Магический поиск

— Давиди, — поклонился книгарь, приветствуя. Когда звякнул колоколец у входной двери, он почти не обратил внимания на пришедшего. Но сдавленный кашель мальчика-служки насторожил старого книгаря. И не нарочно, такого гостя стоило встречать самому. Рослый иноземец рассматривал стеллажи с книгами, любовно уставленные книгарем и его служками. В городке среди торгашей ходили слухи, что иноземец ритуальщик. Служки между собой рассказывали, что жил он в старой квартире ведуна Лидия. Гард Давиди и сам похож был на ведуна, но знаться с местной элитой не хотел. Услуг своих не предлагал, да и вообще не отличался дружелюбием. Его длинный плащ волочился за ним по тщательно выметенному глиняному полу. Книгарь был суеверен, лавку свои он обмазывал глиной и раскрашивал ее, боясь пожара в бревенчатых зданиях. Полы покрывали лаком и они блестели, как настоящая плитка в королевских дворцах. Мальчик нервно косился на набалдашник трости Давиди, но старый книгарь знал, что уж от трости подвоха ждать не стоит. Другое дело, если бы он посмотрел своими черными глазами или коснулся, с недобрыми намереньями. — Старец! — обратился он к книгарю, и тот поспешил подойти. — Да? — Я ищу книгу в подарок, — сообщил мужчина рассеяно, словно сам не знал, что ищет. Но ни одна конкретная книга его, по-видимому, не интересовала. — Сфан, — окликнул книгарь. — Принеси последние сшитые экземпляры! Мальчик боязливо приблизился с тележкой, что стояла в подсобке. Такие книги, как были выложены там, обычный житель, забредавший в лавку, позволить себе не мог. Давиди обратил внимание на Сфана, тот трусливо задрожал под его взглядом. Книгарь был рад, что избавился от прошлого служки Патра, более несносного создания он еще не видел. Но достоинством Патра было его бесстрашие, он точно не стал бы молчать и вжимать голову в плечи, когда перед ним стоит человек такой славы, как Давиди. — Смотрите, пане, — пропищал служка. И мужчина тут же утратил к нему интерес. — Старец, вы знаете, что будет завтра? — Он даже не посмотрел на тележку. — Хммм… — нахмурился книгарь, он не любил быть в неведении о чем-либо. Знания всегда были его работой, а память самым лучшим помощником. С тех пор как ему стукнуло шестьдесят кругов, разум начал подводить, но книгарь всё еще был сведом и мудр. Не дождавшись ответа, Давиди заговорил сам. — В ночь перехода чисел, все часы начнут новый круговой отсчёт, — мягко сказал он. — А, вы о Новенце? — старый книгарь фыркнул. — Никто в него более не верит и не празднует. Давиди кивнул, но не стал спорить. — Не все забыли об этом празднике, вот я и хочу поздравить своего друга. — Друга? — удивился книгарь, но быстро сник. Не стоило так открыто удивляться тому, что у ведуна был друг. — Кхм… если ваш друг ходит в мою лавку, я могу знать его вкусы?. — Вряд ли вас интересовали бы его вкусы, старец. — Давиди быстро взял книгу из тележки, чем заставил вздрогнуть Сфана. — Я куплю эту. Глаза книгаря жадно заблестели, но он не смог нажиться на покупателе, тот достал купюру втрое больше того, что он хотел загадать. — Хватит? — спросил Давиди и когда книгарь кивнул, добавил: — сдачу оставьте себе, она вам еще пригодится, старец. Книгарь хотел как-то поблагодарить, но Давиди повернулся и, взметнув полы своего черного плаща, пошел к выходу. «Может и к лучшему, что этот человек ушел», — подумал книгарь и смерил служку острым и недовольным взглядом. — Ну, что встал? Кати тележку обратно, лодырь! — приказал он. — Не мне же это делать. Сфан быстро засуетился, но книгарь был совершенно недоволен. Отчего-то вспомнился Патр. В отличие от златовласого Сфана, мальчишка был тёмным как чертёнок и таким же смуглым. А как он лазал по самому верху стеллажей? Патр действительно нравился книгарю, но он хамил покупателям и часто совал свой чумазый нос в самые дорогие и любимые сердцу книгаря фолианты. Откуда только читать-то умел, паршивец? Патр был маленьким и юрким, книгарь надеялся, что тот устроился трубочистом. И хоть их работа была опасной и часто приводила к смерти мальчишек, он считал, что это не его забота. Из подсобки тихо ойкнул Сфан. — Огонь, пане книгарю, огонь! Старый книгарь кинулся в комнату, не чуя под собой ног. Он вбежал в подсобку и уставился на тележку, ни с того ни с сего объятую пламенем. Пожар! Сердце словно отбойный молот, колотило в груди, разжигая панику. — Неси, воду! Гаси их! — крикнул он на