Между нотами

«Приглашаем вас отпраздновать обрезание Якоба Ашера Голдберга-Литвина, родившегося 30 мая 2001 года, вместе с его гордыми родителями: Аароном Голдбергом и Рэйчел Голдберг-Литвин». — Ты должен почивать на лаврах, — говорит Имс, целуя спину Артура, пока тот уже в четвёртый раз пытается встать и одеться. — Мистер Победитель-Второкурсник Конкурсного Концерта. — Да, хорошо, — говорит Артур и снова возвращается к уютно сбитому около его живота одеялу и к губам Имса, от прикосновений которых тает. — Что ж, учти — это к твоему занятию мы окажемся не готовы, — он пытается казаться разумным и спокойным, но всё усложняет рот Имса, который прокладывает дорожку из поцелуев вниз по его спине, вызывая мурашки и дрожь. Имс смещается назад, встаёт на колени и опускает свои тёплые ладони на задницу Артура. — Боже, только посмотри на себя, — выдыхает он. Бедра Артура инстинктивно отзываются на прикосновение Имса, опускаясь и подаваясь вперёд. Они не говорят об этом — вообще не обсуждают — но Артур не может отделаться от ощущения, что прежняя декларация Имса о заднице Артура постепенно теряет свою силу. Начиная с Лондона тот оказывал ей кое-какие знаки внимания, которые невозможно спутать с обычным любопытством. Например… Ладно. Пальцы. Артур и сам немало удивился, когда стал бесстыдно, молча поощрять Имса. Он и сейчас безмолвно провоцирует его, делая вид, будто потягивается, при этом позволяя своим бедрам открыться чуть шире. — Артур, — хрипло говорит Имс, и внезапно тот ощущает на спине тяжесть его тела. Сплошные руки и рот. — Бля, где же… Сердце Артура замирает от нетерпения — вот оно? — но когда Имс заканчивает шарить рукой по постели и снова опускается на колени, с щелчком открывая крышку, это отказывается не тем, что он ожидал. — Мне не переворачиваться? — всё равно спрашивает Артур. — Я просто хочу… — говорит Имс неловко и возбуждённо. — Будет ли странно, если я… — и его пальцы скользят между ног Артура — быстрые, влажные и наглые — размазывая смазку по внутренней поверхности бёдер. — Что? — спрашивает Артур, собираясь подтянуть к себе ногу, поскольку уверен, что Имс сбился с цели, если планирует… — Нет, нет, — говорит Имс и осторожно сдвигает вместе ноги Артура, — сейчас, — он сворачивается вокруг него, прижимаясь к спине, а затем вдавливает член в смазанное и подготовленное им место между ногами. — Чёрт, — вздыхает Имс и обхватывает грудь Артура, — о, ебать, вот так… До Артур уже дошло, он понимает и подается задницей навстречу пробному толчку Имса. Это странно и напрямую не стимулирует его, но когда член Имса скользит между его бёдер, это так напоминает то, что Артур только недавно начал представлять себе: Имса, прижимающегося к нему, который задыхается и теряет контроль, поскольку чувствует Артура. В горячке Артур думает, что определённо мог бы довести до конца то, чем они занимаются, и хочет этого: Имс такой отчаянный и абсолютно близкий; Имс, охватывающий всё тело Артура и вбивающийся в него — разнузданно, горячо, по-животному и безудержно-жадно. Артур откидывается назад и обхватывает Имса за шею, поворачивает голову и они неловко (поза неудобна) целуются, и Имса нет, он потерялся в ощущениях. От этого Артур переживает приступ такой головокружительной и внезапной нужды, что приходится снова выпустить Имса, протянуть руку и схватиться за собственный член, и максимально быстро дрочить его, чтобы совпасть с бешеными толчками Имса. — Я хочу тебя трахнуть, — признаётся Имс, — чёрт, мне нужно… — и, крепко прижимаясь к Артуру, кончает почти одновременно с ним. — Серьёзно? — несколько секунд спустя, с