Ночь живых мертвецов

Литры бутафорской крови, резиновые глаза на ниточках и затянутые в латекс школьники — Хэллоуин кажется сплошной подделкой от начала до конца. Но, верно, после тех убийств, что произошли в прошлом году, их уже ничем не удивить. — Хэллоуин — отстой, — озвучил мысль Ноа, макая палец в миску с пуншем. — Раньше я хотя бы пугался. — Кого? Летающих простыней или мумий, обмотанных туалетных бумагой? — Ты знала, что мыслишь слишком банально, Одри Дженсен? Кто вообще носит такие костюмы? — Ну, в восьмом классе ты был Дартом Вейдером. — Это другое! И я учусь на своих ошибках. — Заметно. Ноа потрогал свои клыки, слишком длинные даже для самого крутого вампира, и вздохнул. Судя по ухмылке Одри, с костюмом он снова наложал. Сама Дженсен нарядилась кем-то вроде средневековой ведьмы, конечно, если ведьмы вообще бывают такими красивыми. Наткнувшись на эту убойную мысль, недо-вампир подавился пуншем и сделал вид, что стало слишком жарко. Ведь нужно как-то объяснить внезапно покрасневшее лицо. Боже, пусть она не умеет читать мысли. Спустя пару стаканов безвкусного пойла Хэллоуин даже начал нравиться. Мимо пробежали два скелета, кидаясь друг в друга гипсовыми костями. Всё же появился какой-то паренек, облаченный в хлопчатобумажную простынь из спального комплекта своей бабушки с двумя чернильными разводами на уровне носа. Одри закатила глаза, что показалось довольно пугающим, если учесть то, что её веки были густо закрашены чёрным. Будто демон вселился. Или выселился. С Одри не поймешь. — Нужно встретить Эмму! — стараясь перекричать ораву окруживших их детишек, сообщила Одри. — Не отходи далеко! Я скоро! — Одри! Ноа беспомощно оглянулся, попутно отбиваясь от детских рук, тянущих за его вампирский плащ. Кто там говорил, что Хэллоуин не так уж и плох? Забудьте. Нужно было позволить Брук устроить домашнюю вечеринку и не идти на этот бал-маскарад. Но нет же, нужно быть с людьми. Нужно показать, что они не прячутся. Что Лейквудская Четверка ничего не боится. Хотя с каждым годом уменьшающееся числительное будто говорит об обратном. Ну уж нет. Хватит о грустном. Сегодня Хэллоуин, и ещё больше этот день точно ничего не испортит. — Что за грустный вампир? Упустил свою жертву? Первое, что понял Ноа, только взглянув на Брук — она пьяна. В стельку. Одно из пушистых заячьих ушей, украшавших её блондинистую макушку, печально согнулось. Нет, Брук даже под страхом смерти не нарядится Пасхальным кроликом. Поэтому об этом странном сочетании розовых ушей и брутального костюма Бэт-вумен Ноа ещё предстояло спросить. Но сначала о вопросах поважнее. — Ты... Ты где успела так накидаться? Мы же вместе приехали! — Тшшшш... — Брук пошатнулась и уцепилась за рукав Ноа. — Я не... Я не пила. — Правда что ли, мистер Банни? — Я серьёзно, Фостер. Только... Только один стаканчик. — Литровый, видимо. Не обращая внимания на возражения Мэддокс и её просьбы остаться, Ноа потащил её к машине. Всё равно праздник не задался с самого начала. Под ногами хлюпала розоватая кровь, со всех сторон доносились визги и загробный шепот. Брук что-то бессвязно бормотала про 'один стакан' и путалась в полах своей чёрной накидки. Когда Ноа решил передохнуть у чучела Франкенштейна, телефон пиликнул, сообщая о новом СМС. «В комнате страха через десять минут или твоя подружка будет сожжена на костре инквизиции» Сначала Ноа не поверил. Рядом стонала Брук, избавляя свой желудок от остатков алкоголя, вампирские клыки царапали губу, а сообщение никуда не исчезало. Ноа проморгался. Всё на месте. И что быстрее поможет спятить — это СМС в стиле пятнадцатого века или то, что оно отправлено с номера покойного Джейка Фитцжеральда — Ноа не успел решить. Брук вскрикнула, вцепившись в его телефон. — Нет-нет-нет, — всхлипнула она, зажимая рот рукой. Десять минут. Одри. — Идём. Будто они вернулись во времени, в тот чертов год, когда Лейквуд утопал в крови и лжи. И всё на этот гребанный Хэллоуин. Чтоб его. Ноа сорвался с места, по пути скидывая мешающийся плащ и выплевывая клыки. Брук, спотыкаясь, бежала следом. — Боже, за что нам всё это? — всхлипнула она, но тут же замолчала. У комнаты страха было пусто. Абсолютно пусто, как по заказу. Сюжеты фильмов ужасов настойчиво лезли в голову. Не хватает только пугающей песенки детским голосом. — Я видела, как Одри прошла мимо меня, — зашептала Брук, вглядываясь в темноту за приоткрытыми дверьми павильона. — Я хотела пойти за ней, но кто-то... Кто-то предложил мне выпить. И мне стало так хреново. — Ладно, ты не законченный алкоголик, я понял. Лучше останься тут. Я скоро вернусь. — С ума сошёл? А как же правило не разделяться и никогда не произносить эту чёртову фразу? Ты сам его установил. Я с тобой иду, даже не обсуждается. — Хорошо, ты права. Внутри было холодно, а под потолком шелестели одинокие ленты серпантина. Пол блестел красным, почти чёрным, и Ноа был ох как неуверен, что кровь до сих пор бутафорская. У дальней стены сидела чья-то безмолвная тень. За спиной Ноа Брук перестала дышать. — Одри? Справа вспыхнул огонь, настоящий огонь, осветив лицо сидящего у стены. Это была Эмма, чей рот крепко заклеили серебристым скотчем, а руки связали за спиной. — Эмма! Брук и Ноа одновременно кинулись вперед, опускаясь перед ней и распутывая веревки. Эмма мычала, почему-то сопротивлялась, не давая дотронуться до себя. Когда Ноа догадался освободить ей рот, она закричала: — Веревка, Ноа! Не отпускай её! Догадка была близко. Ноа обернулся и к своему ужасу обнаружил, что над полыхающим костром висело тело с накинутым на голову мешком. Веревка, которой была связана Эмма, удерживала его от падения. Удерживала. Её растрепанный конец скользнул по полу. Брук взвизгнула. Ноа будто в замедленной съемке наблюдал, как тело срывается вниз и скрывается в языках пламени. — Одри! Всё случилось слишком быстро. Эмма мёртвой хваткой вцепилась в его рукав, не давая броситься в огонь, Брук была слишком ошеломленна быстротой происходящего, чтобы сделать хоть что-то. — Да помогите же ей! Ноа стряхнул руки Эммы с себя и, заприметя в углу красноватый бок огнетушителя, кинулся к нему. Слишком просто, всё казалось слишком наигранным и неестественным, но Ноа не мог ждать. Мыльная пена тут же загасила огонь. Дрожащими руками стянув мешок с головы Одри, Ноа замер. На него потекшими голубыми глазами смотрел обуглившийся манекен. Что за...? Машинально порывшись в золе, он наткнулся на что-то холодное и твёрдое. Жестяная коробка. Внутри оказалась записка. — Что за хрень... — вполголоса пробормотала Брук, появляясь за его плечом. «Счастливого Хэллоуина, детки. Надеюсь, вам понравился мой прощальный сюрприз. Пайпер» Ноа отшвырнул от себя листок, будто обжегшись. — Пайпер? — голос Эммы дрожал. — Кто это сделал? — Брук двумя пальцами подняла записку. — Где Одри? — встрепенулся Ноа. Скрипнули ворота. Брук потянулась к использованному огнетушителю. Послышались торопливые шаги, и в круг сочащегося сквозь дыры в крыше света вступила Одри. Округлившимися глазами она оглядела перепачканных пеплом друзей, потом спросила то, что спросил бы любой человек на её месте. — Вы что тут делаете? — Одри... — выдохнул Ноа, сжимая ничего не понимающую Дженсен в объятиях. — Нужно поговорить, — вынесла вердикт Брук.