Сфана. Тот утер лоб грязной рубахой и полетел на кухню, где стояли ведрышки и тряпки. Но сколько бы воды они не вылили, огонь горел, пока все книги не превратились в пепел. Странно, что ни стены, ни пол, даже не покрылись копотью. — Пане книгарю, пане, — лепетал Сфан. — Этот тот дурной ведун. Его злые глаза, да-да! А вы мне говорили ему угождать, а вот так… Книгарь в отчаянии выскочил из подсобки и подошел к прилавку, на котором стояли леденцы и перья. Карман жег купюрой, что дал ему Давиди, он всунул руку в балахон и вместо новенькой красивой банкноты достал лишь пепел. Патр перепрыгнул с крыши на крышу, наблюдая за человеком в длинном черном плаще. Никто в их городе не носил такого плаща и ни у кого не было столь широких плеч и гордой осанки. Мужчина вышел из лавки старого книгаря, и нахмурился, достал из кармана спички и зажег их, но сигареты не было. Прошептав пару слов, он бросил ее на снег и пошел дальше. Даже в такой мороз, несмотря на свои скудные одежки, Патр не думал сидеть и греться хворостом в углу или чем-то спиртным, как остальные служки-бездомные. Пьяные замерзали чаще, а хворост тоже стоил денег и у него их не было. Наблюдать с крыш было намного интереснее, так холод казался почти незаметным. Мужчина сильно выделялся из-за роста и своего плаща, всего через пару крыш он остановился, и сел на лавку рядом с таверной «Серебряная вилка». Патр знал эту таверну, именно там ему никогда не подавали. Он не расстраивался, но его маленькие друзья были не такими как он, и им следовало много есть. Всяко больше, чем они ели, побираясь на улицах и воруя. Патр спустился с крыши и рассматривал мужчину, не понимая, почему он не входит в теплое нутро таверны? Там, скорее всего, хорошо и уютно, пьяные матросы поют песни, а девицы-присталищницы, как их звал книгарь, обогревают всех своим теплом, за деньги, конечно. Патр не нуждался в тепле, после того как книгарь выгнал его, он скучал только по одной вещи — книгам. К которым больше не имел доступа. У мужчины в плаще, была книга — красивая, в изысканном переплёте, Патр тут же понял, что она взята с тележки. Книгарь хранил лучшие книжки на тележке и показывал их только богатым клиентам. Вблизи лицо незнакомца показалось ему смутно знакомым. Черные глаза, подвижные и блестящие, как черные арберские маслины, что Патр ел когда-то давно, возможно, в другой жизни. Высокий лоб, над густыми красиво изломленными бровями, и полные, красные от мороза губы. Патру захотелось подойти и пригладить ему волосы, которые вихрились неровными волнами. — Парень? — позвал мужчина. Патр уже и забыл, когда местные заговаривали с ним, служки молчат, либо смиренно цедят: «да, пане», «нет, пане», «я ваш раб, пане». Патр никого не хотел называть своим паном, от того и молчал постоянно, делая вид, что языка у него нет. За дерзость книгарь уже выпорол его и кинул на улице в одной сорочке. — Иди, сюда? Патр не двинулся с места и тогда мужчина сам подошел. — Почему ты не отвечаешь мне? Не помнишь? — Я… — Патр смущенно посмотрел в лицо мужчины, и в мозгу словно проскочил кадр. — Какой день завтра? — спросил тот. — Новенец, — тихо ответил Патр, специально не завершив предложение унизительным «пане». Из таверны выскочили матросы, матерясь и распевая песни, Патр с жадностью уставился на книгу и не удержался. Быстро смыкнув ее из рук, он прыгнул на подоконник с горшками, посбивав их, и полез по трубе вверх. Чтобы освободить руки, он зажал книгу в зубах. Мужчина ухватил его за ногу и сорвал ветхий ботинок, но Патр карабкался вверх, как дикий кот. Пятку лизал мороз и резало железом неровной и спаянной частями трубы, но он хотел сбежать. Мужчина остался на земле, провожая парня пристальным взглядом. Книга оказалась глупой и неинтересной. Как и все дорогие фолианты книгаря, самое интересное у него всегда стояло наверху. Патру казалось, когда он читал, что может прожить сотни тех жизней, что заключены на страницах книг, нужно всего лишь представить себе это. Зато веселья прибавляла охота мужчины в плаще на него. Он был так спокоен, когда Патр унес его книгу, даже неестественно спокоен. Весь облик мужчины был каким-то потусторонним, служки говорили, что он спер книгу ведуна. Что этот ведун устроил пожар в лавке книгаря, но Патр этому не верил. На крышах Патр мог его не бояться, но как только сходил на землю, тот словно демон материализовался из ниоткуда. Весь следующий день