Он умер на моем плече...

      Темно. Огонь в камине уже почти потух. Надо подложить дров, а то станет совсем холодно. Подбросив пару поленьев, я невольно задерживаю взгляд на разгорающемся пламени. Вот бы и человеческую жизнь так просто заставить воспылать вновь. Загибается человек, а ты такой напоишь его чем-нибудь волшебным - и он опять здоров и счастлив. Да-а… Жаль такого почти никогда не случается. А ведь так больно смотреть, как любимый человек угасает прямо на твоих глазах…       Тихий шорох заставляет меня обернуться. Там, прямо за моей спиной, укутавшись в одеяло, мирно посапывает на диване дорогой мне человек. Смотря сейчас на его умиротворенное лицо, никогда бы не подумал, что он болен. Но судьба сыграла с нами злую шутку…       Часы пробили ровно девять. Скоро надо будет принимать лекарство. Дойдя до кухни, я начал доставать все необходимое. Все как обычно: завариваем мяту, зверобой, рядом кладем целую кучу всяких витаминов. И вот так каждый день, еще и почти безвылазно в четырех стенах. Радует лишь то, что его родители отпустили нас в этот коттедж на недельку-другую. Сложив все на поднос, отношу его в комнату. Все-таки неплохое здесь место. Маленький уютный домик посреди леса, просторные светлые комнаты. Пол почти везде покрыт коврами, мягкими и пушистыми, все помещения хорошо убраны. Мы обосновались в гостиной, поближе к камину. Сразу отсюда есть выход на закрытую застекленную террасу. Туда я и направился, оставив поднос рядом с диваном.       Хотя было уже за девять, на улице еще царил мрак. Снег за стеклом поблескивал в последних лучах серебристого света луны. Силуэты звезд, усыпавших необъятный небосвод, становились все тусклее, на горизонте вырисовывалось яркое пятно, возвещавшее о приближении рассвета. Взяв в руки гитару, я легко провел по струнам. Такой тихий и приятный звук. Он всегда помогает мне забыться, уйти от горькой реальности. Несколько пробных аккордов, и вот уже приглушенная мелодия наполняет пространство.       Увлекшись игрой, я даже не заметил звука шагов за спиной. Только когда рядом со мной поставили стул, я очнулся. - Доброе утро, Глеб, - произнес до боль родной голос.       Когда я обернулся, наши глаза встретились. Мои - чисто-голубые, и его - серые, цвета мокрого асфальта. В них я увидел неподдельную нежность. Но потом мой взгляд упал ниже, на истерзанное анорексией тело. Одежда мешком висела на нем, от чего худоба еще сильнее бросалась в глаза. В такие моменты мое сердце непроизвольно сжималось от жалость. - Доброе, Тох, - ради него я всегда старался быть веселым и улыбчивым. - Ты выпил лекарства?       Он лишь утвердительно качнул головой, усаживаясь рядом. Он всегда таким был, тихим и немногословным. Полная моя противоположность. Но это и позволило нам познакомиться. Случилось все около двух лет назад, в старшей школе. Я только перевелся, как сразу же застал сцену, видно, ставшую уже обыденной: Антона просто избивали, причем силы были явно неравны. И все было бы ничего, так этот парень даже не сопротивлялся! Ну вот я за него и вступился. Досталось мне тогда, конечно, но зато мы с Тохой подружились. Не знаю как, но мы быстро нашли общий язык. Но через некоторое время я понял, что больше не могу видеть в нем просто друга. Это было страшно осознавать, но это было так. Я решил ничего ему не говорить, старался сохранить прежние отношения. Но однажды я пришел к нему подвыпивший, стал спьяну приставать к нему. Но, черт, он не сопротивлялся! Отвечая на поцелуи и ласки, он полностью отдался мне.       После той ночи все изменилось. Сначала было как-то неловко, все-таки мы оба парни. Но потом это прошло, и даже родители смирились с этим фактом, одобрив наши отношения. Но постепенно, когда он стал все больше открываться мне, я стал подмечать что-то неладное. Более явными становились неуверенность и депрессивность. К несчастью, мне пришлось уехать тогда на недели две, а когда я вернулся, Антон уже был непохож на себя. Он побледнел, скинул в весе. На все мои расспросы он лишь отмахивался. А дальше все пошло по накатанной: он отощал, падал в обмороки. Врачи поставили диагноз - анорексия. Его родители места себе не находили. Как и я, впрочем. Все свое свободное время я посвящал ему, стараясь скрасить серые будни: лекарства, терапии, приемы у врачей. И вот в один день он сорвался. Тоха впервые кричал, кричал на меня. “Прекрати! Я не могу, не могу так больше! Надоело!” А потом он просто расплакался. В его застланных слезами глазах отражалась невыносимая боль. А как больно было мне, когда я, сжимая его в своих объятиях, понимал, что почти бессилен. Даже своей любовью я не смог разрушить все то, что так угнетало его, доведя до такого плачевного состояния.       После этого случая я и предложил выбраться из города куда-нибудь на природу. Так мы и оказались здесь вдвоем. И я не ошибся - Антону стало лучше. Его измученное лицо наконец приобрело выражение спокойствия. Он стал чаще улыбаться. И это дало мне надежду. Надежду на благополучный исход. - Сыграй мою любимую, хорошо? - тихо попросил Тоха, опираясь на мое плечо.       Я начал уверенно перебирать струны, и тишина наполнилась мелодичными звуками. Подняв глаза к окну, я увидел, как небо озарил первый луч света. Такой светлый и теплый, он будто бы говорил: “Все будет хорошо. Как ночь сменяется днем, так и страдания сменяются счастье”. Но тут я ощутил, как тело Тохи обмякло… А пальцы все продолжали перебирать струны. В глазах все поплыло. Кап... Первая слеза неслышно разбилась об пол. За ней вторая, третья… Кап... Кап… Обернувшись, я увидел, как на безжизненных устах его застыла легкая улыбка. “Спасибо, Глеб…” Не в силах больше сдерживаться, я зарылся в его рубашку и зарыдал в голос. - Прости, - только и смог прошептать я, - и прощай...