Как быть мёртвым

Одиночество вдвоём — это добровольный ад.

Ли Хёкджэ налил в чашку кофе и с наслаждением вдохнул терпкий аромат. Он редко варил его себе, но иногда работа шла намного быстрее с хорошим кофе под рукой. По пути к столу с компьютером он несколько раз остановился пригубить напиток, зажмурив глаза от удовольствия. Прошло две недели с тех пор, как он переехал в новую квартиру после краха предыдущих отношений. Теперь всё шло хорошо. Рабочий проект не простаивал, вдохновение услужливо подбрасывало новые идеи для оформления штаб-квартиры крупного айдол-агентства, которое вот-вот собирались переехать в новое здание. Хёкджэ как раз заканчивал оформлять отведенный ему этаж, и почти ничего ему не мешало. Кроме наглого типа, самовольно поселившегося в его квартире. И был им сосед Хёкджэ по лестничной клетке. Его мёртвый сосед. Хёкджэ сразу понял, что сосед стал привидением. Довольно «плотный» призрак, какими они бывают только-только простившись с миром живых. Таких Хёкджэ встречал очень часто. Они бродили по улицам или по этажам в зданиях, где раньше жили или работали, но быстро исчезали. Хёкджэ не давал призракам повода думать, что видит их. Всё его детство и без того было испорчено неблагодарными духами, готовыми вытрясти из него жизнь. Многие бы на его месте назвали бы это даром, но он считал такой подарок судьбы проклятием. Кто бы хотел постоянно видеть потерянных стариков, взрослых или детей, заглядывающих тебе в лицо? Тип в его квартире раздражал больше всех тех несчастных людей, сновавших без приюта. Уверенный, что Хёкджэ его не видит и не слышит, он комментировал каждое его действие, даже готовку на кухне, и строил рожи у него перед носом. Ещё ему не нравилось, что у Хёкджэ в квартире слишком опрятно и «вылизано», якобы похоже на жилище маньяка или психа. Или и то, и другое. Призрак был молодым человеком, высоким, с удивительно красивым лицом, крупными чертами лица и сильным голосом, которым он завывал песни по ночам. Не то чтобы Хёкджэ был от этого в восторге, но упорно не подавал вида, что видит или слышит гостя. При жизни он не был более приятным человеком, хотя и помог Хёкджэ затащить пару тяжелых коробок в день переезда. Они выпили по кружке холодного чая в пустой кухне, сидя на стульях без стола, и даже не удосужились представиться друг другу. С того дня они ни разу не разговаривали. И вот теперь сосед вместо того, чтобы оказаться на том свете, почему-то сновал по чужой квартире. Наверное, поэтому Хёкджэ даже не обратил внимания, когда сосед сначала пропал, а потом чужие люди вынесли вещи из его квартиры и даже продали Хёкджэ кое-какую мебель. — Какие отвратительные цвета, — тем временем комментировал сосед за его спиной. – У этих дизайнеров вечно дальтонизм мозга. Хёкджэ сердито клацнул мышкой по стене в комнате отдыха, чтобы изменить цвет, и поджал губы. Терпение. — Конечно, желтые стены много лучше розовых, — заливался призрак. — В какой-нибудь из галактик. Хёкджэ мог терпеть издевательства над своими кулинарными способностями, он не обращал внимания на комментарии к фильмам, которые смотрел, но критиковать его проекты – это уже слишком. Он закрыл программу и резко повернулся на крутящемся стуле, чтобы посмотреть призраку в глаза. — Ох, черт, — пробормотал тот и неловко улыбнулся. – Привет? . . — Что значит, ты не можешь уйти? Это моя квартира. Проваливай, пожалуйста. — Я бы с радостью, но мне больше некуда пойти. Да и что-то удерживает меня именно здесь! Призрак представился Чо Кюхёном, и наконец-то они официально познакомились. Он не помнил, как умер и как оказался около своей квартиры, в которую так и не смог попасть. В остальные квартиры в доме он проходил легко, как нож в масло, — так и оказался в квартире Хёкджэ. — Ты мог бы поселиться в любой другой квартире. Наверху живут две симпатичные студентки, — недовольствовал Хёкджэ. Раз уж он раскрыл себя, то намеревался выставить наглеца во что бы то ни стало. — В этой квартире есть мои вещи, значит, я имею право здесь находиться! — заявил Кюхён и стукнул кулаком по стене, чтобы придать словам больше жесткости, но рука легко вошла внутрь. Почувствовав себя идиотом, он резко замолчал. — Я не вижу логики. — Ну, ты же дизайнер. Они замолчали. Хёкджэ пристально смотрел на свалившуюся на него ношу, и эта ноша совершенно не вписывалась в продуманным им дизайн небольшой аккуратной кухни во французском стиле. Не говоря уже о том, что он не собирался выслушивать всякий бред от совершенно незнакомого человека. — Хватит с меня, я спать. Хёкджэ ринулся в спальню и захлопнул за собой дверь. Конечно, Кюхёна это не остановило бы, но так ему было спокойнее. Переодеваясь в футболку и пижамные штаны, он серьезно задумался, что ему делать с Кюхёном. Если тот не мог никуда уйти, значит, что-то ему мешало. В детстве Хёкджэ часто помогал душам, столкнувшимся с подобной проблемой. Обычно все решалось быстро и легко после основательной беседы. Кто-то не сказал последних слов близким, кому-то надо было найти потерянную вещь. Однажды Хёкджэ пришлось подбрасывать годовой отчет в офис крупной компании, потому что их работник попал под автобус и не смог доставить документы вовремя, что преследовало его после смерти. — Хммм, — протянул Хёкджэ, полностью растворившийся в своих мыслях, и попытался забраться под одеяло, но замер на месте. — Хммм, — снова протянул он. На этот раз уже в полном сознании и с угрозой в голосе. С неприятной улыбочкой Кюхён смотрел на него, развалившись в постели поверх цветастого одеяла. — Выметайся! – взмолился Хёкджэ. – Это моя кровать, а ты лежишь на ней в одежде. — Я призрак, моя одежда не грязная, — усмехнулся Кюхён. — Да? – Хёкджэ приблизился к нему и ухватил полосатую футболку Кюхёна за ворот. – Тут везде пятна от каких-то соусов, жирной пищи и вина. Ты наверняка умер от гастрита. — Как ты это делаешь? — Что? — Ты только что меня коснулся. А сам я не могу в руки даже карандаш взять. — Иногда получается, — пожал плечами Хёкджэ, — а иногда – нет, — он снова протянул руку к футболке, но на этот раз его рука прошла насквозь. — Короче, иди и поспи в другом месте или покатайся на лифте. — Никуда я не пойду, — фыркнул Кюхён, пытаясь забрать у Хёкджэ одеяло, но безрезультатно. – Это моя кровать, я сам её покупал. И плазма в гостиной – тоже моя, кстати. Ты думаешь, что можешь вот так просто забирать себе вещи, на которые я зарабатывал потом и кровью? — Я купил это у кого-то из твоей квартиры, — вздохнул Хёкджэ. – На прошлой неделе я столкнулся на площадке с полным мужчиной с суровым выражением лица, и он предложил мне мебель. — Это, наверное, отец, — вздохнул Кюхён, но с кровати не уходил. – Интересно, как давно я умер, что они уже распродают мои вещи? — Ты не помнишь? — Ни-че-го. Хёкджэ задумчиво посмотрел на него, даже с долей сочувствия. Кюхён попытался состроить невинное выражение лица, но на Хёкджэ это не произвело впечатления. — Плевать! – наконец ответил он и залез под одеяло. – Теперь это моя кровать, и я не готов к новым отношениям, чтобы делить её с кем-то ещё. — А вдруг я в этой кровати и умер? – саркастически заметил Кюхён, нависнув над Хёкджэ с перекошенным лицом. Видимо, пытался напугать. — Крови не было, а от паразитов и прочего я матрац обработал. Жаль, не от всех паразитов