колотящимся сердцем, спрашивает Артур, громко дыша. Он пробует пошевелиться, и кривится, ощущая влагу между бёдер. — Ты действительно хочешь это сделать? — Нет, — расслабленно и мечтательно отвечает Имс. — Нет, я доволен тем, чем мы занимаемся, это идеально. — Потому что я — хочу, — говорит Артур, чувствуя себя храбрым и малость распутным. — Хочешь? — спрашивает Имс и в его вялом тоне слышится удивление. — Слушай, Артур, я знаю, что, если посмотреть порно, то может показаться, будто мы вообще не сексом с тобой занимаемся — но это полная хрень, уверяю тебя, есть множество парней, которые никогда не… Не факт, что тебе вообще понравится, и не думай, что ты обязан делать это… — Имс, — перебивает Артур, — я знаю, ты всё это уже говорил. Просто я подумал… Мне показалось, что тебе хочется. Ты же только что это произнёс. — Я всегда болтаю всякую срань, когда кончаю, — фыркает Имс. — Имс, — снова говорит Артур. — Я хочу. Правда. По крайней мере, попробовать. — Всё может быть ужасно, — нейтральным тоном предупреждает его Имс и целует в шею. — Тогда мы попробуем всего разок, — вздыхает Артур, закатив глаза. — Думаешь, не стоит экспериментировать? А если нам очень понравится, вдруг мы что-то упускаем? — Блядь, — говорит Имс, уткнувшись в мочку уха Артура. — Хорошо, чёрт побери. — Да? — ухмыляется Артур, улыбаясь даже несмотря на то, что ему хочется оглянуться и встретиться со взглядом Имса. — Да, да, — бормочет тот, — я трахну твою великолепную, идеальную попку, так уж и быть, уговорил. — Ага, разумеется, я же выкрутил тебе руки, — фыркает Артур, всё ещё беспомощно улыбаясь. — Чёрт, нам пора идти. — Нет, не пора, — упрямо спорит Имс, — я только взялся за дело, и провожу очень важный эксперимент на этом местечке прямо у тебя за ухом. Хочу выяснить, всегда ли это заставляет тебя улыбнуться. Артур послушно лежит ещё минуту, потом вздыхает и откатывается, игнорируя страдальческие стоны Имса. — На время глянь, бля, придется взять такси. — Нет, не придётся, — стонет Имс, плюхнувшись на живот. Судя по внезапному напряжению в его плечах, спустя секунду он видит будильник. — Ох, блядь, пиздец, мы опаздываем! — А я только что не это сказал? — колко говорит Артур, однако он всё ещё слишком удовлетворён, чтобы как обычно грызться с Имсом. Тот сыплет ругательствами ещё пять минут, пока Артур моется, одевается и вызывает им такси. Они не репетировали вместе неделю, и прошло уже два дня с того момента, как Артур вообще касался фортепиано в финале конкурсного концерта. Все признаки указывают на то, какая катастрофа ждет их в студии Мол. Какое-то время назад Артур огрёб у неё за то, что пришёл не готовым, но она, несомненно, не постесняется устроить ему выговор, победитель он конкурсного концерта или нет. Просто он как-то не может заставить себя слишком переживать по этому поводу. В этом Артур винит Имса и его неспешные посткоитальные поцелуи. Всё же по поводу Мол предчувствия его не обманули. Не прошло и минуты, как они вошли, а она уже говорит: — И что у нас на сегодня? — Артур с Имсом растеряно пялятся друг на друга, стоя по разные стороны «Безендорфера». — Вы ничего не приготовили? — делает вывод Мол, поймав их молчаливое, паническое переглядывание. — Мы, э-э, — начинает Имс, и моргает, глядя на Артура — точно такой же чистый лист. — Конечно, мы просто ещё не совсем определились в своих желаниях… — Просто у нас столько всего, что можно было бы с вами сделать, — импровизирует Артур, очень энергично листая ноты, в поиске хоть чего-то, над чем они ещё с Мол не работали, но в приличной степени готовности. Бля, бля, бля. — Ну, Имс, как насчет арий ГиС?