***
Воздух в покоях был тяжелый, пропитанный смертью. Торина переодели и смыли с него кровь, но повязка пропитывалась ею изнутри, и даже усилия Гендальфа и Радагаста ни к чему не привели. Они лишь помогли ему продержаться до того, как открылась дверь и охрана пропустила внутрь кого-то, кого Бильбо еще не видел. Он сидел у постели гнома, потому что поклялся застать его последний вдох, но, увидев вошедшего, Торин явно решил заставить его нарушить клятву. Гном наконец открыл глаза, чего Бэггинс ждал долгие три дня – и даже, о ужас, ночи, те самые бессонные ночи, когда дыхание короля становилось таким слабым, что едва не исчезало совсем, истаяв в ночи, - и обвел глазами комнату. Натолкнувшись взглядом на вошедшего, он выдохнул. - Бильбо, - тихо сказал король, переводя взгляд на вора. – Я прошу тебя выйти ненадолго. Мне нужно поговорить с ней. Хоббит, едва оправившись от изумления – Торин не мог произнести ни слова со дня битвы, когда попрощался с ним! – вскинул голову, рассматривая гостя – и обмер. Это был не гость, а гостья – самая красивая женщина, которую ему только доводилось видеть, даром, что на лице у неё была борода, пусть и не такая густая, как у прочих гномов. Она была очень похожа на Торина во всем, и у взломщика заныло сердце, когда он увидел эти полные боли и отчаяния глаза. Он не мог не подчиниться своему королю, тому, кто взял себе его сердце и отдал взамен свое. Если Торин желает говорить со своей сестрой наедине, значит, так тому и быть. Выходя, он слышал её тихий голос, но не разобрал слов, а после дверь за ним тихо закрылась. Он сел на лавочку, рядом со стоящими в карауле Бифуром и Бофуром, машинально сунул руку в карман, погладив кольцо. О, если бы оно умело не только делать невидимым, но и исцелять смертельно раненых, о если бы, если бы! Гномы переглянулись. Они видели Бильбо всяким, но таким подавленным и слабым – еще никогда. Все знали, что между ним и Торином связь куда крепче дружеской, но каждому казалось, все обойдется, взломщик оправится от потери и сможет смириться. Может, так и вышло бы, если бы Торин умер сразу, после того, как окончательно прояснил все между ними, но нет – он впал в забытье, а теперь очнулся и говорит за этой дверью со своим отражением женского пола. - Ты… не волнуйся, - неуверенно попытался приободрить его Бофур. – Госпожа Дис… она позовет тебя. Честно. - Угу, - кивнул Бифур, поддерживая кузена. Бильбо благодарно улыбнулся им, стараясь показать, что он в порядке, но он сам себе не верил. Как он может быть в порядке? Как вообще что-либо может быть в порядке? Что это за кошмар, бред, сон?! - Ты только… просто подожди… мы поможем, Гендальф обещал проводить… - доносился до него голос Бофура откуда-то издалека. Бэггинс кивал, не отводя взгляда от двери, ожидая, когда она откроется, чтобы только снова войти внутрь, чтобы успеть… Дверь открылась: на пороге стояла принцесса, нет, королева Дис, и хоббит едва не вскрикнул – так она была похожа на Торина своим взглядом, полным решимости. Она смотрела уверенно и твердо, так, как её брат в самом начале путешествия… и в руках у нее была какая-то бумага. - Войди, - кивнула она Бильбо, и это движение тоже напомнило полурослику её брата, но у него не было времени об этом думать – он торопливо поднялся, отряхнул несуществующую пыль и поспешил к Торину. Торин еще был жив; он сидел на постели, и при виде Бильбо на его лице появилась слабая улыбка. Хоббит поспешил к нему, взял его руку в свою, и успел еще увидеть в глазах короля все, что хотел. В Торине жила надежда, и он уходил без сожаления, прощаясь с ним взглядом… После того, как глаза Короля-Под-Горой потускнели, Бильбо опустил ему веки, поднялся и вышел. Плакать он не мог. Не было сил.***