помогло, — добавил он, покосившись на призрака. – В любом случае, даже если ты умер на этой кровати, следов не осталось. Может, ты подавился бутербродом? Или тебя задушили? — Очень смешно, — язвительно откликнулся Кюхён, проглотив шпильку. – Не думай, что ты тут самый остроумный. Хёкджэ ничего не ответил и повернулся Кюхёну спиной. Ещё не хватало провести за такой занимательной беседой всю оставшуюся ночь. А ведь он собирался поработать, даже кофе сварил. Но вся эта суета отбила желание. — Я посмотрю телек в гостиной? – осторожно спросил Кюхён. – Очень скучно по ночам. — Делай, что хочешь, — ответил Хёкджэ, не открывая глаз. Только потом он подумал, что Кюхён вряд ли включит телевизор самостоятельно, но желания выбираться из постели у него не было. Поэтому он удобнее закутался в одеяло и быстро заснул. . . Пока Хёкджэ готовил завтрак и раздумывал над тем, в какие цвета все же покрасить стены в комнате отдыха, Кюхён пытался сдвинуть вилку с места. Он утверждал, что видел в кино, как призраки двигают предметы, если умеют концентрировать энергию. Ночью он до рассвета пытался надавить на кнопку пульта, чтобы включить телевизор, но ничего не вышло. — Я почти не встречал призраков, которые могли бы двигать предметы. Иначе бы им не нужна была моя помощь. — Хёкджэ нарезал сыр ломтиками и выжидающе посмотрел на тостер. — Гррррх, — было ему ответом от раздосадованного призрака. Тостер щёлкнул и выпустил на свободу два горячих и румяных тоста. Хёкджэ аккуратно подцепил их пальцами и переложил на тарелку. Сверху положил ветчину и сыр. Не завтрак чемпионов, но что поделать. Ни разу в своей жизни он не приготовил ничего сложнее риса с овощами, и тот вечно пересоленный. Он вздохнул, соскучившись по питательным завтракам и вкусным обедам, и захрустел тостом, прислонившись к кухонной тумбе. Кюхён всё ещё торчал около стола и пытался сдвинуть вилку силой мысли. — Может, у тебя просто недостаточно сильные мысли? – предположил Хёкджэ с ухмылкой. Кюхён послал ему убийственный взгляд. — Ты уверен, что ты мертв? — Нет, я что-то не догадался! – язвительно отозвался Кюхён. – А сквозь стены я прохожу с божественной силой. — Я не об этом, — Хёкджэ подхватил второй тост и сел за стол, заставив Кюхёна отодвинуться от его непокорной вилки. – Вдруг ты в коме, и я должен героически броситься тебя спасать, как в кино? — Вряд ли… Я бы знал, так? — Иногда они не знают, что умерли… Кюхён внимательно посмотрел на него. Кажется, стоило проявить хоть какое-то сочувствие? Он понимал, насколько Хёкджэ неприятно, что какой-то незнакомец живет в его квартире и не хочет уходить. Но у него тоже не было выбора. Не очень весело, когда никто тебя не замечает, а тут хоть какая-то компания. — И часто ты видишь таких… людей? — В зависимости от сезона, — отшутился Хёкджэ. Кюхён серьезно посмотрел на него, недовольный ответом. – Окей, периодически. Я не всегда могу отличить их от живых людей, пока не пройду насквозь или увижу что-нибудь странное. Последние годы я стараюсь не слишком смотреть по сторонам и не давать им повода ко мне обращаться. Зачастую призраки не самые дружелюбные создания. — Я не буду делать странных вещей или причинять тебе вред, если что, — Кюхён улыбнулся, и впервые с момента знакомства с ним, Хёкджэ эта улыбка не разозлила. Он невольно улыбнулся в ответ. Звонок в дверь заставил их напрячься. Хёкджэ не светил своим новым адресом… Соседи? Он направился открывать дверь, а Кюхён вернулся к вилке. — Привет? – раздался низкий голос в прихожей. — Ах, это ты, Шивон, — Хёкджэ вздохнул и пропустил его в квартиру. Как и всегда, Шивон выглядел убийственно хорошо в обычных черных джинсах и белой рубашке с закатанными рукавами. Хёкджэ всегда завидовал этой его способности. Она определенно была дарована ему в качестве бонуса за шикарное тело и лицо. Хёкджэ одернул себя. — Я принес твои вещи, которые ты забыл, — Шивон демонстративно поднял повыше большую коробку. — Я забрал всё, что хотел. Мог бы выбросить. Шивон осуждающе покачал головой и поставил коробку на пол. Хёкджэ вопросительно смотрел на него и переминался с ноги на ногу. Кюхён с любопытством высунулся из кухни. — Ты оставил Библию. — Мне она не нужна. — Не говори глупостей, — сердито возразил Шивон и вытащил из коробки Библию в блестящем кожаном переплете, которую дарил Хёкджэ на день рождения. – Всем нужна Библия. Там ответы на любые твои вопросы. — Если там нет ответа, в какой цвет лучше покрасить стены в моем новом проекте, я не куплю у вас эту штуку, — отшутился Хёкджэ, но Шивон не оценил шутки и оскорблено посмотрел на него. — Я принёс тебе твою любимую говядину из ресторана в моем доме, — сказал Шивон после паузы. – Ты ведь опять плохо питаешься? Глаза Хёкджэ загорелись: — Давай сюда свою Библию. И мясо тоже. Шивон от души рассмеялся и вытащил из коробки контейнер. Хёкджэ втянул ноздрями аппетитный запах и контейнер отобрал. Тот был ещё теплый. — Не пригласишь присоединиться? – спросил Шивон, оглядываясь по сторонам и оценивая гостиную. Хёкджэ покосился на Кюхёна, который с интересом наблюдал за ними, и покачал головой. — Ну, я тогда пойду, — Шивон наклонился и быстро поцеловал тыльную сторону ладони Хёкджэ прежде, чем тот успел отпрянуть. – Прости, не удержался. — Пока, Шивон, был рад тебя повидать, — Хёкджэ буквально вытолкал его за дверь, краснея, как рак, потому что Кюхён определенно всё понял. Шивон даже не успел попрощаться в ответ, как дверь перед его носом захлопнулась. Хёкджэ прошел мимо Кюхёна на кухню, чтобы положить контейнер в холодильник. — Ничего себе, — присвистнул Кюхён за его спиной. – Я в шоке. — Заткнись. — Не похоже, что он был плохим парнем. Почему вы расстались? — Какое тебе дело? – Хёкджэ пихнул контейнер на первую попавшуюся полку и с сильной хлопнул дверцей холодильника. Чертов Шивон. Был ли хоть раз, когда тот появился в правильный момент? Хёджэ такого не припоминал. — Просто спросил, — огрызнулся Кюхён. – Что ты так разнервничался? Я не гомофоб, если что. А этот парень, я смотрю, фанат Библии. — Он проводил чтения Библии в церкви, куда я ходил. Кюхён попытался сохранить лицо и не засмеяться, от чего его щёки опасно надулись. Он посмотрел на Хёкджэ умоляющим взглядом. — Ладно, можешь смеяться. — Спасибо! – выпалил Кюхён и разразился почти истерическим смехом. – Если бы я мог умереть второй раз, — пробормотал он сквозь смех, — я бы умер на этом самом месте! Пока Кюхён стонал и пытался успокоиться, Хёкджэ вернулся за стол и принялся лениво листать ту самую Библию. Шивон даже сделал ему несколько закладок, которые Хёкджэ сразу вытащил, закатив глаза. — Когда мне было семнадцать лет, в меня был влюблен один мальчишка из школы, — сказал Кюхён с серьёзным лицом, будто делился каким-то страшным секретом. — Ты что, пытаешься убедить меня в своей толерантности, рассказывая про свой неловкий опыт с геями? Вау, Кюхён, вау. Хёкджэ захлопнул Библию и направился в гостиную к компьютеру. Работу никто не отменял. . . Следующие два дня прошли довольно тихо. Хёкджэ почти не отходил от компьютера, и проект близился к завершению. Кюхён не показывался ему на глаза. Он слышал его бормотание то тут, то там, но в основном Кюхён учтиво проводил больше времени вне квартиры. Хёкджэ не особенно интересовался, чем тот занимался. — Мне нравятся