кто бы мог подумать

Первый затяг заставляет меня закашляться от неожиданного заполнения легких чем-то более плотным, чем воздух, и машинально отбросить сигарету на бетонный пол куда-то в угол балкона, закатив глаза. Табачный дым заменяет в легких кислород и я чувствую это стопроцентно отчетливо. Горящую сигарету, конечно, пришлось судорожно поднять почти сразу же, наклоняясь и ощущая дикое головокружение и желание свалиться ничком на холодный бетон. Хватаюсь за деревянную раму, делая второй, уже менее сильный затяг, но все равно давлюсь никотином и заодно своими внутренностями, которые вдруг кажутся совсем чужими и ненужными мне. Прямо с сигаретой между пальцев иду в ванную, безвольно падаю на колени перед унитазом и, нарочно сильно затягиваясь, пытаюсь вызволить все лишнее из себя, чего за последние дни неосознанного голода было очень мало. Ты знаешь, что я курю из-за тебя. Ради тебя. Благодаря тебе. Воспроизвожу в памяти как ты ловко и привычно обхватываешь губами фильтр и вдыхаешь так спокойно, словно это воздух. Пытаюсь подражать, но на этот раз затянуться не получается, и дым бессмысленно выходит через нос, оставляя в носоглотке неприятный осадок. - Ненавижу, - сиплю я то ли на эту чертову сигарету, к слову, с достаточно большим содержанием никотина (ахуительный выбор для первого раза), то ли на тебя, потому что я ненавижу то, как ты смачно и заразительно куришь, выдыхая сигаретный дым мне в лицо. Молюсь всем несуществующим богам о том, чтобы ты вновь не пришел и не разрушил мое уединенное гниение. Сердце бьется так яростно, будто толкается в металлическую решетку грудной клетки и желает поскорее выскочить в блядский унитаз. Еще немного и я мог бы видеть галлюцинации. Хотя, я не уверен, реален ли громкий, почти оглушающий, пронзающий эту никчемную (как я) тишину, звук бесцеремонно открывающейся входной двери (вошел без стука как хер в твой рот) и знакомое шарканье к ванной. - Гена, - зовешь так привычно, на обреченном выдохе. Чувствую твои холодные пальцы на моем запястье и сигарета уже гаснет в сливе мраморного друга. Другая твоя ладонь ложится мне на затылок, беспорядочно вороша волосы (а потом ты удивляешься почему они такие "прокуренные"; я поседел от этого дерьма). - Пошел нахуй. Не трогай меня, блядь, - бурчу под нос, стараясь сдерживать новый рвотный позыв, стискивая зубы до боли в деснах, и игнорирую четкую вязь в скулах. А ты игнорируешь мои слова. Я не успеваю повернуть голову влево, будто под какими-то невъебическими спайсами, как пачка новеньких мальборо летит в мусорное ведро. - Потише нельзя? - нахожу в себе силы устроить очередное никчемное показательное выступление. - Мне тут хуево, вообще-то. - Вообще-то, позволю тебе напомнить, ты не куришь, - так звонко, что твой бас отскакивает от стен, покрытых кафелем, и бьет по затылку, заставляя понять, что я скучал по этому говору (вынь уже хуй изо рта, чувак). Тот момент, как я переместился из ванной на диван в гостиной, вылетел из моей головы (как строчки твоих никчемных позитивненьких треков с ощущаемой даже через студийную запись улыбкой а-ля 'хэй, всем привет, я скучал'), видимо, в этот момент мой организм пожелал отключиться и дать тебе перенести меня (как ты унес такого жирного облёванного ублюдка). - Принцесса пришла в себя? Куришь на моем балконе, тварь. А потом я вынужден терпеть этот запах послевкусия твоих колких фразочек и усмешек сквозь сигарный (богатый папик, я все равно не отдамся тебе) дым. Пот невообразимым количеством течет со лба и, будь я в форме, был бы готов в нем захлебнуться, нежели попросить тебя о помощи, но блядское состояние. - Курскеев, не стой столбом, подай полотенце. Но я ведь не просил тебя, сукин ты сын, обтирать меня как умирающую старушку. Ворочаюсь и, театрально прикладывая ладони к лицу, тут же отдергиваю их от себя, чувствуя, как паршиво они пахнут табаком и как загадочный ком в горле поднимается все выше. - Какой же ты беспомощный еще, Фарафонов. Ничего не могло сделать ситуацию еще хуже, кроме твоей завалившейся рядом со мной тушки и горячего дыхания у уха, которое, к слову, итак полыхало огнем (как и мой пукан). Я даже не спрашиваю чьими женскими духами провоняла твоя рубашка и сколько эта шалава поставила тебе засосов, я просто забываю об этом, когда твои руки волшебным образом оказываются на моем животе, а я решаю забить хуй (это не потому что мне нравятся твои прикосновения, уебок) и просто дать своему проебанному в который раз организму наконец исполнить свою главную задачу на сегодня - отключиться нахуй. - Это не значит, что я больше не буду курить, - подмечаю, чтобы ты ничего о себе там не возомнил, а сам мысленно проклинаю все табачные изделия мира. Ты только добродушно усмехаешься и я готов развернуться и дать тебе по ебалу за это (привет, я девочка-подросток с предменструальным синдромом). Как видишь, я уже развернулся. Борода колет мой подбородок, острые клыки колют мой язык. Привкус никотина режет мои мысли. Ты тяжело дышишь, не подготовившись к такому напору, еще бы. Головокружение постепенно проходит или в темноте я просто не могу понять, где пол, а где потолок. Я только чувствую твое нёбо, упираясь в его языком, и со смачным хлюпающим звуком отстраняюсь, толкая тебя в грудь. - Будешь курить и блевать, курить и блевать?.. Это лучший план на будущее. Кто бы мог подумать, Геннадий Фарафонов кури... - Сейчас покатишься на пол. В следующий раз куплю Marlboro Gold.