перед Новенцем, Патр бегал от незнакомца, так что даже утомился, чего с ним не случалось. Новый ботинок найти так и не удалось, что расстраивало его. Этой ночью очередной круг должен был замкнуться и Патр как будто знал, что должен всеми силами избегать преследователя. Но от желания поддразнить его, он не смог отмахнутся. Патр везде носил с собой ворованную книгу, чтобы служки не сожгли ее, и гордо демонстрировал, лавирующему по городу ведуну. Ведун только тряс своими локонами, да сильнее сжимал трость, но не суетился или ругался, как того хотел Патр. Свешивался с карнизов и даже читал отрывки вслух, когда никого не было рядом и тогда ведун, по-настоящему начинал сердиться. — Хочешь книгу? — спросил Патр, когда на улице уже начало потихоньку смеркаться. Ведун проигнорировал его. — Не полезешь ко мне? И снова тишина. Патр открыл фолиант на средине и решил продолжить чтение, как сзади его схватили чьи-то руки. Горячие, как утюги, Патр выскользнул ужом, хотя от такого тепла не бегут. Скорее хотелось завернуться в них и прижаться к полам черного плаща. Чтобы наконец согреться. Легко как перышко, он побежал по крышам, а незнакомец за ним. Высокий и длинноногий, он был весьма осторожен и полон грации. Прыгал с гребня на гребень и легко обходил заледеневшие места. Патр бежал и бежал, пока не понял, что мужчина всё-таки его нагоняет и даже контролирует путь. Вот уже они пробежали таверну, пекарню и дом старой ведуньи Молл, слева крыша лавки книгаря. А справа… Сильные руки подхватили его, и ведун упал с гребня на спину, скатываясь вниз. Плащ на нём задрался и трость куда-то подевалась, но он полностью контролировал даже их совместное падение. Уже когда Патр уверился, что они упадут и разобьются, ведун схватил его крепко под мышками, а второй рукой выхватил из-за плаща трость. Загнутый наконечник словил за край утолщенный бортик крыши. Это было почти нереально зависнуть на одной трости под крышей, когда под ногами расстилался снег, еще не убранный и почти голубоватый, как безветренное небо в наступающих сумерках. Патр задрожал и посмотрел на мужчину. Он держался, словно это почти не занимало усилий и в этот момент, служка верил, что мужчина силён и могущественен. — Кто ты? — спросил он, и в груди что-то зашевелилось, как тихий бег песочных часов. Ощущение осело в животе, а беспокойство парня только возросло. Его глаза смотрели прямо в душу Патру, но парнишка не верил в ее существование, как и не верил в то, что в нём есть что-то особенное. Просто служка, просто Патр. Но когда ведун держал его своими горячими руками и смотрел, ему хотелось склониться к его губам, зарыть пальцы в волнистые волосы и пить его дыхание глоток за глотком. Отрезвило их только падение книги. Она с гулким хлопком выпала из-за пазухи Патра, и упала в снег. Страх опутал все конечности парня, и он еще крепче схватился за отвороты плаща ведуна. Одним плавным движением, мужчина раскачался на трости и прыгнул на откос. Патр всё еще не мог поверить, что чуть не упал с огромного расстояния. Но додумать ему не дали, ведун потащил его за шкирку внутрь. Тёплый воздух в нагретой комнате тут же облизал его щеки, шею, руки и голую ступню, глаза заслезились и Патр побоялся, что зарыдает от жара и уюта, в котором оказался. Давно он не знал этих ощущений, да и не хотел знать, ведь это было не по его карману. — Осталось всего два часа до Новенца, — сказал ведун и захлопнул окошко. — Книга, — хотел оправдаться парень. — Простите… Он вдруг подумал, что если ведуну нужен служка, то мог бы отработать ее, заодно и отогреться. — Да, моя книга киснет на снегу. Но у меня их еще много… — он указал на стеллажи в углу, скрытые тенью. И надежда Патра умерла, но ее затопило восхищение библиарием ведуна, намного более обширным, чем даже у книгаря. Патр чуть не ошалел от восторга, вчитываясь в корешки. А руки ведуна в это же время задрали и стащили с него сорочку и жилетку, всю верхнюю одежду, что на нём была. — Зачем?.. — он остался в потёртых бриджах и одном ботинке. И отчего-то смутился своей тощей юношеской груди и впалого живота. Патр был старше мальчишек, которых звали в служки, ему уже было девятнадцать кругов. — Ты мой должник, — оборвал ведун и Патр не смел больше перечить. Руки мужчины легко скользнули к завязкам бридж, и они упали на пол. Нижнего белья у служки отродясь не водилось. Патр чувствовал, что горит. Лицо, щеки, кожа, ток