все цвета, которые ты выбрал, — заметил Кюхён, когда Хёкджэ с облегчением сохранил свою работу и откинулся на спинку стула, потянувшись. — О, ты вернулся. — Да. И я теперь умею нажимать кнопки в лифте, — гордо ответил Кюхён. – Признайся, ты не ожидал от меня таких успехов? — Да мне все равно, — Хёкджэ улыбнулся. На самом деле, он думал о ситуации Кюхёна намного больше, чем ему самому хотелось бы. – Послушай, это немного банально… Но у тебя точно не осталось каких-нибудь незаконченных дел? — Ммм, куча не пройденных игр считается? — Не думаю. — К твоему сведению, моя работа касалась разработки компьютерных игр, так что для меня это очень важно, — Кюхён определенно гордился своей работой. – А у тебя есть любимые компьютерные игры? — AutoCAD и 3D-max, вот мои любимые компьютерные игры. Хёкджэ широко зевнул и посмотрел на часы – шел третий час ночи. Нет, лучше над проблемой Кюхёна он подумает утром. Кюхён проводил его до спальни, благо хоть остался за дверью, пока Хёкджэ переодевался. Но как только он услышал, что Хёкджэ забрался в постель, сразу же просочился внутрь. Он поступал так каждую ночь, но Хёкджэ об этом не знал, потому что обычно уже спал. — Ты ведь мне поможешь? – Кюхён бесцеремонно забрался на кровать. — Завтра. — Ок. — Хёкджэ? — Что? — Мне нужны кое-какие вещи из моей квартиры. Ты можешь их достать? Хёкджэ сел в постели и уставился на Кюхёна. Тот не шутил. И серьезно предлагал ему проникнуть в чужую квартиру. — Это кража с взломом! Ты в своем уме? — У моего соседа снизу есть запасные ключи. — Хочешь, чтобы я вломился ещё и к нему? — Нет, все намного проще, — Кюхён закатил глаза. Он ещё не привык к постоянной драматичной реакции Хекджэ на любые его слова или действия. Он напомнил Кюхёну коллегу из отдела локализации, Ким Хичоля, который умудрялся драматизировать даже над кофе-машиной. — Завтра, — твёрдо ответил Хёкджэ и накрылся одеялом с головой. . . Соседа Кюхёна звали Ким Чонун, и Хёкджэ должен был сказать ему пароль, чтобы получить заветный золотой ключик, иначе Кюхён не перестал бы бродить по квартире или петь идиотские песенки в ухо Хёкджэ. — Зерги захватят мир, — пробормотал Хёкджэ, когда Ким Чонун вопросительно уставился на него, открыв дверь. Соседом снизу оказался неулыбчивый молодой человек с длинной чёрной челкой и в рубашке с вызывающим орнаментом. — Эм, окей, — ответил Чонун и захлопнул дверь. — Вау, это было очень неловко, — заметил Кюхён, и Хёкджэ вынужден был с ним согласиться. Но через полминуты дверь снова распахнулась: — Кем вы ему приходитесь? — Ээээ, — об этом Хёкджэ не подумал, и почувствовал себя идиотом. Чонун подозрительно прищурился. – Он мой парень, — выпалил Хёкджэ. Кюхён открыл рот. Ему очень хотелось пару раз удариться головой об стену, но она все равно бы прошла насквозь. Чонуна, однако, ответ не шокировал, будто Хёкджэ сообщил самую тривиальную вещь на свете. — Я так и знал, что игры не приведут его ни к чему хорошему, — сказал он и протянул звенящую связку с ключами. – Без обид. Хёкджэ выдавил свою лучшую улыбку: — Ничего. Чонун помолчал, окидывая Хёкджэ изучающим взглядом, и добавил: — Вообще, рад за него. Чудо, что этот мальчишка кого-то нашёл. Он же из дома не выходит. — Совсем не выходит? — Пойдем уже! – Кюхён попытался подтолкнуть Хёкджэ, но сил хватило лишь на едва ощутимый толчок, который все равно шокировал обоих. Кюхён посмотрел на свои руки с недоверием. Но он только что дотронулся до Хёкджэ и почувствовал пальцами материал его полосатого джемпера. — Даже еду на дом заказывает, — продолжал Чонун, не заметив удивленного лица Хёкджэ. –Но пару раз видел его с походным рюкзаком. Черт знает, что там внутри было. Вы не знали об этом? — Эм… Мы только начали встречаться, — Хёкджэ почувствовал, как жутко покраснел, а Кюхён едва не рвал на себе волосы. — Удачи тогда, — ответил Чонун и закрыл дверь. Дома Хёкджэ положил ключи на кофейный столик и упал на мягкий диван. Кюхён опустился рядом. Он наконец-то замолчал и перестал докапываться до Хёкджэ, почему тот не придумал ничего умнее отмазки про парня. — Этот Чонун, он твой друг? Чего ты так переживаешь из-за моих слов? — Да просто сосед, — пожал плечами Кюхён. – Однажды я его затопил, и он так орал, так орал, что я с перепуга отдал ему ключи от квартиры, сейфа и мотоцикла. — Ты серьезно? — Почти. Хён не так уж плох. Живет себе со стадом черепах, брякает на пианино с утра до вечера… — Он музыкант? — Дает уроки вокала на дому. И это я ещё домосед. Мне хоть на работу иногда приходится выходить. То есть, приходилось, — рассеяно поправил себя Кюхён. Хёкджэ много раз сталкивался с призраками, но до сих пор не мог найти никаких слов, чтобы как-то им посочувствовать или поддержать. Быть мертвым хреново. Это всё, что он понимал. Поэтому он попытался сменить тему: — Так, что я должен взять из твоей квартиры? — Мой ноутбук, — оживился Кюхён и принялся загибать пальцы, — телефон, если он там, и пару бутылок вина из винного шкафчика. — Ты же не сможешь его выпить. — Это для тебя. У меня очень хорошее вино, — Кюхён подмигнул ему, — и я обязан тебе за помощь. — Я ещё ничем не помог, — Хёкджэ вздохнул. — Знаешь, неделя, пока ты делал вид, что не видишь меня – была самой ужасной в моей жизни. Нет ничего более удручающего, чем невидимость для всего мира. Поверь мне. В квартире Кюхёна было темно из-за плотно задернутых тяжёлых штор. Воздух был тяжёлый, и дышать приходилось через силу. Мрачно, как в склепе, подумал Хёкджэ. Он приоткрыл шторы, чтобы пустить немного солнечного света, и осмотрелся. Кюхён жил в абсолютном хаосе, и у Хёкджэ сразу затряслись руки. У него была мания поддерживать абсолютный порядок – любая вещь, лежащая не на своем месте, сводила его с ума. — Возьми себя в руки, Хёкджэ. Вернешься домой и переставишь всю мангу ещё раз, чтобы успокоиться. Немного помогло. Ноутбук оказался в чехле на столе в спальне, телефон так и не нашёлся. Винный шкаф заставил Хёкджэ восхищенно подвиснуть. В итоге выбрал три бутылки, сверившись с названиями (продиктованными Кюхёном) на бумажке. Оставив это всё на запылившимся кухонном столе, Хёкджэ ещё раз бегло осмотрел квартиру, чтобы понять, почему Кюхён не мог попасть в свой дом. Он никогда не слышал о таком прежде, но Кюхён утверждал, что при попытке попасть внутрь он наталкивался на непроходимую стену. Хёкджэ думал, что открытая дверь решит проблему, но и это не помогло. — Прости, я не знаю, в чем дело, — извинился он, вернувшись в квартиру. Кюхён махнул рукой, мол, всё нормально. Но Хёкджэ это не устраивало. Он схватил с дивана телефон и, с глубоким вдохом, нажал быстрый вызов. Когда дело касалось подобных вещей, можно было обратиться только к одному человеку. — Хёкджэ? – Шивон тут же снял трубку. – Что-то случилось? — Почему сразу «случилось»? — Даже не знаю, что на это ответить, — мягко заметил Шивон. — Послушай… Ты ведь сталкивался с людьми, которых беспокоили умершие? — Бывало. А что? Тебя преследует какой-то призрак? – Шивон всегда относился ко всему серьезно, и это Хёкджэ в нём очень ценил. — Ммм, не совсем… Как вы им помогаете, если эти души мешают им в домах? Есть какие-то фокусы? — Не фокусы, а божественная помощь. — … — Есть определенные приемы. Я этим не занимаюсь, но могу дать тебе телефон, куда обратиться, — голос Шивона