Родословная Бабы-Яги (неРождественская сказка)

Это только сказки заканчиваются свадьбой. В жизни с нее все только начинается. Эту нехитрую истину постигла на собственном опыте и Василиса Премудрая. А еще одна истина заключалась в том, что, даже став царем, Иванушка не перестал быть дурачком. Да и то беда, не беда, коли был бы он тихим блаженным. Так ведь нет, буйствовал царь-батюшка со всей широтой души русской. День-деньской пьянствовал с ближними боярами в палатах белокаменных. Играли гусляры-песельники, пели, пересмешничали сенные девки, звенели чарки хмельного меда. Да и это не самое страшное. Куда страшнее то, что дела государственные не по нраву пришлись царю Ивану. Куда как проще, да и веселее с утра-пораньше на охоту ускакать. А вернувшись – снова за столы дубовые к чашам наполненным. А уж бояре ближние стараются, наперебой развлекают государя. Кто диковинами заморскими, кто байками веселыми, а кто и холопками умелыми. Чем дольше живет Василиса Премудрая в тереме царском, тем реже видит мужа. Скучно ему выслушивать наставления женины. Оскорбляют честь и славу мужскую попытки бабьи советом помочь. Да и бояре гневно посохами в пол стучат, бородами умащенными трясут, рукава на шубах собольих засучивают, коли слышат мысль Василисину в речах царевых. Одно занятие пристало бабе: детей рожать. А уж с царицы спрос особый – ей о наследнике печься должно. А о государстве и без нее есть кому подумать. Горько усмехалась на такие речи Василиса. А ответить ей нечего было, хоть и Премудрая. Да и что тут скажешь, коли муж любимый в терем женин и вовсе заглядывать перестал. Пока со всеми сенными девками перепляшет, боярышням каждой самолично чарочку поднесет… куда уж до жены! Тут бы до ближайшей лавки добраться, чтоб на полу спать не остаться. День за днем, год за годом… низает Василиса Премудрая бусы жемчужные, да считает по ним время с прошлого визита Иванушки. Клонит голову кика рогатая, сутулит плечи тоска бабья. Тоска горькая, обида лютая на судьбу за то, что счастье помстилось только, подразнило, да в руки не далось. А бояре уже в открытую царя супротив жены настраивают, уговаривают его избавиться от чародейки заморской. Все равно толку от нее чуть! А боярышня русская тут же родит государю сыночка-наследника, негоже ведь царю без детей оставаться. И о престоле подумать надобно! Уже и боярышень самых знатных родов на смотрины к царю привели. Выбрал Иван себе невесту новую. Девицу-красавицу: коса до пояса, щеки румяные, глаза ясные, стан гибкий, голос чистый, да нрав бойкий. Как прознала про то Василиса Премудрая, переполнилась чаша ее терпения – сама пошла она к Иванушке. Да только, лучше б не ходила. Невеста новая царю досталась не только нраву бойкого, но и сраму неимущая. Видно накрепко внушили ей в отчем доме, что перво-наперво должна она о наследнике царском озаботиться! Много чего сказать хотела Василиса Премудрая муженьку непутевому, да не стал он ее слушать, хмель да вожделение остатки разума застили. Велел страже гнать супругу законную из спальни царевой. Да и из терема царского тоже. А еще лучше и из города – с глаз долой. Чтоб ненароком вид царицы, обиженной незаслуженно, не встревожил покоя царя Ивана и невесты его молодой. Ушла Василиса Премудрая из терема. Не перечила мужу, только взглядом ожгла. Вот только того не знал Иванушка, что не одна Василиса уходит. А вместе с ребенком, которого понесла в последний раз, когда ненароком, случайно, хватило у царя силушки богатырской добрести до спальни ее. Долго ли, коротко ли, а появилась в чаще лесной, окруженная буреломом непролазным и крапивой-лебедой, избушка незаметная. И жила в той избушке ведунья. Откуда взялась, какого роду-племени, не знали в селах ближних. Да и знать не хотели. Зачем? Зла женщина никому не чинила, а коли помочь просили – не отказывала никогда. Да и что за интерес: обсуждать бродяжку безродную, когда в стольном граде дела творятся чудные! Пропала царица Василиса Премудрая. А царь искать, тужить-печалиться не стал. Тут же новую жену взял, еще краше прежней. Молодуха, не чета чародейке, времени зря не теряла, вскорости одарила царя Ивана сыночком. А следом, еще парочку ребятишек нарожала, мужу на радость, себе для спокойствия, памятуя судьбу предшественницы своей. Василиса Премудрая, может, и закручинилась бы, опечалилась о любви поруганной, да только времени не было. Подрастала дочка, Марьюшка. Вот когда пригодились чертоги Кощеевы, в которых Василиса когда-то премудрость постигала. Хоть