На похоронах Торина, Фили и Кили было очень много гномов. Все они наблюдали в отдалении, пока самые близкие –отряд Торина, отправившийся к Одинокой горе, самые отчаянные гномы, - прощались, провожая Короля и его наследников в последний путь. Дис стояла поодаль, вся в черном, но глаза её были холодны и сухи. Бильбо не мог называть её принцессой – как оказалось, она была сестрой-близнецом Торина, а значит, королевой. Это была дурацкая мысль, но она настолько въелась в голову хоббита, что он не мог даже попытаться от неё избавиться. Когда он, наконец, смог заставить себя отойти от тела Торина, то обнаружил, что остальные уже выстроились в ряд. Пришлось присоединиться к отряду, чувствуя, как за спиной обходит тела женщина, потерявшая все, чем дорожила, и от этого Бильбо бросало в дрожь. Она была так похожа на мертвого короля сейчас – её лицо застыло, словно маска, и лишь глаза были живы, но никому пока не удавалось заглянуть в них – не хватало смелости. - Король умер! – закричал Балин, и Бэггинс вздрогнул. – Да здравствует Король! Зал взорвался одобрительными криками, которые не смолкли, пока вперед вдруг не вышла Дис, подняв руку с той самой бумагой, что видел вчера хоббит. Бильбо не знал, что это значит, но, раз гномы почти разом замолчали, значит, такого обычно не бывало… - О чем ты желаешь поведать, сестра? – громко спросил Даин. – Ты желаешь оспорить мое право на трон завещанием или огласить иную волю почившего Торина Дубощита? Судя по озадаченному лицу Балина, происходящее не выбивалось из привычного ритуала, но все же о бумаге, находящейся в руках принцессы-королевы, он не знал. - Вчера, мой владыка, я была у постели моего почившего короля, - церемонно ответила Дис так же громко и четко. – Он пожелал, чтобы я стала женой Бильбо Бэггинса, хоббита из Шира, и поставил свою подпись здесь, дабы никто в этом не усомнился. Это его последняя воля и последнее желание! По залу пробежал ропот. Принцесса, женщина-гном – и хоббиту, полурослику? Зачем? Чего хотел король?.. Бильбо стоял, как громом пораженный. Зачем Торин пожелал этого? Почему его сестра согласилась? Он не был уверен, что это не сон, а церемония тем временем продолжалась. - Как новый Король-Под-Горой, я могу избавить тебя от исполнения воли моего почившего брата, сестра моя, - с промедлением отозвался Даин, явно растерянный. – Желаешь ли ты этого? - Нет, клянусь Махалом! – отозвалась Дис. – Клянусь Махалом и Дурином, что исполню волю Торина и стану женой полурослика, и пусть даже тень моя не найдет пристанища, если я не исполню этого! По залу пронесся испуганный шепот, но Даин только кивнул. - Да будет так! Из недр земли едва слышно донесся звон, и Бильбо был готов поклясться, что это сам Махал ударил в колокол, услышав клятву. Он все еще не верил, что это происходило с ним.***
И все же это происходило, потому что вечером во время пира их обвенчали по гномьему обычаю. Дис почти не смотрела на полурослика, была словно бы потухшей, но это видел только Бильбо – остальным гостям она улыбалась, смеялась, поддерживала разговоры, словно ничего и не было. Бэггинс тоже кивал, улыбался, но его затеняла собой его жена. Жена! Вот уж о чем хоббит никогда не думал даже. До похода он совсем не задумывался о семье, а в самом его конце думал о том, что их с Торином не признают в родном Шире, зато вполне себе примут в Эреборе, а теперь… Теперь он был женат на красавице-сестре своего погибшего возлюбленного и никак не мог понять, почему согласился. Дис, когда в залу вошел Даин, мягко перевела все внимание на него, и Бильбо только поразился её тактичности и умению заговорить собеседника. Торин не обладал такими качествами, и немудрено, ведь он был