Что, снова меня ударишь?

      Всё то время, что Филипп направлялся к дому Лукаса, он старался думать только о том, что мужик, который их видел в лесном домике, мёртв, и теперь они могут спокойно жить дальше. Окончить школу, поступить в колледж, наслаждаться жизнью, не оглядываясь по сторонам в страхе, что тебя вот-вот схватят и расчленят где-то под мостом. Но мысли прыгали с одной на другую, вызывая лёгкую головную боль.       Словно на медленной перемотке, Филипп прокручивал в голове сцену, где кулак Лукаса проезжался по его челюсти. Незамысловатая беседа с директором. Фотографии в полицейском участке с места убийства. Дуло пистолета, направленное прямо на него, и то, как Лукас спас ему жизнь. Не прошло и пары дней, а он влип по самые гланды.       Оставалось надеяться только на то, что Хеллен никоим образом не свяжет это дело с двумя подростками, которые никому ничего не сказали.       Оставив велосипед рядом с домом, прислонив его к стене, Филипп, поправив на плече сумку, взбежал по небольшой лестнице и уже сжал руку в кулак, чтобы постучать, но дверь оказалась открытой. Он окликнул хозяев, но в ответ не получил ничего, кроме пугающей тишины. Учитывая недавние события, тело сразу прошибла тревога и лёгкий холодок пробежался по спине, вызывая миллион мурашек. Тихой поступью Филипп обошёл первый этаж и, никого не обнаружив, поднялся на второй.       Первая же дверь вела в комнату Лукаса, и какое же облегчение почувствовал брюнет, когда увидел умиротворённого друга, лежащего на кровати. От размеренного дыхания грудь медленно поднималась и опускалась, а босые ноги еле заметно отбивали ритм в такт играющей в наушниках музыки. Филипп не мог сказать, что влюблён, но ему определённо нравилось то, что он видел. — А почему бы и нет, — подумал про себя Филипп и, стараясь не шуметь, медленно подошёл к ничего не подозревающему блондину, бросив сумку где-то на полу.       Понадобилась всего секунда на то, чтобы обхватить руками тонкую шею и прильнуть к губам, но рука поперёк горла так категорично преградила путь. — Что ты творишь? — на лице Лукаса было написано явное недоумение вперемешку с удивлением и предвкушением. — А что? Снова меня ударишь? — лёгкая ухмылка гипнотизирует и завораживает так, что Лукас не смог понять, когда он упустил тот момент, когда его губы накрыли чужие в требовательном, но нежном поцелуе.       Это не первый их поцелуй, но он всё такой же трепетный, волнительный, перекрывающий доступ кислороду. Рука, еле касаясь кожи, скользила по шее вниз, спускаясь по груди к талии, задирая кофту с футболкой. Лукасу не нужно было прилагать огромных усилий, чтобы перевернуть Филиппа и подмять его под себя. То ли помог адреналин от жуткого волнения, то ли Филипп сам запрыгнул на кровать, уже не разберёшь, но с каждой секундой дышать становилось всё труднее, и было уже не до предположений.       Хотелось всего и сразу, быстро и страстно, но из-за банального незнания и неумения получалось всё неуклюже и до смешного нелепо. Лукас и с девушкой-то в постели ни разу не был, что уж про парня говорить. Нет, логически и понаслышке он понимал что, куда и как, но на практике оказалось всё не так уж легко и непринуждённо.       Не зная, куда деть руки, Лукас скинул с себя футболку, отбросив её на пол, и снова припал к тёплым мягким губам, чтобы хоть немного успокоиться и дать себе время подумать, как действовать дальше. Но чужие пальцы в районе ширинки чуть приспущенных джинсов уверенности не прибавляли, а наоборот заставляли разум паниковать и придумывать план побега. Хотя отрицать смысла не было, в трусах стало немного тесновато.       