково касаясь кожи головы. Адам смотрел на его уставшее лицо и вспоминал. Когда Hurts не знали славы, а песни рождались в тесных студиях, что больше походили на большие коробки, Тео обещал создавать тексты без лжи и обмана. Тео всегда перекладывал свои чувства на бумагу. Ничего не изменилось. - Я не дам тебе упасть, - Адам смог подобрать слова. Тео слегка приподнял уголки губ, подвигаясь ближе. Он уткнулся лбом в широкую грудь, закрывая глаза и тихонько напевая: - Укрой меня своими крыльями... Адам отдавал ему своё тепло, даря силы продолжать сольный концерт для единственного слушателя. Они заснули рядом, и тёплое дыхание соединяло их призрачным мостом. Толпа ликовала перед сценой, ожидая появления музыкантов. Тео стоял за кулисами, окидывая взглядом огромный зал. Он улыбался, собираясь с силами. Уверенный шаг оборвал Адам, сцепивший оковы пальцев на плече Хатчкрафта. - Порядок? - морщинка меж бровей придавала ему угрюмый вид. - Порядок, - улыбнулся Тео. Музыка сорвалась со сцены.