(1) — О, — говорит Имс, энергично кивая, — да, можно взять… — Хватит ломать комедию, — скучающе говорит Мол. — Если вы собираетесь тратить моё время, хотя бы из вежливости признайте это. — Безусловно, — кивает Имс, — в таком случае, мы наверняка просто потратим твоё время. Артур неловко собирает ноты, чего не было со времён его первого визита в эту студию. — Мы должны уйти, — говорит он, обращаясь скорее к Имсу, чем к Мол. — Нет, — говорит та, махнув в их сторону рукой. — Нет, но, пожалуйста, убери ноты. Сегодня мы будем отрабатывать кое-что другое. Артур чувствует, как бледнеет, но послушно складывает ноты и несколько раз сгибает пальцы. Они оба были очень заняты в этом году, и репетиции с Мол были нерегулярными и торопливыми, однако теперь академические занятия закончились, и их задницы по праву принадлежат ей и её сольному концерту в конце месяца. — Очень интересно, — сказала она и встала между Артуром и Имсом, сложив руки на груди и сдвинув брови, — посмотреть, как изменилось ваше взаимодействие с тех пор, как вы стали любовниками. Дерьмо. Артур упирается взглядом в клавиши, но это бесполезно. Он чувствует, как Имс перешёл от переживаний к внезапному тревожному интересу, и всё это за одно предложение Мол. Артур ёрзает на скамейке, прикидывая, сможет ли симулировать припадок или рвоту, чтобы выбежать из комнаты. — Всегда существует дисбаланс власти, — продолжает Мол, — даже если мы стремимся к равенству. Это неизбежно. Один старше, другой моложе. Один в силу своей природы более скрытен. Другой увереннее в работе. Один направляет, другой следует. Имс также скрещивает руки на груди, подражая позе Мол, вплоть до наклона подбородка в моменты задумчивости. Почти жутко, насколько хорошо у него получается. — Один засаживает, а другой подставляется? — невозмутимо предполагает он. Мол ни капельки не шокирована, разумеется, в лучшем случае она недовольна грубостью Имса. — Да, — немедленно соглашается она, — безусловно, это также является частью всего. Артур едва сдерживается, чтобы не упасть лицом в клавиатуру рояля от ужаса чистой воды. — Я хотела бы провести кое-какие ролевые упражнения, чтобы попытаться поощрить равенство, когда дело доходит до вашего выступления на сцене, — легко продолжает Мол. — Артур, боюсь, ты слишком часто берешь на себя единоличную ответственность за музыкальную сторону дела. Имс, ты должен увидеть себя в менее подчинённой роли в этих отношениях. Артуру требуется пара мгновений, чтобы последняя часть этой речи настигла его сознание, но когда это происходит, он не может не посмотреть на Имса, и старается сдержать улыбку. Сам Имс по-прежнему веселится, хотя выражение удовольствия из-за смущения Артура на его лице сменяется весельем по поводу ситуации в целом. И всё же, очевидно, Имс не может удержаться, чтобы не озвучить это, когда Мол отвлекает стук в дверь. Они с Артуром сидят на полу, скрестив ноги, их колени прижаты друг к другу, как и ладони. Они выполняют какое-то нелепое упражнение под названием «Зеркало». — Я предпочитаю рояли, — бормочет Имс, наклоняясь к нему, — но согласен на что-то поменьше, если это выходит за рамки твоего бюджета. — О, заткнись, — говорит Артур,— или я все расскажу Мол о том, какая ты невероятная пидовка и как это влияет на наш дуэт… в музыкальном смысле. — Как скажешь, Артур, — отвечает Имс с забавной кротостью. — Я склоняюсь перед твоим превосходством… — и быстро переключается, как только возвращается Мол, которая спровадила визитёра. — Мол, это действительно выравнивает нашу энергетику, ты совершенно права, просто гениально!