Филипп, расправившись с пуговицей и молнией, чуть спустил джинсы вместе с бельём, сминая ягодицы блондина, отчего тот прикусил ему нижнюю губу. Резкая боль и металлический привкус во рту распаляли ещё больше, и Лукаса уже не особо волновало то, что он предстал перед кем-то в таком виде. Воздух в комнате, казалось, нагрелся до предела, но всё равно холодил обнажённую кожу. Прервав поцелуй, Лукас буквально сорвал с себя оставшуюся одежду, отправив её к одиноко валяющейся на полу футболке, и вернул своё внимание к Филиппу, лежащему под ним.       Волосы Филиппа разметались по подушке, глаза бегали от одного предмета к другому, но Лукас сосредоточил всё внимание на его лице. Щелчок пуговицей, характерный вжик молнией, отразившийся эхом от голых стен, и джинсы полетели к остальному барахлу, следом кофта и серая футболка с несколькими дырочками.       Филипп стоял перед ним на коленях, прикусив нижнюю губу, а после, сорвавшись, притянул за шею для очередного поцелуя. Сминая губы, чуть прикусывая, чувствуя чужие руки на своей талии, Филипп спускался ниже, к шее, ключицам, обвёл языком розовую горошинку соска, ниже и ниже, пока не достиг головки уже во всю сочащегося смазкой члена. — Спорим, Роуз такого тебе не делала, — констатировал Филипп, лизнув на пробу солоноватую смазку.       Лукас лишь вздохнул, не удосужившись ответить. В голове боролись мысли, одна сильнее другой. Что отец не поймёт, что общество и друзья не примут, что всё это неправильно, но, чёрт возьми, так хорошо, так приятно, так крышесносно до поджимающихся пальцев на ногах. А Филипп погружал член Лукаса в горячий плен своего рта постепенно, сначала лишь головку, боясь, что будет неприятно, но нет, наоборот, чувствовать тяжесть на своём языке и слышать тихие стоны — блаженство, распаляющее сильнее, заставляющее желать большего. Поняв, что для первого минета брать на всю длину не получится, Филипп доходил лишь до половины. Но и этого было достаточно, чтобы белоснежные простыни сминались под тонкими пальцами блондина.       Тяжёлое дыхание, стоны, переходящие в хрипы, испарина на висках и прилипшие ко лбу волосы. Было легко потеряться во времени. Прошла пара минут или часов, неизвестно, прежде чем Филипп вернулся к тонким сладким губам, сплетаясь горячими языками. Обжигающие прикосновения словно выжигали на коже какое-то клеймо, заставляя шипеть и глубоко вдыхать горячий воздух, который со стопроцентной вероятностью будет обжигать лёгкие.       Приняв горизонтальное положение, Лукас одной рукой избавил Филиппа от нижнего белья, не отрывая взгляда от его лица, потому что смотреть куда-либо ещё было попросту страшно и неудобно. Лукас никогда не ловил себя на желании разглядывать нагое мужское тело. Однако Филиппа хотелось рассматривать бесконечно, запомнить каждую родинку, впадинку, но пересилить своё стеснение он так и не смог. Поэтому, обхватив рукой член Филиппа, Лукас стал водить вверх-вниз, чувствуя, как парень начал самостоятельно толкаться ему в кулак. — Я… — прошептал Лукас, выдавив нервный смешок, — я… я не знаю, что дальше делать. Ты же занимался этим раньше. — Нет, — помотал головой Филипп, — я тебе соврал.       Филипп дотянулся до джинс и, выудив из кармана презерватив, кинул его рядом с Лукасом. — Но я читал, — добавил Филипп, видя растерянное выражение лица блондина, — иди ко мне.       