***

— Итак, этот Хеллоуин мы запомним надолго. Брук теребила в руках свои кроличьи уши, выдирая розоватый пух. На коленях у неё лежал телефон Ноа с открытым СМС, но все были уверены, что читала она не его. Имя Джейка горело ярче. — Пайпер даже умереть спокойно не может, — выдохнула Одри. — Но кто всё это подстроил? — Ноа всё ещё держал Одри за руку. И она, кажется, была совсем не против. — Она могла подкупить кого угодно, — проговорила Брук и встала, протянув Ноа телефон. — Я поеду домой. Или к Ставо. Не знаю, просто не хочу здесь оставаться. — Я тебя провожу, — вызвалась Эмма, тоже желая поскорее покинуть злосчастную площадь. — Такой Хэллоуин тебе по вкусу? — грустно улыбнулась Одри, когда машина Брук покинула стоянку. — Ну, я хотя бы испугался. Но повторять, знаешь ли, не хочется. — Праздник ещё не закончился. — Одри... — Сладость или гадость, сэр Дракула. Я бы хотела сладкого. Меня, вроде, чуть не сожгли сегодня. — Ты была даже не в курсе! — Ноа шутливо ткнул её в бок. — Ладно, только стучаться будешь ты. Это стыдно, Дженсен! — Хорошо. Чур, Фостер, у детей конфеты не отбирать!