и давно это было, а помнила она дорогу в чародейский дворец, там и поселила кровинушку свою ненаглядную. Быстро росла Марьюшка, ума набиралась по книгам древним, рассказам матушкиным. Скоро и слухи полетели во все концы о красоте и уме Марьи-царевны, которая невесть откуда появилась во владениях Кощеевых. Быстро земля слухами полнится. Долетела весть о загадочной девице и до терема царя Ивана. Заволновались бояре ближние, уж не возродился ли Кощей, а то, может, пора прекращать пиры да забавы, оставить жизнь сытую да привольную и снова воевать супостата? А то откуда взялась во дворце проклятом девица неизвестная? Кто ее похитил? А главное – кому спасать? А Василиса Премудрая продолжала мирно жить в своей избушке в чаще леса. Не было ей более дела до забот царя Ивана, не трогали ее и разговоры да суждения о возвращении колдуна страшного. Единственной заботой чародейки стало счастье и покой дочери. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается: долго еще царь с боярами ближними судил да рядил что делать. Народ-то давно успокоился, да делами насущными занялся – чего понапрасну голову ломать, коли вреда от девицы, поселившейся в чертогах Кощеевых все одно нет? И вот однажды затрещал бурелом, застонали дубы вековые, охраняющие тропку к избушке Василисиной, задрожала крапива-лебеда, и выехал на полянку молодец. Кафтан на нем шитый золотом да каменьями самоцветными, за спиной – колчан со стрелами да лук, меч молодецкий к седлу приторочен. Сам – косая сажень в плечах, кудри русые вокруг головушки буйной, щеки румяные, уста алые… А вот глаз нехороший у молодца, недобрый. С коня не сходит, шапки не ломает, оглядел избушку презрительно, да гаркнул: - Избушка, избушка, стань ко мне передом, к лесу задом! Поворотилась избушка, вышла Василиса Премудрая на крыльцо, оглядела гостя залетного: - Что ж ты, добрый молодец, дело пытаешь, али от дела лытаешь? Сощурился молодец, заскрипел зубами и отвечает: - Ах ты, карга старая! Ты сначала напои, накорми, почтение окажи сыну царскому. А потом уж с расспросами лезь! Присмотрелась Василиса, пустила в дело всю свою премудрость, да как захохочет: - Это где ж здесь сынок царский? Ты что ль, неуч, деревенщина неотесанная? Молодца аж перекосило всего: - Не каркай, старуха, коль не признала! Я Иван-царевич, сын царя Ивана. Усмехнулась Василиса Премудрая: - Ну-ну! Что-то нынче сыновья царские на конюхов больно похожи стали! Или конюший Василий в родстве с царем состоит? Ну да ладно, не мое это дело! А в чаще лесной тебе чего понадобилось, царевич? - Жениться я желаю! А царскому сыну пристало самую лучшую невесту взять. Вот и должна ты мне помочь, сказать, как найти Марью-царевну! Долго молчала Василиса Премудрая, потом спросила: - А что ж ты у батюшки не узнал дорогу в чертоги Кощеевы? Неужто забыл царь Иван, как добирался до места проклятого, как бился с чародеем заморским? - Может и помнит батюшка подвиги свои молодецкие, да только матушка не велела ему напоминать о них. - Хитра твоя матушка, ох, хитра! Да только и это не моя забота. А про Марью-царевну забудь! Не про тебя эта девица, не будет тебе помощи! Топнула ногой Василиса Премудрая и исчезла избушка лесная с полянки, словно и не было ее никогда. А молодца обступили кусты непролазные. Деревья высокие свет белый застят, травы коню ноги обвили, ступить не дают. Завыли лешие, захохотали кикиморы – страх нагоняют… Всем сердцем материнским вымаливала Василиса у судьбы счастья для дочери. Всеми хитростями чародейскими препятствовала Ивану в поисках. Да только верно говорят в народе, что бабы каются, а девки, все одно, замуж собираются. Никому не ведомо как прознала Марья-царевна про Ивана-царевича: может, яблочко наливное по блюдечку покатала, может, сорока весточку на хвосте принесла… а только полюбился ей пригожий молодец. И помогла она ему вопреки материнскому наказу. Привез Иван-царевич Марью-царевну в отчий терем, сыграли свадебку хмельную. В первую же ночь поняла Марья-царевна правоту слов материнских, да поздно было. Как не скрывала Марьюшка горе свое от Василисы Премудрой, да только сердце материнское не обманешь. Горько печалилась она за дочь, а помочь ничем не могла. Нет такой волшбы, чтоб любовь поруганную спасти. Доконали слезы Марьюшки сердце материнское и умерла Василиса Премудрая. А вскорости на заросшей лебедой полянке появилась Марья-царевна… А потом – Елена Прекрасная… А потом… Да мало ли на земле женщин, повстречавшихся с иванушками-дурачками?… Конец.