***
Хосок собирает себя по крупицам, молекулам. Учится жить по-новому и дышать без него. Пытается заполнить зияющую пустоту внутри, но пока не получается. Он злится, нет, не на Чонгука, на себя. Потому что нужно было отказаться пока не поздно. Но вышло, как вышло. А Чонгук ничего не понимает, в его жизни, вдруг, не стало хёна. Нет, они все так же были рядом друг с другом и жили в одном общежитии, вместе со всеми. Но хёна как будто стало мало. Не было больше по утрам любимого напитка, приносимого Хосоком, улыбался он уже не ему. Не было слов: «Гуки, ты молодец, у тебя все получится». Хосок больше не касался Чонгука и не давал прикасаться к себе. Он улыбался на камеру и дразнил Чонгука, но как только она выключалась, будто выключался сам Хосок и больше не замечал его. Чонгук спросил его как-то. — Хён, что происходит? А Хосок ответил с такой грустью в глазах, которую Чонгук не замечал никогда у хёна. — Все происходит так как и должно было быть с самого начала… А Чонгук, кажется, вспоминает невольно брошенное слово. И сердце почему-то пропускает удар, когда хён поворачивается спиной. Не замечал никогда у хёна. А замечал ли он его вообще когда-нибудь? Он вспоминает и не может зацепиться за образ. Он не помнит как стонет хён, не помнит его выражение лица, когда он доходит до пика наслаждения, не помнит плакал он или нет в этот момент. Они столько раз этим занимались, но Чонгук не помнит. Почему? Потому что думал о другом в такие моменты? Чонгук присмотрелся и заметил Хосока. И понял как все проебал. Вот Хосок готовит Джин-хёна к концерту. Показывает ему движения и искренне за него переживает. Хосок всегда отдавал себя без остатка, если нужна была помощь. Вот он улыбается, когда Сокджин делает что-то неправильно. Вот катится капелька пота по его виску. Когда он смотрит задумчиво, то хмурится и забавно сводит брови, а уголки губ опускаются вниз. Когда он спит в перерыве, его лицо расслаблено и в такие моменты кажется безмятежным и спокойным, каким-то наивным по-детски, что хочется подойти и убрать сбившуюся челку со лба и поцеловать в этот самый лоб. Чонгук понимает, как не хватает ему Хосока. Его улыбки и влюбленных глаз, его нежного «Гуки», его длинных тонких пальцев на щеке и в волосах. Не хватает этого проклятого утреннего напитка на столе в кухне с запиской-пожеланием удачи на предстоящий день и забавными смайликами. «Файтин, Гуки». Не хватает его неугомонного оптимизма и того как Хосок поддерживал любую глупость макнэ. От сумасшедших танцев до криков с моста во все горло. Понимает Чонгук и то, как он хочет убить каждого, кто так нежно прикасается к его Хосоку, обнимает и получает в ответ его сияющую улыбку. Понимает, что ревнует. Понимает, что любит. Хосок пробрался под кожу и растекся по венам. Чонгук принимал его как должное, не отдавая ничего взамен. Он знает как искалечил Хосока. Но Чонгук еще слишком молод и импульсивен. Он не сразу смог понять свои истинные чувства. Чонгук не отпустит его. Привяжет к себе. Вот он видит, как Тэхён обнял его хёна и положил голову на плечо. Чонгук бесится и хватает Чона за руку, утаскивая в ванную. Хосок сопротивляется, ему в очередной раз больно, потому что думает, что приревновали Тэхёна. — Отпусти! — дергается Хосок. А Чонгук закрывает ванну и щелкает замком. И целует Хосока. А Хосок замирает и теряет рассудок, потому что это первый раз. Он не отвечает и боится пошевелиться. — Это больно, Чонгуки. Зачем? Зачем? — шепчет и хватается руками за свое лицо, срываясь на плач, который сдерживал с той самой ночи. — Смотри только на