звучал виновато. — Не надо, — Хёкджэ улыбнулся в трубку. – Просто скажи, можно ли помешать духам войти в дом? — Монахи могут поставить барьер от подобных сюрпризов. Так часто делают в домах, где кто-то умер неспокойной смертью. Не то, чтобы я это дело одобрял, если ты меня спраши— — Спасибо, Шивон, это всё, что я хотел знать. — Не за что, — вздохнул Шивон. – На этом всё, я так полагаю? — Прости, я очень занят. — Хёкджэ, если у тебя какие-то проблемы с… подобными вещами, скажи мне прямо. Я помогу. Не стоит связываться с духами, какими бы несчастными они не казались. Живые не должны общаться с мёртвыми. Понимаешь? — Ни с кем я не связываюсь, — Хёкджэ неестественно засмеялся. – Я вообще не верю во всю эту чепуху с привидениями и монахами. Хаха. — Вы самая странная парочка в мире, — прокомментировал Кюхён, когда Хёкджэ отключил громкую связь и бросил телефон на диван, словно тот жег ему руки. Посвящать Кюхёна в свою личную жизнь ему не хотелось. Да и не было в ней ничего интересного. Не то, что книгу не напишешь, едва на небольшой рассказ хватило бы. — Давай ты не будешь лезть в мою жизнь, а я не буду лезть в твою, Кюхён? — Это нечестно, я же мёртв, — попытался отшутиться Кюхён, но шутка не прошла сквозь стену мрачности Хёкджэ. — Я больше не буду докапываться, — он поднял руки, словно сдаваясь, потому что взгляд Хёкджэ был невыносимо усталым. – Даю своё бессмертное слово призрака. Хёкджэ вздохнул, глубоко и тяжко, словно тащил пианино на десятый этаж и остановился перевести дух. — Подать тебе какао и плед? – услужливо поинтересовался Кюхён. — Зачем это? — Чтобы ты мог сидеть на подоконнике и рефлексировать на тему своей личной жизни. — Знаешь… Я почти уверен, что тебя задушили в собственной постели, — спокойно ответил Хёкджэ и направился на кухню. Всё-таки идея с какао была не такой уж плохой. . . Несколько следующих дней Хёкджэ провёл на объекте с утра до вечера. Почему-то именно в такой момент он чем-то заболел. Скованный слабостью, Хёкджэ каждое утро вставал только благодаря Кюхёну, которого использовал вместо будильника. Потом он плелся на объект, где его мозг был каждый раз атакован главой компании. Вот и в этот день заказчик, Пак Чонсу, беспрестанно болтал о своем агентстве, какое оно прекрасное, как оно должно стать еще прекраснее, когда Хёкджэ все сделает белым-белым. Для каждого квадратного метра у него был фонтан идей, и Хёкджэ едва успевал их записывать. Почему Чонсу-ши не мог высказать свои пожелания более конкретно перед тем, как Хёкджэ доделал проект, оставалось загадкой. Но больше всего Хёкджэ беспокоил призрак молодой девушки, живший в будущем здании агентства. Она была ужасно бледной, со спутанными волосами, и слегка парила над полом, когда Хёкджэ столкнулся с ней первый раз. С трудом ему удалось сохранить лицо и пройти мимо. Казалось, пронесло. Только вот она все равно следовала за каждым их шагом, словно приклеенная. С каждой минутой этого дня Хёкджэ не мог избавиться от ощущения, что весь мир был против него. Ему некогда было решать проблему Кюхёна, и он только злился, если тот лез с вопросами. На новость Кюхёна, что он может нажимать кнопки пульта, Хёкджэ отреагировал без должного энтузиазма, и призрак оставил его в покое. Хёкджэ не видел его уже два дня. — … тоже белым! — Что, простите? – встрепенулся Хёкджэ и понял, что не слушал заказчика вот уже несколько минут, пока они находились в просторной комнате, которая вот-вот должна была стать кабинетом начальства. — Хочу сюда белый стол, — повторил Чонсу. – И поиграйте с цветами… Сделайте повеселее. Хёкджэ машинально записал это в планшет, не понимая, как он будет играть с белым цветом, и как заказчик вообще себе представляет веселый белый цвет. Девушка-призрак так и стояла за спиной Чонсу и через его плечо всматривалась в лицо Хёкджэ. Возвращаясь на метро домой, он устало подпирал плечом дверь и мысленно пытался «поиграть с цветами». Хёкджэ не обращал на происходящее вокруг внимания, пока кто-то не тронул его за плечо. Какая-то милая женщина средних лет поинтересовалась, хорошо ли он себя чувствует и не нужна ли ему помощь. — Я просто заколебался, — простонал Хёкджэ. Женщина понимающе отошла в сторонку, хотя и была шокирована таким неожиданно неучтивым ответом. Дома он застал Кюхёна лежащим на полу и гипнотизирующим закрытый ноутбук. Хёкджэ совсем забыл про него. Должно быть, у Кюхёна на нем хранилась какая-то важная информация, раз он не мог без ноутбука. Или просто соскучился по твиттеру. — Я сейчас умру с голода, — объявил Хёкджэ, бросил сумку на диван и промчался к холодильнику. — Дерзай! – тут же поддержал Кюхён, повернувшись на бок. – Мы могли бы играть с кнопками в лифте вместе. И пугать студенток наверху в душе. — Меня не очень интересуют студентки в душе, — рассмеялся Хёкджэ, почувствовав облегчение от того, что Кюхён снова дома, и они могут поговорить ни о чем, как обычно. – Но про лифт звучит заманчиво. — Ради этого стоит умереть, — убежденно заявил Кюхён. – А насчет девушек… Ты знал, что в пентхаусе живет звезда? Он постоянно мелькает по ящику. Ли Донхэ или типа того. Такое же смазливое личико, как у того Шивона. Должен быть в твоем вкусе. — Нет, спасибо, я пас, — ответил Хёкджэ, нажевывая быстрый бутерброд из куска вареного мяса и булки. Ради куска сочной говядины определенно стоило жить. Так что помирать с голода он пока не собирался. Хёкджэ решил сварить рис и обжарить остатки мяса на ужин. Бутерброд лишь отсрочил трагичный момент смерти, чтобы он успел себе что-нибудь приготовить. На этот раз Хёкджэ добавил меньше соли, надеясь на успех эксперимента. Мясо весело шваркало на сковородке, и у него уже текли слюнки. Рисоварка справилась с задачей быстро, и уже через несколько минут Хёкджэ быстро управлялся с щедрой порцией риса и мясом. Кюхён, который обычно всячески мешал ему есть и довольно громко и демонстративно завидовал тому, что Хёкджэ в принципе может чувствовать вкус еды и потребность в ней, почему-то тихо лежал на полу и продолжал смотреть на ноутбук. — Умер ты там что ли? – окликнул его Хёкджэ и посмеялся собственной шутке. Кюхён ответил что-то невразумительное, не двигаясь с места. – Кюхён, скажи прямо, в чем дело. — Ты точно поможешь? — Да, точно. Кюхён тут же возник на кухне, сияя изнутри. Хёкджэ ни разу его таким не видел. — Ты можешь поиграть за меня в Старкрафт? — Что?! — Очень нужно! – простонал Кюхён. – Я, наверное, уже лет сто не появлялся он-лайн. Все подумают, что я умер. — Но— — Ну, Хёкджэ! — Хорошо, дай мне доесть, — согласился Хёкджэ и вернулся к своему ужину не в настроении спорить. И через двадцать минут он пожалел, что прогнулся и дал себя уговорить. Кюхён был совершенно невыносим, это давно стало понятно. Но стоило Хёкджэ запустить игрушку, как уровень невыносимости взлетел до потолка и проделал там знатную дыру на несколько этажей выше. — Ты что делаешь, а? Я же сказал переместить их на другую клетку! — Какого черта, Хёкджэ, отмени действие сейчас же! — Ну вот, из-за тебя я проигрываю. Ты вообще мышкой пользоваться умеешь? Хватит косить! — Так, верни, как было! — И ничего зерги не уродливые. Ты себя в зеркало видел? — Ох, Господи, все наверняка думают, что я пьян. Или что моя семилетняя сестра села играть, пока меня нет. Наконец Хёкджэ не вытерпел и