***
Тэхен хмурится, пока смотрит в окно. Погода оставляет желать лучшего. Та еще дрянь, как его настроение. Как можно вообще быть веселым, когда каждый день на протяжении нескольких лет одно и то же? Единственное развлечение — рояль да мечтания на кровати. Чаще всего он мечтает о том, что отсюда его вытащит красивый, высокий, сильный альфа. Он, конечно же, будет брюнетом в контраст его блондинистым волосам, с темными, нет, черными, как антрацит глазами, чтобы при одном взгляде утонуть можно было. Чонгук вот точно не такой. Тэхен не помнит, вообще-то, как выглядит принц Чон, но помнит, что эта лютая ненависть зародилась в самом детстве. Потому что Тэхен спокойно играл со своими игрушками в саду, как этот маленький нахал, что младше на два года, попытался отобрать у него любимую лопатку. А потом еще и запачкал белоснежную рубашечку маленького наследника Тэтэ. Омега разозлился и ударил мальчика по голове той самой лопаткой, гордо задрал носик и ушел. Он уверен, что альфа и сейчас такой наглый. Он не хочет его видеть, и тем более, играть с ним свадьбу. Подумаешь, королевство пропадет. В очередном потоке печальных и тяжелых, словно свинец, мыслей он уселся за рояль, тыкая указательным пальцем по клавишам. Тяжело вздохнув, Тэхен сел ровнее, пробегаясь глазами по недавно написанным нотам, и опустил руки на черно-белую симфонию клавиш. Почему-то все его мелодии выходили печальными, плавными, наводящими тоску, но от этого не становились менее прекрасными. Тэ порой плакал, хоть и не любил, но ноты в какие-то моменты переставали вытекать из-под пальцев, а на клавиши капали соленые капли. Потому что одиноко, потому что он уже и на Чонгука согласен, лишь бы выйти отсюда.***
Чонгук подпирал рукой щеку, пока рассматривал портрет Тэхена, сидя во дворце у родителей омеги. Старшие что-то решали, пока молодого принца оставили скучать в холле. С холста на него смотрел улыбающийся, жизнерадостный юноша. Совсем не похожий на того, которого он помнит. Он помнит, как подошел к нему в детстве, чтобы подружиться. Маленький омега так ему понравился, что он непременно захотел поделиться с ним своими чувствами, самыми искренними, что есть у ребенка. Но Тэхен лишь ударил его лопаткой по голове и ушел. Чонгук решил, что больше никогда не подойдет к нему, какой бы вкусный запах у него ни был. Смотря на портрет, он глубоко вздыхает, поднимается с неудобной софы и без стука заходит в зал, где находятся родители истинных. — Я иду за Тэхеном, — кидает он, слыша радостные возгласы, и старается побыстрее уйти, пока не передумал. Путь к башне, где находится омега, такой долгий и скучный, что Чонгук несколько раз планирует развернуть назад, но его останавливает чувство собственного достоинства — не хочется кому-то показывать, что он не может. Он ведь может. Башня оказывается какой-то слишком высокой, целых три этажа. Стены настолько серые, что даже у Чонгука настроение падает. У него сразу появляется желание уехать отсюда и не возвращаться вообще никогда. Из башни доносится плавная мелодия, заставляющая Чонгука замереть и вслушаться в музыку, отдающую чем-то сказочным. — Эй, Тэхен, ты хоть в окно выгляни, — крикнул альфа, и мелодия тут же прекратилась. Спустя минуту, из проема высунулась блондинистая макушка. Тэхен замирает, видя обладателя такого красивого, низкого голоса. Бархатный тембр принадлежит его принцу из сказок. Высокий, красивый, брюнет, глаза такие глубокие, что Тэхен уже бесповоротно утонул, и по-другому не хочет. — Ну что, рад видеть меня? Надеюсь, сейчас ты не будешь бить меня по голове какой-нибудь лопатой, — прищуривается альфа, разглядывая Тэ. Блондин на минуту подвисает, а потом злобно шипит и снова прячется в оконном проеме, а потом снова выглядывает, потому что свалить хочется. — Ну, и как тебя спускать оттуда? — Может, мне еще лестницу тебе спустить? — фыркая, спрашивает старший, свешивая ноги, усевшись на подоконник. — Придумывай. Ты же у нас герой-спаситель. Чонгук фыркает, разворачивает коня и направляется обратно в лес. Тэхен смотрит слегка охуевшим взглядом, а потом выдает: «Ты куда намылился?!». Альфа не отвечает, и Тэ уже расстроенный возвращается за рояль, потому что больше ничего не остается. Уже даже от себя противно стало. Упустить единственный шанс, чтобы выйти отсюда… Он почти ударился в депрессивные мысли, как снизу опять послышался оклик. Омега почти бегом кинулся к окну, врезаясь животом в подоконник. — Эй, умник, привяжи это к чему-нибудь, — Чонгук трясет стрелой в руке. — Так и будешь стоять у окна? Мне в тебя стрелять? Тэхен кивает, а потом машет головой и быстро отскакивает, позволяя веревке попасть в комнату. Не найдя лучшего противовеса, чем рояль, с которого он самолично сбил дурацкие колесики, блондин привязал канат к его ножке, и уже через пару минут, облокачиваясь на стену, на него смотрел Чонгук — его истинный альфа, который не очень-то и спешил его выручать из западни. — И где ты так долго был, идиот? — Тэхен прыгает к нему на шею, обнимая всеми конечностями, а потом медленно отстраняется и смотрит, хмуря брови. — Это не значит, что я тебя полюбил, я тебя все еще ненавижу. — Я не расстроился, — фыркает альфа, намереваясь спуститься вниз.***
Тэхен не то чтобы очень быстро влюбляется, но количество прислуги в лице омег сокращается до минимума, запах усиливается с каждым днем, а детскую он, под прикрытием родителей, обустраивает сейчас. И он не говорит, конечно же, что Чонгук весь такой умный-сильный-добрый-смелый, просто брюнет знает ответы на все его вопросы, таскает на руках, когда принцу ходить лень, прощает все его шалости и посреди ночи встает, чтобы убедиться, что монстров в шкафу нет. Тэхен, разумеется, не грезит о том, чтобы отдаться альфе в первую брачную ночь, но дату свадьбы очень настоятельно просит перенести на день течки, а в ванне приглушенно стонет, вспоминая своего альфу, как главный свой фетиш в целом. Он не очень-то и хочет, чтобы Чонгук смотрел только на него — для омеги он все еще наглый ребенок, отбирающий любимую лопатку, но каждый раз ревниво дует губы, когда рядом с будущим королем омега. Он совершенно не влюблен, и самое забавное, что Тэхен до сих пор в это верит. Чонгук и хотел бы сказать, что истинный ему не нравится, но к альфам тот не подпускается, отвлекаемый будущими семейными заботами. Брюнет, конечно же, не хочет сидеть в гостиной, пока в его ногах на мягком ковре два мелких***
Тэхен фыркает громко и закатывает глаза. Хочет ли он замуж? Нет, что за глупости. Он всего лишь надел жутко неудобный белый костюм и в нетерпении стоит перед дверью, за которой сотни гостей, которых он не знает, но они важны для двора, и один самый желанный в данную минуту альфа. И последний его, конечно же, не интересует. И он не к нему почти бежит по длинному проходу, пожирая жадным взглядом фигуру Чонгука. И не потому что очень хочет, выкрикивает на вопрос о согласии: «Да, Господи, наконец-то!». Чонгук скучающее рассматривает интерьер помещения, где его с минуты на минуты должны обручить с его истинным омегой. И он умело оправдывает себя тем, что ему правда скучно, а не он сгорает от нетерпения, дожидаясь, пока «невесту» соизволят выпустить. И альфа, конечно, не восхищенно выдыхает, когда видит смущенное лицо и то, каким Тэхена сделали для сегодняшнего дня — это всего лишь зевок, не больше. И он говорит «Да, согласен, разумеется» не потому что не может дождаться поцелуя от блондина, а потому что устал. А у Чонгука губы оказываются на вкус лучше, чем думал Тэхен. Он бы мог и раньше узнать это, но по правилам нельзя ведь. Ему лишь оставалось представлять, правда ли они на вкус такие же, как и его запах. Запах темного шоколада, который он так любит. Но поцелуй выходит совсем с другим вкусом. Каким — Тэхен не понимает, но понимать и не хочет, потому что это слишком приятно и долгожданно. Примерно в эту минуту Тэхен признает, что все же влюбился в своего мужа. Чонгука конкретно ведет от сладкого вкуса вишни. Он чувствовал этот запах круглосуточно, а теперь еще и вкус омеги. Тэхен как-то очень ловко обнимает его за шею, пока он держит того за талию. И это настолько правильно смотрится, что альфа сомневается в реальности происходящего. Для него Тэхен до недавнего времени оставался наглым мальчишкой, который не поделился с ним лопаткой, а сейчас это