меня, касайся только меня, улыбайся только мне! — и прижимает Хосока теснее. — Я скучаю, хён, по твоим запискам… А Хосок перестает дышать, он уже ничего не понимает. А Чонгук нежно касается щек, где текли слезы и выцеловывает мокрые дорожки. Хосоку кажется, что в него вбивают кол, после которого он уже не встанет больше. А Чонгук продолжает нежно касаться, разливаясь по коже и впитываясь в нее. Хосок хотел забыть, но никогда бы не смог. Он хотел излечить себя, но всегда знал, что это сделает лишь один человек. Но он никогда не знал, что его чувства станут взаимными. — Чонгук, скажи! — а макнэ молчит и слегка улыбается. А Хосок опять рыдает и хватает младшего за плечи. — Пожалуйста, скажи… Чонгук обхватывает лицо Хосока руками и смотрит своими черными прожигающими глазами. — Хён, я люблю тебя! Только тебя! И невесомо касается губ, очень трепетно. — Ненавижу тебя, — Хосок падает на колени. А Чонгук только прижимает его сильнее, будто прося прощение. А Хосок прощает, как всегда это делал.Часть 1
1 ноября 2016 г. в 19:43
Хосок влюблен. Не просто влюблен — любит.
Любит самозабвенно, не требуя ничего взамен. Любит до саморазрушения и слез в подушку по ночам.
Когда год назад признался Чонгуку в чувствах, не думал, что последует ответ. Он последовал. Но с условием «никаких нежностей и обещаний любви, просто трах». А Хосок согласился и на это, хоть и не сразу.
А сейчас ему больно. Потому что в сердце у Чонгука другой. И смотрит он влюбленно на другого. И хочет другого.
Хосок знает, он даже не замена — так, подделка только.
Но он терпит, потому что любит, потому что хотя бы так может дотронуться до Чонгука, быть рядом.
Терпит даже тогда, когда Чонгук его разрывает, полосует на части и предлагает то, из-за чего Хосок наступает себе на горло, гордость, калечит себя, но все равно опять терпит и прощает.
Если Хосок признается себе, то поймет, что, в общем-то, секс с Чонгуком ему не нравится и ни разу не принес настоящего удовольствия.
Вот и сейчас, в номере дешевого отеля, Чонгук не утруждается как следует подготовить его. Он входит и Хосоку больно.
Чонгук ни разу, за этот прошедший год, так и не поцеловал Хосока, даже мимолетным касанием губ.
Он привязывал Хосока к кровати, шлепал по ягодицам, использовал игрушки разных размеров. А Чону нравится нежно, так, чтобы дыхание замирало, и кровь по венам быстрее разгонялась.
Как-то Чонгук «попросил» его походить с анальной пробкой, как раз тогда, когда у них было какое-то интервью.
Хосоку хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть и никогда не рождаться.
Он вообще уже стал забывать, почему полюбил Чонгука, почему ему нужен был этот своенравный, взбалмошный парнишка, постоянно поддевающий его.
Кажется, вспомнил. Однажды плачущий Чонгук. Слабый и требующий защиты. В тот момент захотелось укрыть его от целого мира и привязать к себе.
Но Чонгуку нужен был другой защитник.
Втрахивая Хосока в кровать, не жалея, он будто вымещал злость на том, кто его не замечает, на том, кто смотрит на другого.
А Хосок ждал. Ждал до сегодняшней ночи, когда Чонгук, кончая на спину, уткнувшись лбом между лопаток, прошептал сокрушительное, чужое: «Тэхёни!».
Хосок замер, оцепенев. Не желая признавать того, что услышал.
Хосока будто вскрыли наживую и вырезали из груди сердце, оставив там пустоту и боль.
И пока Чонгук ушел в ванную, Хосок решает зашить эти раны самому. Впервые подумать о себе. Ему противно от самого себя, он пропитался Чонгуком и будто сам себя возненавидел.
А Чонгук слышит хлопок двери, но пока не понимает, что за ним последует.