захлопнул крышку ноутбука посреди игры. Кюхён издал стон раненого носорога и вцепился в плечи Хёкджэ. Одна рука прошла насквозь, но вторая ощутимо сжала плечо. — Ох, — среагировал Хёкджэ. Впервые призрак действительно коснулся его. Несколько раз злые духи сбивали его с ног потоком своей энергии, но никогда не могли дотронуться до него по-настоящему. Только вот рука Кюхёна была холодная и слишком лёгкая для руки мужчины. — Ты тёплый. — Потому что я живой. — Когда ты мертвый, это тепло ощущается совсем иначе, — Кюхён поднял вторую руку и опустил её на другое плечо Хёкджэ. В этот раз у него получилось. Они удивленно посмотрели друг на друга. — Это на тебя старкрафт так влияет? Кюхён нехотя убрал руки и посмотрел Хёкджэ в глаза: — Послушай, я, правда, не имел ввиду, что ты некрасивый. Сгоряча ляпнул. Ты же не обиделся? — Это было неприятно, но я привык. — Тебе станет легче, если я скажу, что считаю тебя вполне ничего так, несмотря на то, что ты мужчина? Я бы не стал помогать с переездом всяким страхолюдинам. — Может быть, — со смехом ответил Хёкджэ, но легче действительно стало. Даже если это было откровенной лестью — всё равно приятно, что Кюхён пытался загладить свою вину. – Но я больше не буду помогать тебе играть. Учись теперь держать мышку. — Я больше тебя не попрошу. Мне кажется, я поседел, — Кюхён продемонстрировали пряди своих волос, в которых не было ни единого седого волоса. . . К концу третьей недели проживания под крышей Хёкджэ, Кюхён мог двигать предметы, недолго держать мышку или ручку и даже заворачиваться в одеяло, чтобы Хёкджэ не мог спокойно улечься спать. — От тебя никакой пользы. Тебя самого этот факт не удручает? – не выдержал Хёкджэ, когда Кюхён разбил третью чашку с кофе, пытаясь донести её от кухни до гостиной. Новый ковер кремового цвета был безвозвратно испорчен уже после первой попытки, и теперь коричневая лужа медленно разливалась по паркетному полу. — Есть в тебе хоть капля сострадания, Хёкджэ? — После уничтожения моего любимого ковра – нет, — засопел Хёкджэ и принялся вытирать лужу влажной тряпкой. В комнате стоял приятный запах кофе, слегка смягчающий гневные мысли. На минуту Хёкджэ задумался, что бы он мог сделать с испорченным ковром, чтобы не выбрасывать его. Несколько лет назад он всерьез тем, что давал старым вещам вторую жизнь с помощью ножниц, ниток и разных предметов для декорирования. Он взглянул на Кюхёна, безрезультатно пытавшегося собрать осколки с пола, и подумал, что тому тоже не помешало бы обрести вторую жизнь. Или смерть. За три недели они так и не продвинулись в решении его проблемы. Хотя Хёкджэ упорно пытался развить мысль о насильственной смерти, не столько исходя из слов Шивона, сколько из невыносимого характера Кюхёна. Кюхён утверждал, что ничего не помнит о своей смерти, а убивать его было некому, ведь он даже из квартиры редко выходил. Если только затопил Чонуна в очередной раз, и тот взорвал ему мозг. — На объекте, где я сейчас работаю, постоянно находится привидение, — начал Хёкджэ, и Кюхён заинтересовано встрепенулся. – Я думаю спросить у неё совета. — Ты же боишься с ними разговаривать… — Я не могу больше ничем тебе помочь, Кюхён, — Хёкджэ вздохнул и поднялся с пола, чтобы прополоскать тряпку в кухонной раковине. Голова слегка закружилась, что стало обычным в последние дни. Видимо, стоило начать больше спать и меньше работать или смотреть фильмов с Кюхёном. – Или ты так и хочешь вечно жить со мной? — А тебе не нравится? — Ты издеваешься? – Хёкджэ старательно выжал тряпку, словно представляя себе на её место кого-то другого. И Кюхён сглотнул, опасаясь, что это могла быть его шея. Ночью Кюхён не пришёл забирать у него одеяла и даже не сопел ему в ухо, пока тот пытался уснуть. Отчего-то такая ночь показалась Хёкджэ невыносимо одинокой. Утром заказчик позвонил и отменил встречу именно в тот момент, когда Хёкджэ уже был на своем этаже с огромным подрамником, который чудом выжил в утренней давке в метро. Хёкджэ так злился, что не заметил, как к нему подкралась девушка-призрак и, застигнутый врасплох, он с вскриком шарахнулся в сторону. — Так ты меня видишь! – ликующе воскликнула она, вскидывая руки вверх в знак своей победы. – Я подозревала это с того самого момента, как ты первый раз сюда пришёл, — её голос звучал тихо, словно издалека или чем-то приглушенный. Хёкджэ перевел дух, хотя сердце его все равно билось, словно он пробежал несколько километров. Знакомство с девушкой пошло не по плану, но он готов был с этим смириться, пока она вела себя дружелюбно. Представилась она именем Дживон, а когда Хёкджэ сказал своё – долго хихикала. — Можно спросить? – она подплыла ближе и заглянула ему в глаза. — Ты живой? Хёкджэ удивленно выгнул брови и вопросительно уставился на неё. Таких вопросов ему никогда не задавали. Он готов был достать откуда-нибудь специальную награду и вручить её девушке-призраку. — От тебя пахнет смертью, — пожала Дживон плечами. — Что ты имеешь в виду? – по телу Хёкджэ пробежала неконтролируемая дрожь. Он вытер мгновенно вспотевшие ладони о джинсы. — От тебя каждый раз пахнет смертью сильнее и сильнее. Никогда такого не встречала. А я мертва уже много лет. — Почему же ты не уходишь? Девушка снова пожала плечами, словно не видела в этом никакой проблемы. Возможно, она просто не хотела. Многие не хотят. Но Хёкджэ по её состоянию мог сказать, что оставалось ей пробыть в более или менее человеческом состоянии совсем немного. — Могу я спросить ещё одну вещь? — Валяй. Давно ни с кем не говорила. Ну, из живых-то точно. — Ты помнишь, как умерла? Дживон передернуло, затем она медленно, но твердо кивнула. — Свою смерть не помнят те, чья смерть была внезапной или насильственной, — сказала она. – Такие призраки обычно слишком злы из-за своей неожиданной смерти, чтобы её запомнить. И они намного сильнее нас, обычных. Могут влиять на окружающий мир, предметы трогать, например. — Почему? – Хёкджэ сглотнул. Если подумать, он никогда не сталкивался с теми, кто умер насильственной смертью. Те бедняги, которых он встречал всю свою жизнь, обычно были жертвами несчастных случаев или болезней. — Ими движет гнев за оборванную жизнь, и они высасывают её из живых, вот почему, — улыбнулась Дживон и подмигнула. – Так что не советую с такими связываться… Эй, ты что-то побледнел. «Побледнел» было мягко сказано – с него будто сошли все краски. Хёкджэ вцепился в подрамник, чтобы устоять на месте. Дживон смотрела на него с неподдельным беспокойством, словно боялась, что Хёкджэ вот-вот отдаст концы прямо перед ней. Но взяв себя в руки, он наспех попрощался, отвесив легкий поклон в благодарность, и вылетел из здания, как пушечное ядро, оставив подрамник в комнате с призраком. . . С Кюхёном он столкнулся уже в лифте. Тот собирался снова поиграться с кнопками, потому что дома стало слишком скучно, но Хёкджэ нарушил его планы, влетев в закрывающийся лифт. Внутри уже был молодой человек, на которого Хёкджэ мельком взглянул, учтиво кивнул и впился взглядом в Кюхёна. — Это тот парень, Ли Донхэ, из пентхауса, — сообщил Кюхён. – Хочешь, я нажму кнопку стоп, чтобы вы познакомились? Хёкджэ попытался ответить «нет» выразительным взглядом, но Кюхён, насвистывая, повернулся к панели. — Не двигайся, а то хуже будет! – вырвалось у Хёкджэ, и