***

За день до того, как они должны были сесть на поезд в Питтсбург, чтобы попасть на церемонию обрезания племянника Артура, сам Артур исчезает на час и возвращается домой без своих милых локонов, которые остриг под ёжик. Имс бросает один взгляд на новшество и объявляет, что ненавидит это, потому что Артур выглядит как зэк, сбежавший из тюрьмы, или пришелец из «Звёздного пути». Но немногим позже в тот же вечер мнение Имса претерпевает кардинальные изменения, когда он видит, что короткие волосы каким-то образом подчеркнули изящные линии красивого лица Артура, и тот выглядит более взрослым и мужественным, но всё же, непонятным образом, его прежним Артуром. — Я думал, ты собираешься бойкотировать секс со мной, пока они не отрастут, — говорит Артур, но не протестует, когда Имс нажимает на его нежно-колючую голову, направляя к своей ширинке. — Я занимаюсь сексом не с тобой, — сердито отвечает Имс, — а с этим эффектным незнакомцем, который случайно появился на моем диване минуту назад. — Ты такой странный, — жалуется Артур, но всё равно расстегивает брюки Имса и выглядит при этом развратно и незнакомо, и всё это странно и удивительно сексуально. Мама Артура, которая встретила их на вокзале, тоже сначала реагирует негативно. — Ах, — говорит она, грустно поглаживая стриженую голову Артура. — Ну ладно, отрастёт. — Я пытался остановить его, — врёт Имс, изображая печаль. — Хорошо, — отрезает Артур. — Может, уже сядем в машину? Дом стоит вверх дном, сейчас он гораздо оживлённее и шумнее, чем был даже на пике во время зимних каникул. Мистер Гольдберг мечется по заставленной тарелками кухне с подносами еды. Ассорти из родичей Гольдбергов и Литвинов спешат на помощь — носятся за едой и перекрикиваются насчёт тревожащего количества детского барахла: подгузников, салфеток, пустышек и слюнявчиков. — Я думал, тут всего один ребёнок, — шепчет Имс Артуру. — А выглядит, будто минимум тройня. — Хуй его знает, — шипит сзади Артур и тащит Имса к лестнице, прежде чем их припашут что-нибудь делать. Поскольку Имс по-прежнему страдает от странного воздействия дивной Артуровской стрижки, всё, как ни крути, заканчивается сексом у двери старой комнаты Аарона, во время которого Артур умудряется выглядеть чинным и потрясённым, даже стоя на коленях. В конечном счёте, им приходится появиться. Они спускаются по лестнице, чтобы присоединиться к столпотворению, когда, вероятно, приготовления к завтрашнему обрезанию уступили место заказу китайской еды для предстоящего ужина. Все голосят над Артуром, пока Имс пожимает руку десятку родственников, быстро забывая каждое имя, сказанное ему. Он считает, что ему уже повезло запомнить, кто из старшего поколения принадлежит к какой семье. Артуру с Имсом посчастливилось разжиться парочкой стульев — островку безопасности и покоя, расставленных по периметру гостиной. Оба держали в руках наполненные китайской едой тарелки, когда нечто рядом с ними заблеяло, как испуганный козёл, и глаза Артура расширились до состояния блюдца. — Вот, чёрт, это отпрыск, — говорит Имс, потому что каким-то образом они умудрились оказаться на расстоянии плевка от небольшой переноски, к которой прилагался маленький ребёнок. — Охренеть, — говорит Артур с полным ртом чоу мейна, — он что, так и должен валяться там без присмотра? — Может, он просто спал, — предполагает Имс. Ребёнок снова блеет. Кажется, этого никто не замечает. — Где его мать? — Имс отставляет на другой стул тарелку с остатками еды и встаёт, чтобы