мужчиной, но все же Бэггинс невольно ждал от королевы того, что она будет очень похожа на брата. - Все этого ожидают, - Дис, взглянув на него, фыркнула, и по её лицу пробежала тень улыбки – не той вежливой, что для гостей, а настоящей, искренней, такой, какой умели улыбаться только члены её семьи. – Но все забывают, что я все же леди и получила несколько иное воспитание. - Г… госпожа, - смутился Бильбо. – Я не хотел показаться невежливым. Но все же я… вы понимаете… я запутался. Я ничего не понимаю. Только произнеся эти слова, полурослик понял, что они очень верны. В нем все перемешалось: мысли, чувства, эмоции, воспоминания. Он не мог понять, больно ему или нет, весело или грустно, не мог поймать за хвост ускользающие мысли, и это пугало его… - Я тоже, - Дис неожиданно поникла. – Я тоже не знаю, что делать, не знаю, что будет, было и происходит сейчас в моей голове. Но я распутаю этот клубок. «Сама», - отчетливо повисло в воздухе, и Бильбо узнал Торина. Тот тоже стремился все сделать самому, хоть постирать рубаху, хоть убить дракона. Это стремление его и погубило, наверное, но оно было частью его натуры… - Мы вместе распутаем его, госпожа, - твердо заявил Бильбо, и наградой ему послужила её робкая улыбка. Они сидели вместе до тех пор, пока не пришла пора удалиться в спальню, и молчали, но молчание это было лучше всяких слов.***
Брачная ночь их прошла в разговорах. Бильбо рассказывал о походе, Дис – об их семействе, и их в комнате словно было не двое, а пятеро. Хоббит мог бы представить, что сыновья сидят рядом с матерью: Кили на полу, справа, положив голову на её колени, а Фили за спиной, на кровати, и оба смеются, краснеют и иногда хихикают. А Торин… Торин сидит за его спиной, поглаживая полурослика по позвоночнику и сохраняя свой обычный невозмутимый вид лишь до тех пор, пока все они не рассмеются над какой-то забавной историей. Бильбо почти видел это, почти чувствовал, и, чтобы отчетливее представить, то и дело закрывал глаза. - Ты удивительный, - Дис, невесть как оказавшаяся рядом, погладила его по щеке. Взломщик от неожиданности ойкнул, и она засмеялась. – Теперь я понимаю Торина. Да… понимаю. С детства мы были неразлучны, наши мысли и чувства всегда были едины. Когда мы выросли, нам пришлось разделиться, но любим мы всегда только одного. Бильбо напрягся, жадно ловя каждое её слово. Неужели ему открывают самые главные тайны королевской семьи?.. - Так мы любили Флои, моего мужа, от которого оба моих сына. Так мы любили одну юную девушку давным-давно, когда Смауг еще не прилетел в Эребор… Так он полюбил тебя и не оставил мне выбора, - Дис вздохнула. – Он не просил меня ни о чем. Я сама решила, что ты должен быть моим, Бильбо Бэггинс, потому что мой брат умирает и остаюсь только я. Одной очень страшно… но теперь у меня есть ты. И прежде, чем он опомнился, женщина поцеловала его. В свое время Бильбо целовал многих девиц в Шире, но этот поцелуй напомнил ему другой – тот, который однажды подарил ему Торин, самый первый… В эту ночь он понял, что Дис еще много чем похожа на Торина, несмотря на то, что она – женщина. У них было одно горе и одна любовь, и это сплотило их на короткие часы, вспыхнув ярким пожаром… Наутро королева была спокойна и холодна. Не было и следа страсти, полыхнувшей ночью, и Бильбо устыдился. Торин едва успел остыть, а что сделал он? Ему предстоял еще долгий путь домой, и он не представлял, как объяснит, почему вернулся с женой гораздо выше его по статусу, где пропадал все это время… Но самое страшное было то, как объяснить, почему его жена носит бороду. Он был практически уверен, что этой новости Саквиль-Бэггинсам хватит, чтобы мучить его до конца жизни, и эта мысль вызывала в нем улыбку.