Однажды... Но не сегодня

      Город Меканидол, отличался от всех, построенных людьми, его даже можно было назвать странным и пугающим. Не многие посетившие это место, решались остаться в городе надолго. Фактически это была огромная металлическая крепость, существование жителей которой была автоматизировано, благодаря изобретениям гениальных механиков. Благодаря движущимся дорожкам, людям не было нужды ходить самостоятельно или подниматься по лестницам, домашние дела выполняли сложные машины, созданные специально для этого. Все здесь было подчиненно особому ритму, который ничто не могло нарушить. На чистых улицах города, нельзя было встретить живые растения, которые заменяли металлические скульптуры, не найти в Меканидоле и животных, вместо них жители заводили себе механических заводных кукол, которые были и чище, и предсказуемей живых питомцев. Тихая размеренная жизнь, целиком и полностью подчиняющаяся движению стрелки на главных часах города. Люди просыпались, когда главный колокол бил шесть утра, выходили на работу ровно в семь, обедали в полдень, а возвращались домой ровно в восемнадцать сорок. Со стороны могло показаться, что это и не люди вовсе, а роботы, которые не могут нарушить свою программу.       Именно в Меканидоле посчастливилось родиться Генриху, вот только мальчик с ранних лет не желал подчиняться размеренному расписанию, установленному в городе. Он никак не мог войти в ритм всех жителей и родители даже начали подумывать о том, что ребенку будет лучше оказаться за железными стенами, там, где люди не знают, что такое порядок, пунктуальность и точность. И, возможно, это было бы к лучшему, но судьба распорядилась иначе, и у Генриха обнаружился талант механика. Мальчик с легкостью собирал часы и мелкие приборы, интуитивно чувствуя, как заставить холодные железки работать. И это предопределило участь ребенка — как только ему исполнилось семь, его забрали в часовую башню, к другим талантливым детям, которым предстояло стать механиками, что будут поддерживать работоспособность сложных механизмов города. Именно в главной часовой башне дети постигали сложные науки и законы Меканидола, чтобы однажды выйти наружу и жить, как и другие жители этого странного города.       Вот только Генриху было тяжко сидеть взаперти, он ощущал себя птицей в клетке, а потому, каждый вечер, как только все по велению часов засыпали, выбирался на крышу башни и подолгу рассматривал небо. Птицы, что парили в вышине, были свободны, они могли лететь куда угодно и делать то, что пожелают — он такого счастья был лишен. Ему просто не дали выбора, решив, что его место в этом городе и в этой башне. Если бы только он мог уйти и увидеть этот грязный мир, о котором с брезгливостью и раздражением говорили наставники. Если бы… Но, увы, из башни не сбежать, как и из самого Меканидола, ведь еще никто из местных жителей не покидал пределов крепостных стен. Если бы только он мог расправить крылья и взлететь подобно птицам, то стал бы свободен. Мечты… Им не суждено сбыться… ***       Генрих сидел в небольшой темной комнате, в которой не было никой мебели и лишь тусклый свет, проникающий в помещение, через узкое окно хоть как-то освещал его камеру, где мальчику предстояло отбывать наказание. Все должно быть подчинено ходу стрелок на главных часах, а он нарушил это правило, для того, чтобы любоваться небом и парящими птицами, теперь год ему предстоит провести в этой комнате, мастеря приборы и сложные механизмы. Это его расплата за нежелание подчиняться правилам… Справедливое наказание… Наверное…       Юный механик взглянул на стену, на которой красовались ровные ряды начерченных мелом палочек — тридцать три дня. Он здесь уже больше месяца и за это время, мальчик уже начал терять надежду, что когда-нибудь снова увидит небо. Да и зачем оно нужно, если в их славном городе, есть все, что нужно для жизни? Эти мысли пугали и угнетали, заставляя впасть в отчаяние.       Генрих тяжело вздохнул и потер уставшие глаза, под которыми от недосыпа появились черные мешки. Он так и не научился жить в ритме Меканидола и лишь притворялся спящим или выполняющим предписанные действия. У него просто не получалось войти в этот проклятый ритм, согласно которому живут все.       — Что со мной не так? — спросил мальчик у металлической пташки, которую собрал в этой комнате, из бракованных запчастей, которые приносили ему для работы. Лишь эта бронзовая игрушка с горящими синим светом глазами и нагрудной панелью приносила ему хоть какое-то облегчение... Но он не мог вдохнуть в нее жизнь. Это всего лишь механизм, который будет делать то, на что запрограммирован, как и все жители их железного города. Вот только запрограммировать свободу воли невозможно и механическая птица никогда не взмоет в небеса по собственному желанию. И все же, смотря на своего единственного, пусть бесчувственного друга, Генрих верил в то, что однажды он обретет крылья и поднимется в небо, что сможет увидеть другой мир, тот, в котором нет строгих правил и тиканья часов, которому нужно подчиняться. Однажды… Но не сегодня