***
Она лежит на самом краю обрыва над пляжем и смотрит, как внизу возятся люди. Тут и там мелькает макушка Стивена: то он торопится поприветствовать кого-нибудь, то бредет куда-то один или с самоцветами. Ляпис не видно сверху его лица, да и голоса не слышно, но она уверена: у мальчишки для каждого находится широкая улыбка и пара тёплых слов. Там, внизу, людей много, но к маяку обычно почти никто не приходит. Поэтому Ляпис нравится это место. Оглянувшись на город, она видит маленькие белоснежные парусники, рассекающие воду. Видит домишки, такие маленькие, набережную и пристань. А над головой медленно плывут облака. Ляпис переворачивается на спину, раскидывает руки в стороны и глядит на них. В голове пусто, на душе спокойно. Как же здорово просто жить.***
Море беспокойное, волны накатывают на берег одна за другой и утягивают, утягивают за собою. Ляпис смотрит на них и не приближается. Мысли в её голове тоже накатывают и тянут на глубину, но они не волны, от них не убежишь. Когда вязкая темнота окончательно окутывает берег, самоцвет раскрывает свои крылья и улетает прочь от воды, еще долго слыша её плеск, даже когда океан остается далеко позади.***
Она несется сквозь темное небо; в лицо бьет холодная морось, и срывающиеся с крыльев капельки улетают куда-то за спину, перемешиваясь с дождем и падая на землю. Ветер — холодный, подхватывает и то все быстрей несет вперед, то пытается закрутить, не пускает. Тяжелые пушистые облака смыкаются над головой, укрывают городок темно-серым одеялом. Ляпис тоже прячется под этим одеялом и тихо радуется. И продолжает нестись сквозь стену дождя и ветра. Перидот возится в сарае, перекладывая вещи и разбирая какую-то мелочевку. Она бормочет себе под нос «тридцать один, тридцать два, тридцать три…» и старательно перебирает запчасти, сидя на полу. Рядом валяется пара списков и карандаш и стоит несколько картонных коробок, извлеченных из недр сарая. В конце концов она залезает в одну из них чуть ли не по пояс, шуршит бумагой и, выбравшись, удовлетворенно кивает сама себе: больше ничего полезного там нет. По крыше глухо стучит дождь. Когда Ляпис добирается до сарая, ливень начинает стихать, но ветер продолжает завывать под потолком, заставляя её вздрогнуть, когда самоцвет тихо пробирается внутрь. Первое, что она видит — Перидот. Та грызет карандаш и лениво как-то перебирает в руках чертежи, сидя у старой небольшой лампы. Она тоже быстро замечает Ляпис и замирает на секунду, глядя на неё с радостью и легкой опаской одновременно. Лазули догадывается, что, должно быть, выглядит она сейчас не слишком приветливо. Она отодвигает ногой картонную коробку и легонько щелкает по лампе, взглядом спрашивая у Перидот, где она откопала это доисторическое чудо. Но вместо того, чтобы наблюдать за реакцией, самоцвет быстро окидывает помещение взглядом, движимая неожиданным желанием убедиться, что здесь всё осталось по-прежнему. Оранжевый свет очерчивает четкие тени, не достигая дальней части сарая, но выхватывая из темноты контуры отдельных предметов. Взгляд натыкается на гамак — под ним все еще разбросаны диски, а вон на одной из коробок лежит её бейсбольная форма, и на самом видном месте (чтобы точно не потерять) — оранжевый листок. Чуть подальше, в тени, она замечает ещё какие-то скромные пожитки на фоне всеобщего бардака. Тут же валяются пожелтевшие от времени записки, стопка книг, гаечный ключ… Не то чтобы не было заметно попыток как-то привести все это в порядок, но вышло, признаться, не очень. Кажется, Перидот следит за тем, куда движется её взгляд, потому что тут же, опережая её мысли произносит: — А… может, разберем это как-нибудь? Я разложила некоторое, но там еще странные человеческие вещи… Может, тебе понравится. — Она прислоняется спиной к коробке и для убедительности добавляет: — Так мы ничего не потеряем! Голос у Перидот звонкий и уверенный, но глядит она почти что с опаской. Ляпис долго молчит и думает, но думает вовсе не о том, как долго им предстоит здесь убираться. Кажется, Стивен однажды рассказывал ей, что у людей такой бардак случается при… при… Что же это за слово такое? О, точно. При переезде. Неожиданно для себя Лазули мягко улыбается. — Ага. Разберем, — легко соглашается она и тоже бухается на пол, позволяя своему телу расслабиться. Большое пушистое одеяло, накрывшее город, медленно сползает, показывая звёзды. Ветер ещё немного шумит, но вскоре стихает. С деревьев срываются последние тяжелые капли. А океан — океан успокаивается. Миллион дорог складывается в одну-единственную. Ляпис делает шаг вперед.