Ли Донхэ шарахнулся в угол, а затем послушно замер, как настороженный суслик. — Это я не вам! – Хёкджэ покраснел от злости и смущения, пока Кюхён заливался смехом над перепуганным лицом знаменитости. – Я с хэндзфри разговариваю по телефону, — короткая стрижка прекрасно открывала его выдающиеся уши без каких-либо посторонних предметов, поэтому Ли Донхэ напрягся ещё больше, представляя завтрашние заголовки газет о его трупе в лифте. Один краше другого. Хёкджэ, стараясь дружелюбно улыбаться, нажал кнопку следующего этажа и, как только двери распахнулись, вылетел на площадку. Невозмутимый Кюхён последовал за ним, перед этим нажав все следующие кнопки этажей, чтобы Донхэ было нескучно подниматься к себе в пентхаус. — Как работа? – спросил Кюхён, обнажая ряд крепких зубов. — Выметайся. — Что? — Пожалуйста, выметайся из моей квартиры, — повторил Хёкджэ, медленно опускаясь на пол. Кюхён продолжал неловко улыбаться, думая, что это какая-то шутка. Он ведь не мог просить об этом серьезно? — Слушай, я просто хотел вас свести. Что в этом такого?! — Не в нём дело! Господи, Кюхён! – Хёкджэ с трудом заставил себя подняться на ноги и направился к лестнице. – Ты можешь больше не приходить? Кюхён остался стоять на площадке с приоткрытым ртом. Поднявшись к себе, Хёкджэ запер дверь на все замки, словно это могло помешать Кюхёну проникнуть внутрь. Он не хотел срываться так внезапно, но от призрака действительно были одни проблемы, и их не становилось меньше. До столкновения в лифте Хёкджэ не подозревал, как сильно он был напуган разговором с девушкой-привидением. Пока он возвращался на метро, ему казалось, что ничего не изменится, надо только поговорить с Кюхёном и поставить все точки над i, пока не поздно. На автопилоте Хёкджэ забрался в душ и трясущимися руками отрегулировал воду. Слова девушки-призрака о запахе смерти так и не покидали его голову, а наоборот, звучали все громче и громче. Он схватил жесткую мочалку и подвернувшийся гель для душа. Словно одержимый, Хёкджэ тёр кожу, пока она не покраснела. Пока большинство не думало о смерти, Хёкджэ чувствовал её присутствие постоянно с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать, и он встретил первую потерянную душу. Меньше всего он хотел оказаться одним из них – застрявшим в мире, где о нём будут постепенно забывать, пока не останется только скучная надпись на надгробии. Но, как и все, он не планировал умирать слишком рано. В его творческом планере просто не было места для строчки «смерть». — Не смей психовать! Это я должен расстраиваться, я тут единственный мертвый! – раздался голос Кюхёна, и он нагло шагнул в душ. Вода спокойно лилась сквозь него. — Я хочу знать, что сделал не так. Я исправлюсь, только не прогоняй меня, Хёкджэ. Что я буду делать один? Хёкджэ стоял перед ним абсолютно голым и сжимал в руке мыльную мочалку. Сбежать было бы глупо, но очень хотелось. — Кюхён… Ты ведь обещал, что ничего мне не сделаешь. — Да что я сделал? – рассвирепел Кюхён, и в ванной с громким хлопком лопнула лампочка. В комнате не было других источников света, так что они остались в полной темноте. Кюхён, однако, видел в темноте неплохо, и невольно его глаза блуждали по хрупкому телу Хёкджэ, прижавшемуся к стене. Он бы мог пересчитать каждую косточку на его тощем теле, если бы они были в другом месте и в другой ситуации. — Ты представляешь, откуда у тебя сила, чтобы двигать предметы и забавляться в лифте? – Кюхён приблизился к нему вплотную, обдав Хёкджэ волной холодного воздуха. — Потому что я упорно тружусь? — Потому что ты высасываешь силы из меня, — Хёкджэ снова затрясло, и он выронил мочалку. Он не хотел так психовать, когда направлялся домой, но тогда в лифте внутри него словно оборвались какие-то ниточки, удерживающие его страх. — Я разговаривал с той мёртвой девушкой, Кюхён. Те, кого убили, не могу оставаться хорошими, и они крадут у других жизнь, как это сделали с ними. — Я не хочу умирать, Кюхён! Когда я встречал всех тех… людей, я каждый раз благодарил Бога, что не являюсь одним из них. Именно поэтому я начал ходить в церковь, но даже там мне не смогли помочь с моими страхами. Кюхён попытался схватить руку Хёкджэ, но его пальцы прошли насквозь, и ему ещё никогда с момента смерти не было так горько, что он не способен к чему-либо прикоснуться. — Но я не плохой! – Кюхён со злостью ударил кулаком по кафельной плитке, и по ней пошло несколько мелких трещинок. – Я не хочу красть твою жизнь, Хёкджэ. Словно в доказательство своих слов, Кюхён наклонился к лицу Хёкджэ, по которому бежали струйки воды, и поймал его губы в холодный и мокрый поцелуй на несколько секунд, пока не иссякла сила. Испуганный не меньше Хёкджэ, он машинально отстранился и уставился на отколотый кусок кафеля на стенке. Как будто ничего не было. Хёкджэ вылез из душевой кабинки, словно в замедленной съемке, прикрыв губы рукой, обернулся в полотенце и так же медленно вышел из ванной, путаясь в ногах. Кюхён не знал, что он должен делать. Он определенно не мог больше оставаться в квартире, если Хёкджэ действительно слабел из-за него. Но Кюхён не хотел верить в подобные глупости. Мало ли что сказала какая-то девица? Ещё этот поцелуй. О чём он вообще думал? Правильно – ни о чём. Это явно был не тот случай, в котором поцелуй мог бы исправить все ошибки и фильм бы закончился хорошо. В другой ситуации он бы извинился и купил цветов, или что-то не такое гейское, но всё же. Он даже не знал, любил ли Хёкджэ цветы. — Ты любишь цветы? – он просунул голову сквозь дверь и покрутил ею из стороны в сторону. Хёкджэ неподвижно лежал на кровати под одеялом и бесцельно смотрел в потолок. — Терпеть не могу, — последовал твёрдый ответ. — И что же мне делать? — Я не знаю, Кюхён, — простонал Хёкджэ и повернулся спиной к двери. – Я больше ничем не могу помочь. И цветы тебя не спасут. — Хёкджэ. — Мммм. — Я не знал, что ты из-за меня ослабел. Правда. Откуда бы? — Ок. — И если ты злишься на поцелуй, то целовать тебя я тоже не хотел. — Ах, вот как. — Ну, если тебе понравилось, то хотел, — тут же добавил Кюхён, и Хёкджэ тихо фыркнул в подушку. – Ты же можешь что-нибудь придумать? — Завтра, я придумаю что-нибудь завтра, — пробормотал Хёкджэ, касаясь пальцами губ, которые до сих пор казались холодными, после поцелуя в ванной. Страх перед тем, как Кюхён влиял на него, немного отступил, и Хёкджэ пытался мыслить рационально. Пока он не умирал, и даже чувствовал себя вполне здоровым, если не считать частых головокружений и общей слабости. Ничего особенного. Такое ведь часто случается с людьми, которые много работают и мало спят? — Я больше тебя не побеспокою, Хёкджэ, — решительно заявил Кюхён. – Если ты думаешь, что мне все равно, что будет с тобой, то ты ошибаешься. — Кюхён… Погонять тебя – последнее, чего мне хочется. Прости, но— — И покажись врачу, хорошо? Вдруг есть способ тебе помочь. Витамины поколоть, например, — Хёкджэ грустно улыбнулся на это и кивнул. — Надеюсь, ещё увидимся, — Кюхён шутливо отсалютовал ему с широкой улыбкой и исчез, как Чеширский кот. . . Утром Кюхён не появился, но с постели Хёкджэ поднялся с таким же трудом, как и обычно. Возможно, ночи без присутствия призрака было недостаточно? А вдруг он больше не сможет восстановиться? — Не думай об этом, не думай, — сказал Хёкджэ своему отражению (с полным ртом пены от зубной пасты) в зеркале в ванной. Он сплюнул пасту в раковину и прополоскал рот. — Здравствуй, новый день. На кухне Хёкджэ выпил залпом маленький пакет молока, пролистывая вызовы в памяти телефона. Перед сном он вспомнил, что созванивался с отцом Кюхёна насчет телевизора. Почему-то мысль позвонить человеку, который уж наверняка знает, от чего погиб его собственный сын, пришла запоздало. С другой стороны, стоило ли беспокоить семью, потерявшую единственного сына? Ему приходилось сталкиваться с разъяренными или отчаявшимися родственниками прежде – не самые приятные моменты его жизни. Ещё какое-то время Хёкджэ в нерешительности водил большим пальцем по телефонному номеру, словно поглаживая его. Наконец, он нажал вызов. Трубку сняли почти сразу и осторожно поинтересовались: — Да? Кто это? — Ах… — растерялся Хёкджэ. — Да?! – сердито спросили на том конце. Это определенно был отец Кюхёна. — Здравствуйте! Вы меня, скорее всего, не помните, но я покупал у вас кровать и плазму. — Что-то сломалось? — Нет-нет! Всё отлично. Я хотел узнать, — Хёкджэ запнулся и лихорадочно начал соображать, — хотел узнать… насчет вашего сына. На другом конце ответом было длительное молчание. — Соседи спрашивают, что случилось… Они волнуются, так как видели, что вы освящали квартиру, — сбивчиво пояснил Хёкджэ, раздражаясь на свой нервный голос. — Мы сделали это на всякий случай, — вздохнул отец Кюхёна, выдержав томительную паузу. – Наш сын… Он… Погиб в горах. Соскользнул и… Это его глупое увлечение походами раз в месяц. Он же совершенно был к ним не приспособлен со своей сидячей работой, — голос мужчины надломился. – Вам не стоит беспокоиться. — Извините, — пробормотал Хёкджэ. – Спасибо, — неловко добавил он и сбросил вызов. Его лицо горело от стыда и бессмысленности его поступка. Отец Кюхёна наверняка подумал, что Хёкджэ какой-нибудь ненормальный охотник за чужими историями о смерти или просто извращенец из соседней квартиры. И тут его словно парализовало. «Погиб в горах» никак не вязалось с теорией о насильственной смерти. Действительно ли он мог доверять Дживон? То, что она была привидением, абсолютно не делало её специалистом по смерти. Но в тот момент он был охвачен паникой, которая помешала ему отнестись к словам Дживон настороженно. — Кюхён? Ты здесь? – с надеждой спросил Хёкджэ в пустоту, но ответа не последовало. Хёкджэ спустился на лифте до первого этажа и поднялся до последнего, но Кюхён не показался. Звать его, словно сбежавшего щенка – не было вариантом. В доме наверняка были пустующие квартиры, скорее всего, Кюхён мог остаться в одной из таких. По крайней мере, Хёкджэ на это надеялся. Покусывая губы, он вернулся к себе и сразу залез под одеяло – на следующий день снова была назначена встреча с Пак Чонсу и его белыми идеями. . . Кюхён не вернулся и следующим утром, и через утро тоже. Так прошло семь дней, проект был с чистой совестью сдан и, казалось, Хёкджэ должен был почувствовать себя лучше, но к разбитому физическому самочувствию добавилось чувство вины. Хёкджэ пожалел, что сорвался, а потом не остановил Кюхёна. Тот не хотел уходить, и это Хёкджэ видел по его глазам, прощавшимся с комнатой и с Хёкджэ так долго, словно пытались запечатлеть надолго то, что они видели. Несмотря на то, что квартира, как ни крути, принадлежала Хёкджэ, он понимал, что Кюхён со временем начал относиться к ней, как и к своему дому. И Хёкджэ был хорошо знаком с чувством, когда ты вынужден покидать собственный дом. Он так и не рассказал об этом Кюхёну, но в восемнадцать лет Хёкджэ остался без родителей, а ближайшие родственники с радостью выставили его на порог с одной небольшой сумкой личных вещей. Он никогда даже представить не мог, что поступит с кем-то точно так же. Помнится, Дживон туманно ответила, что она «могла и перепутать», когда Хёкджэ вернулся на объёкт и засыпал её вопросами; да и вообще она с трудом помнила тот разговор и выглядела неважно, даже для призрака. Хёкджэ понимал, что оставалось Дживон совсем немного. Когда-нибудь им всем приходилось исчезнуть, но он старался не думать о том, что вряд ли то был лучший мир для них. Кюхён тоже мог исчезнуть, не так ли? Но Хёкджэ почему-то чувствовал – тот где-то рядом. По ночам ему казалось, что за ним внимательно наблюдали, а иногда – нагло дышали над ухом. Чтобы хоть как-то помочь своему состоянию, Хёкджэ каждый день убирался в комнате, переставил книжки по размеру, а мангу – по издательствам, даже собрал пазл из трёх тысяч кусочков, который ему дарил Шивон. На восьмой день он решил оставить записку на кухонном столе. Если ты всё-таки приходишь, чтобы таращиться на меня во сне (как обычно!), то не уходи. Нам надо поговорить. Потом оставил такую же в гостиной и положил ещё одну на тумбочку рядом с кроватью, когда укладывался спать рано вечером – опять жутко болела голова, как будто он весь день работал за компьютером. — Только попробуй не явись, — пригрозил Хёкджэ в воздух. И почему-то он знал, что утром всё будет иначе. Хёкджэ с облегчением улыбнулся, когда увидел Кюхёна на кухне. За окном только-только рассвело, и гостиную с кухней заливал утренний свет, проходивший сквозь Кюхёна. — Прочитал твою записку, — хмыкнул тот. Его довольное лицо кричало о моральной победе. — Я так и знал, что ты ходишь сюда по ночам. — Не хожу. — Ходишь. — Я же обещал. — А кто мне в ухо постоянно дышал? — Сходи к психиатру, попроси таблетки от мании преследования, — оскалился Кюхён, чтобы скрыть довольную улыбку. — Я выяснил, что с тобой случилось— — Сорвался со скалы, да? Хёкджэ нахмурился: — Откуда ты знаешь? — Я вспомнил, — Кюхён поскреб подбородок и виновато посмотрел на Хёкджэ. – Несколько дней я пытался найти, на каком кладбище меня похоронили. И когда нашел, то почувствовал, как падаю, а потом у меня жутко заболели позвоночник и затылок. Надо было сходить туда раньше. Вот мы неудачники, да? — Сочувствую, — пробормотал Хёкджэ. Вряд ли кто-то бы поспорил, что такая смерть наверняка была мучительной. Мысленно он надеялся, что она была мгновенной. Кюхён отмахнулся и пожал плечами. Всё равно он толком этого не помнил, хотя было странно вдруг осознавать, что с ним случилось на самом деле. Никто не задушил его во сне подушкой. Даже скучно. — О чём ты хотел поговорить? – Кюхён помахал листком запиской перед носом Хёкджэ. — Уже неважно, если честно. — Почему? — Зайдешь ко мне в комнату? Кюхён просиял, ожидая подарка в качестве извинения. Почти не касаясь пола, он направился в спальню, пока Хёкджэ задумчиво смотрел в большое окно гостиной на то, как стремительно просыпался город. Кюхён вернулся через минуту. Если раньше Хёкджэ никогда толком не представлял, как выглядит человек, на котором нет лица, то теперь он бы смог ярко нарисовать это одном из своих альбомов с натуры. Хёкджэ бодро улыбнулся. — Там… — едва слышно произнес Кюхён и показал в сторону спальни. Слова отказывались слетать с его языка. — Да. — Ты. — Я. — Хёкджэ… Как? — Хотел бы я знать. Хёкджэ развел руками и облокотился на стену, но плечо наполовину вошло в неё. — Черт, это, оказывается, жутко неприятно. Кюхён все ещё смотрел на него широко распахнутыми глазами и не двигался с места. Если честно, то Хёкджэ был удивлен сильнее, когда утром спокойно встал с