прояснить ситуацию. Ребёнок очень маленький, его почти не видно из-за ремней, которые удерживают его на месте. Он машет кулачками и тыкает ими себе в глаза. — Ну, если ты прекратишь это делать, — говорит ребёнку Имс, — может, перестанешь столько плакать. — Не трогай его! — шипит Артур, когда Имс потянулся к маленьким кулачкам, рассекающим воздух. — Он не ядовитый, ты, придурок, — отвечает Имс. — Иисусе, это же напоминает смирительную рубашку. Он находит пару застежек и ослабляет их, но ребёнок по-прежнему крепко зафисикрован, и освободить маленькие ручки из ремней не так уж легко. От этого блеянье постепенно становится громче и тревожнее. За неимением лучшего плана Имс извлекает ребёнка и берёт на руки, раскачиваясь взад и вперёд и осторожно потряхивая его. Козлиное блеянье немного стихает. — Бля, осторожно! — без толку кричит Артур, когда Имс опускается на стул. Затем он не слишком вежливо шарахается в сторону от Имса с малышом. — Не думаю, что тебе стоит прикасаться к нему, — нервно говорит Артур. — Он в порядке, — отвечает Имс, продолжая покачиваться из стороны в сторону, потому что ребёнок почти успокоился и теперь изучал его косящим взглядом пришельца. — Боже, он так смешно смотрит. По крайней мере, у него больше волос, чем у его бедного лысого дядьки. — Лучше положи его обратно, — призывает Артур. — Имс. Положи его обратно. — Можешь сказать «зануда»? — просит ребёнка Имс. — Скажи: «нервротик дядя Зануда». — Боже мой, он плакал? Уже проснулся? — спрашивает кто-то. Имс поднимает глаза и видит крайне затравленный взгляд Рейчел, которая стоит над ним. — Он блеял, как козел, — сообщает ей Имс на случай, если это важная информация. — Но теперь притих. Ему пришелся по душе его дядя Имс. — Чёрт, я такая грубиянка. Хоть бы поздоровалась, — отчитывает себя Рэйчел и наклоняется, чтобы обнять по очереди Имса с Артуром. — А потом сказала бы «спасибо» за заботу о моем ребёнке, пока я занималась разборками — есть кое-какие проблемы с тортом и декоратором, в которые я даже вникать не хочу. — Хочешь его забрать? — спрашивает Имс, показывая на малыша. — Нет, если ему у тебя нравится, — решительно отвечает Рейчел. — Серьёзно, я не спала неделю. Мне начинает казаться, что обрезание происходит на восьмой день, потому что тогда тебе уже почти наплевать на то, что придётся причинить ему боль. Отсутствие сна развивает психоз. — Бедный отпрыск, — говорит Имс, глядя на хрупкое и странное лицо младенца, лежащее на его локте. — Похоже, в таком случае, мне лучше поддержать его. — Позови, когда он начнёт плакать и не успокоится, — говорит Рэйчел, — если увижу Аарона, скажу ему прийти и поздороваться. — Кстати, поздравляю, — говорит ей Имс. — С ребёнком и свадьбой. — Спасибо, — отвечает она, стараясь подавляет зевок. — Ох, чувак, я должна продолжать двигаться, иначе усну стоя, как акула, если остановлюсь надолго. Рейчел снова убегает, а Имс возвращается к разглядыванию ребёнка. Он всё ещё выглядит очень забавно. У него торчат уши совсем как у Артура, короткие тёмные волосы и выпуклые глаза. И он до невозможности крошечный. Имс наклоняется и осторожно нюхает его. Пахнет чем-то чистым, сладким и молочным, по крайней мере, ничего неприятного. — Имс, — говорит Артур, внимательно наблюдая за ним. — Заткнись, я общаюсь с твоим племянником, — отвечает он. — Имс, — с большей настойчивостью повторяет Артур. — У тебя не может появиться такое. — Я, чёрт побери, и не хочу себе такого, — говорит Имс, и ребёнок громко