крови под ней, как огненной лавы, его член тоже заинтересовался взглядом мужчины, и начал приподниматься. Ведун только криво усмехнулся, увидев это. И парень решил, что это издёвка, прикрывшись руками. — Пойди, вымойся, чертёнок! — он дал парню кусок ткани и толкнул в сторону купальни. Надежды на плотский интерес со стороны ведуна не оправдались, и Патр был даже немного разочарован. Высокая фигура в черном плаще будоражила разум и тело парня, больше чем он хотел признать. Когда он вышел, кругом горели свечи, в центре комнаты лежало одеяло и он смущенно его обошел. Можно было как следует рассмотреть комнату, но он опасался, вдруг это не понравится ее хозяину. Черный плащ висел в углу, на столе стояли травы и письмена. Патр хотел попробовать прочесть их, но не успел. Из темноты его поймали горячие руки ведуна. Парень только и мог, что задрожать и усмирить снова вставший член, натянувший его временную тогу из ткани. Мужчина быстро привлек его к себе, и Патр утонул в запахе грецкого ореха, шалфея и мирты, идущих от владельца дома. Он мог легко идентифицировать этот запах, потому что знал каждую его составляющую. Как и понимал, что подсознательно знает его. Ткань, в которую был завернут Патр, повинуясь требовательным рукам, упала к ногам парня, а мягкие губы накрыли его собственные. Патр был уверен, что у него ужасное дежавю, словно это происходило с ним из раза в раз. Первый поцелуй. Первое касание. Первое влечение. Но не впервые. — Как тебя зовут? — еле слышно спросил он еще раз. — Ты еще не помнишь меня, любовь моя… Патр ошарашено заморгал. Ведун толкнул его к одеялу и связал запястья над головой. Сам он был одет в одни штаны, и это взволновало парня. Веревку он перехватил кинжалом, но отчего-то Патр не боялся, что станет жертвой какого-то ужасного ритуала, только не с человеком, который так нежно называл его «своей любовью». — Когда круг разорвётся ты увидишь… — пообещал ведун и склонился к груди Патра. Сильные руки развели его ноги в стороны, и мужчина закинул их себе на плечи, прежде чем его язык приласкал уже восставшую плоть Патра. Ведун не торопился, он словно дразнил разгоряченную кожу, оставляя на ней следы, вбирал его член глубоко, сжимая стенками гортани и нежил кончиком языка местечко под пупком. Патр еле дышал от блаженства, нежности и щекотки. — Мне сказали, что ты ведун… — тихо прошептал он. — Но я им не верил. Мужчина отстранился и пристально посмотрел на парня. — Это правда. Я черный маг. Местные зовут меня ведуном, как и Лидия. Но я намного сильнее. Он уже не вернулся к прерванному занятию и Патр уже пожалел, что спросил. Ведун отошел в угол и взял бутыль с какой-то жидкостью. — Что это? — Ты увидишь. Ведун подошел и начертил у сердца Патра маслом символ и капнул на него воском. Но возбуждение от этого совсем не уменьшилось. — Ты знаешь, что значит Новенец? Патр отрицательно закивал. — Я расскажу тебе одну историю, и ты поймешь, надеюсь и простишь меня тоже. Патр мурашками по коже чувствовал приближение заветного часа, и кивнул. — В Новенец на наши земли сходят духи, когда разрывается круг, они улетают, — он замолчал и парень задрожал. — Сто лет назад, в своих книгах я поймал такой дух… Я словил его и заключил в тело. Но вышло так, что и полюбил тоже. Твой дух, Патр. Колокол на главной площади города зазвонил, и тени как будто потянулись к потолку, вытягиваясь. — Наступает новый круг… — тихо сказал Патр. Ведун сел у распластанного тела своего любимого. Нежно провел по груди и ребрам. Голова Патра наполнилась образами и воспоминания минувших лет, разных селений, в которых они оба жили, ссор через которые не смогли пройти. Бега и погони, а главное любви, которой были не подвластны законы Новенца. — Ты примешь меня в новом круге и отведешь всё остальное в старый круг? Патр повернул голову и поцеловал его ладонь. — Я ваш раб, пане, — пошутил он. Купаясь в воспоминаниях и словно заново познавая самого себя. — Давиди… Гард. Ведун нагнулся и поцеловал своего духа, в теле смертного. — Тебя манят книги, любимый. Ты книжный дух. — Дааааа… — согласился Патр и тихо рассмеялся. Он и сам не заметил, как старый круг замкнулся, разглядывая в глазах сурового ведуна все нотки нежности по отношению к нему. Единственное, о чём Давиди не сказал ему — это почему он вечно его теряет, но в этом теле, Патр был уверен, у него еще долгое время не будет надобности рождаться заново…