Шепот летних ветров

Кисть мелких оранжевых цветов мягко качнулась, блестящие паутинки затрепетали, одинокий листок с шорохом скользнул по мозаичным плитам. Следом за ним ветер подхватил обрывок бумаги, швырнул под ноги, а потом сразу же отнял, будто дразня молодого кота — догони-ка. Манрик сгорбился, уронил руки, ни дать ни взять — инкарнация вселенской тоски. — «...Вы, очи, — две синие шпаги...» — с издевательской торжественностью прочел Рокэ с подобранного обрывка. От следующей строки осталась лишь завитушка заглавной буквы. — Кажется, эту метафору высмеивал еще старик Дидерих? Манрик делано пожал плечами, словно это не он только что уничтожал бумагу с неудачным сонетом. — Надо полагать, ваша дама тоже ее не оценила, — Рокэ приблизился к змеехвостой статуе, спугнув пару голубей. Эр Вольфганг битый час о чем-то ругался с тессорием, и отпущенный по этому случаю оруженосец не знал, куда себя девать, а тут, посредь паркового лабиринта, вдруг такое развлечение! — Идите своей дорогой, Алва, — буркнул Манрик, дернув уголком губ. — Не хочу, — Рокэ легкомысленно пнул замерший листок. — И кто же та неблагодарная? Бессердечная?.. Жестокая!.. — Не ваше дело, Алва, — Манрик отвернулся с резкостью, которая ему, вероятно, казалась горделивой, но, по правде, была смешной. Особенно если учесть, что при этом страдальческий взор вперился в обнаженную мраморную грудь, а на видимой части лица застыла самая независимая и презрительная мина. Рокэ хихикнул. Кончики ушей, чуть оттопыренных из-за заправленных рыжих прядей, мгновенно вспыхнули. Напряженная спина под пастельно-желтым колетом сделалась еще прямее, если это только было возможно. Тронь — подпрыгнет. Или завопит. — Нет, мое дело, — возразил Рокэ вкрадчиво. — Сдается мне, вы кровно заинтересованы, чтобы я не принял пассаж про очи на свой счет. Манрик молчал. Тогда Рокэ приблизился к нему вплотную и легонько подул на рыжий затылок. Тонкие, будто пух, волоски пришли в движение, Манрик поежился — очевидно, от щекотки, — тряхнул головой, оголив просвет бледной кожи над шейным платком. — Слишком много чести для вас, — наконец нашелся с ответом он. — А если я поищу другие обрывки? — Рокэ полной грудью вдохнул чужой запах, чернильный и почему-то яблочный. Судя по тому, как зарозовела шея, повод опасаться у Манрика действительно был. Рокэ усмехнулся, что тот наверняка почувствовал по колебанию воздуха, и почти зарылся носом в подсвеченные солнцем пряди. Хлопнув крыльями, согнанный прежде голубь снова вспорхнул на плечо статуи, уставился на двоих людей медово-коричневыми глазами. — Я вас вызову, Алва, — просипел Манрик. — Я к вашим услугам, — Рокэ со смешком отстранился и даже сделал шаг назад. Ощутив некоторую свободу, Манрик обернулся. Его щеки пошли некрасивыми пятнами, губы были сжаты и сморщены, словно их кто-то прихватил суровой нитью. — Я к вашим услугам, — повторил Рокэ, — хотите, научу жечь бумаги? Вдруг следующий обладатель «двух синих шпаг» окажется не таким милосердным?