пукает, словно соглашаясь с ним. — Бля, надеюсь, это просто газы, — забеспокоившись, говорит он, похлопывая бомбу по заднице, чтобы проверить, не вытекает ли оттуда чего-нибудь тревожного. Но, кажется, всё хорошо. — Хочешь подержать его? — Нет, — безапелляционно отвечает Артур и принимается крайне тщательно очищать свою тарелку. Имс ещё какое-то время держит ребёнка, но первоначальный интерес быстро угасает. Большая часть детского очарования теперь заключается в его невероятной способности действовать Артуру на нервы. — Вот, возьми его, я хочу доесть, — пробует Имс, в основном чтобы увидеть, может ли это на самом деле заставить Артура встать и уйти. — Нет, — отказывается тот и отсаживается ещё на один стул. Аарон появляется до того, как Имс пытается заставить сбежать Артура ещё дальше. Имс наблюдает за братскими приветствиями — неким гибридом объятий и рукопожатия — а затем спешно передаёт ребёнка его отцу, пока есть шанс. — Так странно, всего неделю назад я ужасно боялся взять его на руки, — говорит Аарон, принимая ребёнка отработанным жестом. — Тебе посчастливилось его подержать, Арти? — Ага, — бессовестно врёт Артур, — я взял его, когда он заканючил. — Круто, спасибо, — говорит Аарон, покачивая сына так же, как перед этим Имс, который надеется, что Артур заметил это. — Эй, кстати, мне нравится твоя стрижка. — Спасибо, — говорит Артур и откашливается. — Слушай, мама сказала, что ты делаешь успехи в своем дипломном проекте по компьютерной анимации. — Ну, да, — скромно отвечает Аарон. — Хотя, ты ведь понимаешь… — он поднимает одно плечо и ухмыляется малышу. — Артур тоже хочет, — вносит свой вклад Имс, — но не важно, насколько активно мы стараемся, залететь у него пока никак не выходит. — Да, я слышал, что это может быть не так просто без влагалища, — сочувственно говорит Аарон.— И матки. — Ох, наверное, дело именно в этом, — соглашается Имс, и выразительно смотрит на Артура. — Артур, лапонька, ты услышал? — он берёт свою тарелку и нанизывает на вилку мясо с лапшой. — Это, парни, не очень забавно, — говорит им Артур. — Ну, сложно было бы определить, залетел он, или нет, — задумчиво добавляет Аарон, — учитывая перепады его настроения. — И чувствительность груди, — кивает Имс. — О Боже мой, — говорит Артур и уходит. Аарон легко пинает Имса по ноге и ухмыляется. — Кстати, добро пожаловать в семью. Имс, похоже, не может сдержать ответной ухмылки. — Гип-гип, ура.

***

Следующим утром Артур на одну вызывающую дрожь минуту отключает воду при их совместном душе. — Обязательно продолжать этот фарс? — стонет Имс, упорно оставаясь в душе, в то время как Артур — голый и мокрый — открывает и закрывает дверь своей спальни, а затем дверь комнаты, которую, предположительно, занимает Имс. — Да, — говорит Артур, не желая вступать в дискуссию на эту тему, однако в любом случае возвращается в душ. — Теперь порядок. Имс с радостью снова включает воду и приступает к прерванному занятию — прижимает Артура к стене и скользит пальцами к его заднице. — Не здесь, — предупреждает Артур, хотя и вздрагивает, отзываясь на прикосновение. — Нет, я знаю, — соглашается Имс, улыбаясь в спину Артура. — Мне нравится думать об этом. А тебе разве нет? — Ты такой извращенец, — говорит Артур, беззастенчиво и активно насаживаясь на пальцы Имса. — М-м, — отзывается Имс, и прикусывает плечо Артура просто чтобы услышать, как он пискнет. — Т-с-с, мы обязаны продолжать этот фарс, — шепчет он и радуется, услышав совсем не тихий смех Артура.