постели, чтобы начать собираться на работу, и обнаружил, что смотрит на собственное тело. Оно мирно лежало в кровати: глаза закрыты, кожа бледная, ни одного признака вздымающейся от вдохов груди. Он так и не проснулся. Наверное, нет более мирной и несправедливой смерти. Он не успел сделать свой заслуженный последний вдох или попрощаться с тем, что оставлял. Не было пресловутого калейдоскопа из воспоминаний, когда мозг отчаянно пытается спастись и найти выход, пролистывая жизнь назад, словно очень длинную книгу, в поисках нужной страницы. Хёкджэ хотел заплакать, но, кажется, он лишился даже этого. Он мог бы разозлиться, но не знал на кого, кроме себя. — Это из-за меня? – вдруг спросил Кюхён, разрезав тишину. — Вряд ли? Я виделся с Дживон в начале недели. Она сказала, что от меня ещё сильнее пахнет смертью, чем раньше. Знаешь, — Хёкджэ сглотнул, — я не хотел в это верить, но даже сам иногда чувствовал этот запах. — Хёкджэ, я могу понять, как тебе тяжело, но я не знаю, что сказать, — Кюхён подошёл к нему ближе. – Но если что, я через всё это тоже проходил. Они замолчали. Хёкджэ выжидающе смотрел на Кюхёна, слегка приоткрыв рот. Кюхён виновато разглядывал пол. — Ты меня не поцелуешь? – не вытерпел Хёкджэ. – Иначе смерть мы проведем в жуткой скуке. Кюхён рассмеялся, хотя разговор явно не располагал к этому и попытался отшутиться: — Тыкать кнопочки лифта намного проще, чем кажется! И тем более, — Кюхён смерил его взглядом, — с чего ты взял, что я хочу с тобой целоваться? Хёкджэ по привычке пихнул его в бок, но оба, к их сожалению, ничего не почувствовали. — Кюхён. — Ммм? — Прости, что так и не помог. — У нас ещё полно времени, что-нибудь придумать, — заверил Кюхён. – Даже в таком состоянии. Ну, и если честно, то умереть – это, пожалуй, самый лучший способ мне помочь. — Не смешно! – прикрикнул на него Хёкджэ и нахмурился. — Привыкай. Я злопамятный, — ответил Кюхён и, не сказать, что Хёкджэ этого не ожидал, поцеловал его, слегка сгорбившись. Второй поцелуй был намного удачнее первого, потому что Хёкджэ ответил на него и перехватил инициативу. Он обвил руками шею Кюхёна и заставил его наклониться ещё ниже. Их губы двигались медленно, привыкая к странным ощущениям от поцелуя после смерти. Не было влажных губ и теплого дыхания; вместо этого – томительное и холодное покалывание, от которого у Хёкджэ сразу же закружилась голова. Словно почувствовав это, Кюхён придержал его за талию. Они учились чувствовать друг друга заново. Прикосновения больше не были такими простыми, как при жизни, хотя единственным разом, когда они коснулись друг друга до смерти Кюхёна – было мимолетное пожатие рук. Кожа под пальцами теперь чувствовалась по-другому – она будто пульсировала и не была такой мягкой, а сами касания вызывали смех, как от щекотки. Но это их не останавливало, и они каждый день исследовали друг друга на каждом участке тела. Хёкджэ сложно было удержаться от смеха, когда Кюхён гладил его живот, хотя он и клялся, что раньше его это не беспокоило. Возможно, они не могли почувствовать прикосновения как раньше, но внутри все также разливалось приятное тепло. Кюхён утверждал, что они начинали светиться изнутри. Как будто они никогда не умирали. . . Тело Хёкджэ нашли через три дня. Кюхён оставил дверь открытой, и когда Шивон решил нанести неожиданный визит с коробками на вынос из их любимого ресторана, он беспрепятственно попал в квартиру. Кюхён и Хёкджэ с интересом наблюдали за развернувшейся сценой паники, за десятиминутной молитвой Шивона над мёртвым телом, за тем, как двое безразличных мужчин в форме вынесли его из квартиры. Шивон ещё несколько раз возвращался в квартиру: сначала с риэлтором, чтобы подписать новый договор аренды («Он ведь не будет тут жить?», — взволновался Кюхён, но в итоге Шивон только перевез в квартиру ненужные ему вещи), потом несколько раз помолиться. В один из тех «молитвенных» дней он объяснял Сонмину, их с Хёкджэ общему другу, результаты вскрытия. Оба призрака внимательно слушали разговор, нависнув над Шивоном. — Они сказали, что у него была аневризма сосудов в мозгу. Быстро прогрессировала и… Ты никогда не знаешь, доживешь ли до следующего дня с таким диагнозом. — И он не лечился? — К врачу он не обращался, и это так на него похоже, — Шивон закрыл глаза и осуждающе покачал головой. Хёкджэ, стоявший напротив него, сморщил нос и высунул кончик языка. Стоило в семье Шивона кому-нибудь заболеть, тут же созывалась коллегия врачей. После этого, обычно, следовал поход в церковь во имя здоровья. Кюхёна новости расстроили не меньше, чем Шивона. Он ведь просил Хёкджэ сходить к врачу. Конечно, болезнь непредсказуемая, но вдруг всё могло бы быть по-другому? Кюхён посмотрел на спокойного Хёкджэ, который переживал меньше, чем стоило бы. Так же он наотрез оказывался обсуждать ни свою, ни чью-либо ещё смерть. Вместо этого они неплохо проводили время, тренируя свои скромные силы и подкручивая регулятор холодной воды в душевой Ли Донхэ, а по ночам разговаривали или смотрели телевизор, словно ничего не изменилось. Кюхёну не считал это нормальным. Со стороны могло показаться, что его нисколько не беспокоила собственная смерть, но, черт возьми, кто на это способен? — Скажи что-нибудь, — потребовал Кюхён, не в силах смотреть на безразличное выражение лица Хёкджэ, пока Шивон разговаривал по телефону на кухне. — Что сказать? — Хёкджэ, ты, — Кюхён на секунду поджал губы, взвешивая, стоит ли начинать такой разговор, — ты понимаешь, что умер? — О чём ты вообще говоришь, Кюхён, — Хёкджэ раздраженно повел плечом. – Ничего не изменилось. Или тебе надо видеть, как я страдаю? — Я никогда в жизни ни за кого не волновался, можно я буду делать это после смерти? Хёкджэ рассмеялся и немного смягчился. Каждый раз, когда он видел и чувствовал Кюхёна рядом с собой, его всё меньше волновала собственная смерть. Он думал, что не ушёл только за тем, чтобы рассказать Кюхёну о его смерти, но никакого облегчения не последовало, как и коридора света, зовущего пройти пресловутый последний путь. Когда Кюхён целовал его, и Хёкджэ чувствовал уже привычное холодное покалывание на губах и на кончиках пальцев, вопросы отпадали сами собой. Хёкджэ знал, что остался не только помочь Кюхёну, но и себе. Что бы ни случалось с человеком после смерти, смерть всё равно оставалась делом одиноким. Именно этого боялся каждый, именно в этом был страх Хёкджэ перед смертью и поэтому Кюхён нашёл его и остался с ним. — О чём ты думаешь? – Кюхён осторожно обнял Хёкджэ за талию и опустил голову ему на плечо. «Как большой ребёнок», — подумал Хёкджэ, и ему снова стало тепло где-то внутри, где обычно билось сердце, но теперь не было слышно и звука. — Я думаю, что возможность быть с тобой и дотрагиваться до тебя помогает мне думать только о хорошей стороне. Пусть я и не представляю, что нам дальше делать. — Будет очень тяжело, — предупредил Кюхён, сильнее сжимая Хёкджэ в объятии. Ему не нужно было это озвучивать, они оба прекрасно понимали это с самого начала. – Но я рад, что ты со мной. Недавно Хёкджэ понял, что Кюхён начал постепенно забывать свою прошлую жизнь. Когда-нибудь они оба забудут, что было до смерти, и у них не останется ничего, кроме них самих. И Хёкджэ это не пугало. Смерть – дело одинокое. Но они стали исключением.