Поверь, я буду стрелять

Ты болезнь. Опухоль. Да, я бы сказал опухоль. Ни в коем случае не доброкачественная. Начинаешь формироваться в мозгах и бросаешь метастазы в легкие, кости, сердце. Чтобы думал только о зеленых глазах, контрасте веснушек с бледной кожей и о том, как прекрасно зарываться пальцами в рыжую шевелюру. Чтобы харкал кровью, задыхался, умоляя о пощаде. Чтобы не мог ходить, только лежать в кровати и прокручивать несбыточные сценарии в голове снова и снова. Чтобы каждый день вышибало дух от одной мысли твоего существования. Ты не лечишься. Ни популярным в нашем районе алкоголем, ни химиотерапией. Болеутоляющие не помогают. Ни капли. Поэтому я стираю ноги в кровь, чтобы хоть немного отвлечься от заразы по имени Галлагер. Ты звезды. Клянусь, в твоих глазах хранятся целые галактики. Я, может, и не говорил, но в них можно потеряться. Потеряться и не вытеряться обратно. А я и не хочу найтись. Хочу утопать тысячи раз на дню, изучать твою вселенную до последнего вздоха и трогать звезды руками. Убежден, что твоя кожа усеяна миллионами созвездий, сотканных из веснушек и родинок. Я жажду соединить каждое ручкой, пальцами и губами. Только позволь притронуться к тебе ещё один раз. Ты наркотики. А я нищий. Поэтому у меня нет средств, чтобы заполучить лекарство. Доза приходит ко мне не так часто, как хотелось бы, и кончается слишком быстро. Но она успевает перевернуть весь мир, оживить и принести в существование краски. Проникаешь под самую кожу и заставляешь видеть то, чего совсем нет. Поэтому каждая детоксикация рушит мои сказки. Сказки, которые я сочинял с таким трепетом и надеждой. Сказки, которые навсегда останутся лишь историями. Я наркоман, который до последнего утверждает, что независим. Потом доказывает, что ему легко бросить дурную привычку и ломается от недостачи психотропных веществ в маленькой, спрятанной от чужих глаз, комнатке. Меня выворачивает наизнанку. Хочется царапать себе вены, только бы выдрать зависимость от длинных пальцев и несносного характера. Каждый чёртов раз я проваливаюсь. И сейчас моя попытка терпит крах. Я даже не стараюсь бороться. Более того, сам открываю двери нараспашку и сжимаю тебя до хруста костей, до ноющих ребер. Что ты со мной сделал? Целуешь влажно и глубоко, попутно проталкивая вглубь дома. Снимаем одежду на ходу, потому что кажется, что она сейчас вспыхнет. Скрип дивана. Глаза в глаза. Давай, Йен, упивайся моей беззащитностью. Вот он я, засовывающий приготовленное оружие и план спасения подальше в угол. Одно слово - и я уберу их насовсем. Только пообещай мне светлое будущее, пусть даже не попытаешься воплотить клятву в жизнь. Заставь поверить, что меня не ждут дни бессмысленного созерцания потолка. Ты обещаешь. Я верю. Мы продолжаем. Первый стон, и мне больше ничего не запомнится. Потому что ты так редко срываешься первым. Руки, путающиеся в волосах, прохладные губы на разгоряченной коже и рваное дыхание. Пальцы оставляют синяки, которыми я буду упиваться и стыдиться одновременно, язык пробует меня на вкус еще и еще, заставляя метаться и терять остатки разума. Ловим стоны и двигаемся в унисон. Взлетаем все выше, и я могу увидеть твои крылья. Они приятные и мягкие на ощупь. Смотри, Иен, я могу дотронуться неба кончиками пальцев. Мы разбиваемся о скалы реальности и пытаемся отдышаться. Осознание жалкого поражения приходит не сразу, и у меня есть пару минут, чтобы поверить в иллюзии и построить новые воздушные замки. Потом разбить их о стену твоего безразличия и пообещать:«Когда я увижу тебя на пороге, поверь, я буду стрелять». Ты за секунду до того, как фраза будет произнесена вслух, будешь знать, что я не выполню.