***

Фактически обрезание немного напомнило Имсу его поход в синагогу, только с добавлением игр с ножом, и (совершенно справедливый) визг новорождённого. Рейчел бессильно плачет и обнимает малыша, как только её пускают к нему, затем снова и снова бормочет обещания и извинения, пока все остальные улыбаются и поздравляют её и Аарона. Имс прилагает титанические усилия, чтобы не высказать мальцу соболезнования, потому что ему искренне жаль бедного ребёнка. Ещё он втихаря радуется, что никто и никогда не заставлял его проходить через подобное. Тем не менее позже следует неприличное количество еды, а после Артур с Имсом помогают полудюжине еврейских тётенек разобрать гору посуды и объедков. — Ты школьный друг Артура, — говорит кто-то Имсу. — Нет, тетушка Лил, — спокойно поправляет Артур, — Имс — мой парень. — Виноват, — признает Имс, — но я не имею ничего общего с этой стрижкой. Тетушка Лил, кажется, не знает, что с ними делать, поэтому вручает каждому по рулону пищевой пленки и заставляет накрывать ею тарелки с едой. Через секунду к толкотне присоединяется папа Артура, забежавший по своим делам, но Имс замечает, как тот поднял руку и несколько раз погладил сына, прежде чем двинуться дальше, а сам Артур после этого слегка порозовел от удовольствия. — У меня для тебя кое-что есть, — говорит Артур гораздо позже, когда за окнами уже ночь, Аарон с Рейчел отвезли своего отпрыска домой, а Гольдберги ушли спать. Артур ведёт Имса в студию и присаживается на скамейку около фортепиано, подозрительно улыбаясь. — Только не говори мне, что хочешь, чтобы я лишил твою задницу девственности, нагнув тебя над твоей «Ямахой», — говорит Имс, и тон его не совсем подразумевает шутку. — Боже, конечно, нет, — отвечает Артур, и, сощурившись, смотрит на него. — Загляни под крышку. У Имса забавно ёкает в животе, он не знает, к чему всё идет, но заглядывает под крышку инструмента и замечает маленькую бархатную коробочку на струнах. — Ты делаешь мне предложение? — интересуется Имс, ощущая, как улыбка его становится немного нервной. — Я ведь говорил, что не стану тебе принадлежать, нахал, — а затем открывает коробочку и замолкает. Артур вскакивает после нескольких секунд молчания. — Я знаю, что технически это не совсем соответствует нашему пари, но… — Соответствует, — тихо говорит Имс и поддевает пальцем подкладку, чтобы достать запонки. Они плоские и по форме напоминают маленькие чёрные рояли с миниатюрными клавиатурами. — Артур. — Два рояля? — неуверенно улыбается Артур. — Два очень маленьких рояля? Это считается? Имс не может объяснить, как эта маленькая вещица застряла в его сердце и горле и заставила бешено стучать пульс. — Считается, — говорит он и проводит большим пальцем по гладкой плоской грани запонки, ощущая крошечные бугорки нот. Нехотя он кладет их обратно и закрывает коробку. — Артур, — снова пытается начать Имс, однако не знает, что сказать. — Это глупость, просто я подумал, что будет забавно, — тараторит Артур, скромный и милый и серьёзный. — Из-за пари. — Артур, — повторяет Имс, понижая голос до шепота, садится рядом с ним за роялем, и наклоняет голову, чтобы поцеловать его в губы. — Тебе нравится? — спрашивает Артур, опустив глаза и борясь с улыбкой. — Этого я не говорил, — произносит Имс, борясь со внезапным стеснением в груди, — есть кое-что, чего я ещё не говорил, но должен был сказать давным-давно. — Имс, — отмахивается от него Артур. — Нет, — настаивает тот. — Я… Лучше выплеснуть всё наружу, чем держать внутри. Их губы соприкасаются, и руки Артура касаются ладоней Имса, которые держат коробку с запонками. — Если ты сейчас рыгнешь… — спокойно говорит Артур и улыбается. — Я люблю тебя, — импульсивно брякает Имс. Он с трудом выдыхает, выпуская всё сдерживаемое дыхание и ощущая, как повисли между ними эти слова. — Блядь. Это было страшно. Артур обхватывает ладонями лицо Имса и целует его крепко и быстро. — Я тоже, — говорит Артур. — Тоже.