Томный, медленный поцелуй скрывал за собой нервную дрожь во всём теле и раскрепощал, подкидывая воображению соответствующие картинки. Не зная, куда деть руки, парни ласкали друг друга везде, куда могли дотянуться. Но в один момент Филипп перехватил руку Лукаса и, разорвав поцелуй, взял три пальца в рот, смачивая слюной. Обводя языком каждый палец, Филипп наслаждался, разглядывая лицо Лукаса, нависшее над ним. Его глаза с расширенными от волнения и возбуждения зрачками, приоткрытый рот, который так и манит просунуть в него язык. Хотелось запомнить каждую чёрточку, пересчитать каждую ресничку.       Выпустив пальцы изо рта с характерным причмокиванием, Филипп, раздвинув шире ноги, потянулся пальцами Лукаса к тугому колечку мышц. — Чёрт! Ты что творишь? — возмутился Лукас, пытаясь отдёрнуть руку, но сильная хватка Филиппа не позволила этого сделать. — Так надо, — дрожь в голосе выдавала с потрохами, убеждая парня в том, что Филипп боится не меньше него, — иначе будет больно. — Ладно, — сглотнул Лукас, — хорошо.       Протолкнув один палец, блондин, кусая губы, внимательно следил за реакцией Филиппа. Как между его бровей залегла морщинка от того, что он чуть сморщился; как приоткрыл рот, стараясь дышать размеренно; как он двигался ему навстречу. Негласным образом Лукасу досталась активная роль и он очень хотел соответствовать. Вложить всю нежность и осторожность в свои действия. Отвлекать лёгкими поцелуями. Губы. Скулы. Шея. За первым пальцем добавился второй, за вторым третий. Было не больно. Лёгкий дискомфорт, но никак не боль. Стоны и вздохи заполнили комнату и были прерваны лишь шелестом обёртки от презерватива.       Раскатав тонкий латекс по всей длине, Лукас, устроившись между разведённых ног Филиппа, посмотрел на парня и, получив утвердительный кивок, медленно вошёл, раздвигая девственные стенки. Тихое болезненное шипение и ощущение коротких ногтей на своих плечах напоминали Лукасу, что нужно просто двигаться, и боль сменится наслаждением. По крайней мере, с девчонками должно быть так. Разница не особо велика. Сминая чужие губы в поцелуе, Лукас двигался медленно, чтобы Филипп мог привыкнуть и расслабиться, но и самому юноше было тяжело сдерживаться. Узость и жар вокруг его члена просто выбивали из реальности, разрывала на мелкие кусочки, без возможности срастись заново. И лишь когда Филипп стал подаваться бедрами навстречу, Лукас чуть увеличил темп и закинул ноги брюнета себе на талию, тем самым меняя угол проникновения.       Обоим стал понятен смысл фразы «звёздочки перед глазами», когда головка члена прошлась по простате, вырывая у обоих полустон-полукрик. С каждым толчком всё громче, приятней. Глаза в глаза, нервная ухмылка, руки, скользящие по мокрой напряжённой спине. Подушки уже давно съехали с кровати на пол, а простыни смялись. Внизу живота скрутился огромный узел, требующий срочной разрядки. Толчки, срывающиеся с заданного ритма, стали сильнее и хаотичнее, а поцелуи агрессивнее, жёстче, стараясь выплеснуть всё то напряжение, что скопилось.       Филиппу не пришлось к себе прикасаться, чтобы кончить, потому что его стояк, трущийся между их животами, чувствовал себя вполне комфортно. Несколько толчков и первый оргазм накрыл Филиппа с головой, пачкая животы белой тёплой субстанцией. Лукас догнал друга, пряча лицо в изгибе шеи сразу же, как только тот сжался вокруг него. Финальный стон и тяжёлое дыхание — единственное, что разрезало тишину. — Почему ты сказал, что у тебя это уже было? — спросил Лукас, когда более или менее восстановил дыхание. — Не знаю, — Филипп пожал плечами, — но я хотел, чтобы ты был первым.       Перевернувшись на бок, Лукас ничего не сказал, лишь улыбнулся и притянул Филиппа за шею, чтобы ещё раз ощутить вкус его нежных губ.