красивый, взрослый омега, которого он тоже не будет делить ни с кем, как тот в молодости свою дурацкую игрушку. Только новобрачных со спокойной душой отпускают, Тэхен ерзает от нетерпения, пока его альфа торопливо несет его в спальню. Они спят здесь уже не первый раз, но впервые кровать застелена темно-фиолетовым, усыпана лепестками белых роз — очень похоже на их с Чонгуком цветовую гамму, но омега этого пафоса не замечает. Он лишь пожирает взглядом обнажающиеся участки кожи. Они не будут помнить, как праздничная одежда окажется на полу, разорванная в некоторых местах. Им слишком плевать на жалкие куски ткани, скрывающие изящество чужого тела. Они не будут помнить, как запахи смешивались, образуя нечто уникальное, единственное и неповторимое, только их личная пикантная тайна. Чонгук не будет помнить, как сходил с ума, пока входил в жаркую тесноту девственного омежьего тела. Но будет помнить царапины на спине, припухшие от поцелуев губы, шепчущие: «Пожалуйста, еще». Будет помнить подрагивающие ресницы и изящные пальцы, прикрывающие губы. Будет помнить томный взгляд, предназначенный лишь ему. Тэхен не будет помнить, как с его губ сорвался первый стон, как влажные волосы забивались под ресницы, и как он кричал, то ли от боли, то ли от наслаждения. Но будет помнить горячий язык, собирающий рубиновые капли крови с только поставленной метки. Запомнит тихий шепот, пробирающий до костей. Будет помнить пальцы, переплетенные с его.***
Тэхен просыпается раньше, чем привык и потягивается, ощущая приятную усталость после жаркой ночи. Блондин смотрит на Чонгука, поправляет его темные волосы, а потом вдруг неожиданно пихает, потому что: «Чонгук, мы в сцепке были? Отвечай, придурок, пока я не оторвал твое мужское достоинство!» — Были, — сонно подтверждает альфа, сгребая светловолосого в объятия. — Спи. Потом поговорим. — Ты меня бесишь, — тянет Тэ, но послушно устраивается рядом с мужем, дыша тому в ключицы, потому что так правильнее и удобнее. — Очень сильно. Брюнет бормочет что-то вроде «Угу, и я тебя люблю», уже находясь на границе между сном и реальностью. Он почему-то уверен, что эти слова он будет слышать очень и очень долго.***
Семь лет спустя
— Нет, ну вот ответьте мне просто, что вы там делали? — устало спрашивает Тэхен, обрабатывая двум близнецам-омегам ссадины на коленях. — Сонджун, Минджун, я с вами разговариваю. Братья переглядываются и сцепляют ручки, тяжело вздыхая. Папа не любит, когда они ползают в розовые кусты, за которыми обычно у них оказываются все игрушки, стоит их оставить в саду. В четыре года им хочется верить, что за этими колючими кустами роз — иной мир. Потому что там, если забраться в беседку, видна старая, разрушенная башня. Совсем отдаленно. Ее серые стены отталкивают взгляд, но притягивают своей таинственностью. Тэхен их сказку портить не хочет и не будет, просто надеясь, что однажды ни один из его сыновей не окажется там. — Там красиво очень, — ворчат мальчики. Дверь в гостиную открывается, и близнецы кидаются к отцу, забыв о царапинах на коленях, ладошках и щеках. Чонгук спокойно читает книгу, а за ним идет старший наследник — Ушин. Маленький альфа раздраженно потирает макушку и садится рядом с отцом на диван, показывая младшим братьям язык, потому что его отец уже берет с собой. — Ушин~а, что с твоей головой? — спрашивает Тэхен, целуя мужа в щеку. — Привет, Куки. Чонгук откладывает книгу, пересаживает близнецов на колени, позволяя его утонченной «королеве» сесть рядом. Тэхен прижимается к его боку и смотрит на шестилетнего альфу, что недовольно теребит волосы. — Я гулял в саду, хотел увидеться с Сонюлем. Мне очень нравится его запах, — начинает альфа, поднимая взгляд на родителей. — Я хотел поиграть с ним, а он меня по голове ведерком ударил. Я что-то не так сделал? Больше никогда не подойду к нему! Тэхен сгибается пополам, содрогаясь в приступах смеха, а Чонгук тихо хихикает в макушку Минджуна. Блондинистый омега поднимает взгляд, смахивает проступившие слезинки, и тихо отвечает сыну: — Хорошо, мы поняли, — а потом тихо добавляет Чонгуку: — Назначай дату свадьбы. Что-то мне подсказывает, что они определенно поладят.