Сторож и пёс

Колючий зимний ветер со свистом пронизывал тонкие озябшие ветки старого клена, который рос здесь с самого детства Алексея Дмитриевича Сирина. В сторожке, что стояла близ ворот старой сельской школы, уже с самого раннего утра горел теплый желтый свет, испускаемый старым, потемневшим от времени, абажуром. В маленькой комнатке постепенно усиливался запах ржаного хлеба, чая и заваренной овсянки. Но на этот раз в обыденности этого места было нечто непривычное: на столе стоял яблочный пирог и несколько мягких мандаринов, завернутых в газету. Самодельный календарик на стене напоминал, что сегодня 26 декабря, среда. Единственный день в году, когда на столе появлялись мандарины, которые Сирин растягивал до Нового года, и последний съедал по наступлению двенадцати часов. Но почему же именно двадцать шестое декабря? Алексею Дмитриевичу, в прошлом школьному учителю географии, а ныне сторожу этой же школы сегодня, двадцать шестого декабря, исполнялось восемьдесят четыре года. Единственным человеком, который помнил и поздравлял старика с неё рождения была его младшая сестра, живущая в городе. Каждый год, аккурат в день его рождения, она присылала открытку ручной работы со старательно выведенными чернильной ручкой буквами, а так же пару шерстяных носок, заботливо связанных ею. Старик любил этот день не из-за подарков – это свидетельствовало о том, что его сестра жива-здорова и помнит о нем. Он с волнением и трепетом в душе ждал, когда откроется почта напротив его школы, чтобы пойти и убедиться в добром здравии своей сестры. День за днём, неделя за неделей… И так все пятьдесят лет: пост учителя сменился постом сторожа, подтянутый веселый мужчина сменился согнутым стариком, мучившимся от боли в спине. Еще Сирина был единственный верный друг – пёс по имени Док. Надо сказать, что Док появился у Алексея Дмитриевича около десяти лет назад и выглядел весьма плохо: у него была перебита лапа, шерсть была грубой, скатанной и почти полностью поседевшей из-за нехватки витаминов. В прочем сейчас это неудивительно: почти все уличные собаки выглядят так же. Но Док был особенным - у него были почти человеческие глаза, которые заглядывали прямо в душу и всё понимали. И именно заглянув в эти глаза один раз, Алексей Дмитриевич понял, что нашёл друга. С тех пор Док живёт с ним, сторожит школу вместе с хозяином, и разделяет с ним всю жизнь с ее причудами. Как обычно, в девять часов утра Сирин уже стоял возле двери на почту. Внутри вовсю сновали без эмоциональные женщины в одинаковых белых рубашках, очках на цепочке и нелепых шерстяных юбках. Алексею Дмитриевичу они всегда казались роботами: ни души, ни чувств, ни человеческого тепла. Только монотонные и холодные ответы. И вот одна из этих «роботов», наконец, подошла и открыла дверь. Старик хотел войти, но женщина, преграждая ему путь, выдавила из себя сухим голосом слова, от которых у Сирина пробежал по спине неприятный холодок. - Для вас сегодня ничего нет, гражданин Сирин. – Женщина уже хотела было закрыть дверь, но старик не дал ей этого сделать. - Но милочка, как же нет? Мне каждый год в это время приходит посылка… Вы посмотрите повнимательнее – она точно там! – Алексей Дмитриевич ощущал теперь холод всем телом. Что-то не так было, и он это ощущал внутри себя. - Послушайте, гражданин! Вы хотите сказать, что мы плохо работаем? Повторяю: для вас ничего нет, уходите!- женщина нервно дернула дверь, и та жалобно звеня стеклом захлопнулась перед носом старика. Сирин еще несколько минут постоял у двери и медленно побрёл обратно в свою сторожку. Дома на встречу Алексею Дмитриевичу выбежал радостный Док, задорно виляя хвостом, но старик, казалось, не заметил пса. Он разулся, аккуратно на газетку поставил валенки, и прошел в единственную комнату. На столе остывала овсянка и чай, старик не замечал и свой завтрак: на душе была какая-то непреодолимая тяжесть, в горле стоял комок. «Как же так? Неужели она забыла? Иль случилось что? Ох, нет, типун мне на язык! Это на почте проблемы. Вот завтра приду – и женщина-робот отдаст мне посылку и монотонным голосом попросит расписаться в своих бумажках». – Сирин изо всех сил гнал от себя плохие мысли. Пёс, видя что хозяин беспокоится о чем-то, тихо подошёл и положил свою голову старику на колени. Он понимал и всегда поддерживал хозяина, распознавал его настроение, знал как себя вести. Прекрасный пёс, который по праву заслуживал называться другом. Тридцать первое декабря. Канун Нового года. Все эти дни Алексей Дмитриевич безрезультатно оббивал порог почты, выслушивал бездушных роботов, разворачивался и уходил. Дни стали тянуться в сотни раз дольше. Он в глубине души понимал, что больше ничего не придет, но человеческая натура не давала надежде умереть, и она всё еще теплилась в его сердце. Старик все эти дни ничего не ел и не пил, кроме воды. Мандарины тем временем уже издавали кисловатый запах, а яблочный пирог покрылся плесенью. Миска Дока была полна уже старой прокисшей овсянки: пёс тоже не ел. Просто не мог. Он целыми днями не отходил от хозяина ни на шаг, по настоящему, искренне волнуясь за него. Было почти восемь часов вечера, как вдруг раздался стук в дверь. Алексей Дмитриевич, сопровождаемый верным псом, еле добрался до двери и открыл ее. На пороге стояла женщина-робот с почты. - Гражданин Сирин! – неприятно отчеканила она, - На ваше имя поступила телеграмма из городской управы о том, что гражданка Сирина И. Д., ваша сестра, скончалась двадцать пятого декабря. – Так же безразлично и сухо произнесла работник почты и сунула старику телеграмму и бумаги для росписи. Затем развернулась и ушла. Старик не мог двинуться с места, стоял на крыльце под снегопадом, сжимая в озябших морщинистых руках телеграмму. Он был не в силах читать ее. Впервые за несколько десятков лет у него из глаз капали горячие слезы… Рядом стоял Док. Тихонько скулил. Вот уже без пяти минут двенадцать, люди готовы встречать Новый год. Алексей Дмитриевич до сих пор не зашел в дом. Он уже сидел на крыльце, прислонившись спиной к стене, покрытый снегом, со стеклянным взглядом, устремленным вдаль. Рядом лежал верный Док, положивший по своему обыкновению голову на колени хозяина. Крики «с новым годом» постепенно стихли, на часах уже несколько минут нового года. В эти минуты сердце Алексея Дмитриевича Сирина остановилось навсегда. Пёс по имени Док остался с ним до конца, разделив за всю жизнь с хозяином всё происходящее, том числе и наступившую смерть…