Attack on Titan with me

Титан сдавливал своей рукой мое тело, которое уже давно было неопрятным и грязным, я уже перестала чувствовать руки. Будто специально, так медленно он продлевал мои мучения, чтоб с каждом разом мне становилось больнее и больнее. Складывалось чувство, что этот титан разумный, ну или в этом титане человек, ведь осмысленность его действий была заметна. Уже послышался хруст, скорее всего какая-нибудь моя конечность сломалась, или что похуже. Я пыталась себя заткнуть, всего лишь зажав челюсть, но боль, которую причинял мне титан, стала сильнее, а значит ещё больнее. Я кричала, мой крик начал распространяться по всей округе, но чем дальше, тем тише. Я знала, что уже никого не осталось, но надежда решила не покидать меня. — П-помогите, я-я ещё жива! — кричала я, но каждое слово получилось не очень, ибо крик боли перебивал мои слова и они становились непонятными и невнятными. Я начала колебаться, ведь мне ни за что не перебороть боль. Колебание длилось недолго, я поняла, что с каждым разом теряю веру, что с каждым разом только хуже, а значит… Можно прекратить бороться и просто закрыть глаза, но все-таки есть вера… Эвелин же не просто отдала жизнь, может… Она была уверена, что я выживу, что если ли сама Эвелин умрет, то это лишь даст мне определенную силу? Это самовнушение дало, так называемую, новую силу, с которой появилась умная мысль. — Тебе тоже не нравится, когда тебе делают больно? — с этими словами я укусила его, прямо впилась в его руку. Мне это, конечно, было неприятно, но чтобы выжить это было нужно сделать. Титан с силой бросил меня, я попала прямо в окно дома, сломав стекло и упав на пол. Осколки стекла впились в спину, я издала протяжный и обессилевший стон. Я сжала руки в кулаки и прикусила губу, надо было забыть обо всем этом и как можно скорее уйти из дома, спрятаться в другом месте, ведь титан точно первым делом пойдет в этот дом, чтобы съесть меня или же просто разрушить его, тем самым отомстить, ведь титан вроде бы был дефектным. Я встала с этого чертова пола, чуть ли не крича от боли, но старалась быть как можно тише. Хромая, я успела пока дойти до ступенек, я была на втором этаже дома. Спустившись по лестнице, я уже была на первом этаже, но не тут-то было. Титан добрался до него и начал возиться рукой внутри, но, слава Богу, не на первом... Я как можно незаметнее вышла из дома, титан не видел меня. Медленно идя, я спряталась в промежутке домов и тихо вздохнула. В душе я молилась, чтобы он не нашел меня и вообще покинул это место. Впервые в жизни мне было настолько тяжело, впервые в жизни я видела таких монстров, впервые в жизни я вживую видела трупов людей, впервые я потеряла самое важное в своей жизни, в этот день у меня было практически все впервые. Казалось, левая рука сломана, это тоже было впервые, первый перелом. Спина и раньше побаливала, но не настолько сильно, как сегодня, да и осколки в коже… Впервые прожила такой страх. Насчет ненависти… Ненависть и раньше была, ведь я всегда была довольно завистливой и почти со всеми, кто не понравился — вела себя нервно, это и отталкивало от меня людей, как говорила Розалия. Меня довольно сильно ненавидели из-за прямолинейности и гордости, мне было всегда обидно и из-за этого всего, я была одинока. Знаете, бывает такое, что к вам лезут в жизнь против вашего согласия и вы лишь из-за этого больше ненавидели того человека, но потом вы сами впускаете его и навсегда закрываете в надежде, что этот человек всегда будет рядом… Так было со мной и Эвелин. Эвелин заметила мое одиночество и решила стать тем человеком, который подаст руку в тьму и вытащит меня в свет. Эвелин была лучиком надежды, даже нет, Эвелин была для меня всем. Каково же мне, когда Эвелин умерла? Я-я… Я не могу сказать точно, но когда я думаю о том, что я буду делать дальше или каково будет снова стать одинокой — мне становилось настолько ужасно, что хотелось рваться и метаться, найти её… Но поздно, я проиграла. Казалось, что теперь я вновь будет одинока и укутаюсь страхом, спрячусь за маску, которая всегда была на мне раньше, но это далеко не так… Хотя, все-таки так и случится. Подняв голову, я посмотрела в небо. Как же мне хочется плакать и кричать на весь мир, как он жесток и несправедлив по отношению к людям. Но вскоре я задалась другим вопросом, даже нет, другими вопросами. Что делают здесь титаны? Что это за место? Почему все так похоже на одно аниме? — Знаю, что глупо так утверждать, но все же… Ладно, нужно прекратить думать о таких вещах. Где я нахожусь? Куда мне идти, чтоб меня нашли люди? Или же их просто здесь не существует? А-а, боже! — шипела я, стараясь быть как можно тише. — Пока, я могу лишь ждать, ничего более сложного не смогу. Учитывая мою физическую форму — больше пяти метров я ни за что не пройду. Я начала обдумывать вновь все, что произошло… Зачем я это делаю? Хотя бы только из-за того, чтобы запомнить, что со мной произошло или просто для того, чтобы не сойти с ума. — Сейчас… Я должна рыдать и просто разрывать этих тупых существ, но… Почему я не могу это все сделать? Просто убить титана? Только рыдать и все, вот на что я способна. А почему бы и нет? Как же чертовски плохо! П-просто знать, что… Я прикрыла глаза руками и просто начала плакать. Если выразиться матами, то мне было хуево, как никогда. Сказать обычными и приличными словами нельзя, только мат. Я скривила свое лицо и уже собиралась кричать, но… Послышалось лязганье, будто два меча соприкоснулись друг с другом. Вскоре, лязганье превратилось в… Человеческие слова, осознанные слова. — Как вовремя… — подняв руку, я медленно ударила ею в стену, ещё сильнее рыдая. — Н-нужно прекратить! Не люблю такие ситуации, когда… А-а! Надоело… Длинные белые волосы, на которых уже давно высохли слезы Эвелин, зеленые глаза, белая майка, испачканная чьей-то кровью, надеюсь, она останется без пятен, ибо любимая, короткие джинсовые светлые шорты, которые еле—еле прикрывают мою толстую ленивую задницу, черный рюкзак, черный чокер и белые кеды. Не считая черную рубашку и длиннющий черный плащ, купленный мною ещё вчера в магазине, которые были в самом рюкзаке, убранная рубашка была из-за того, что в ней стало жарко и её пришлось снять. Я до невозможного обожала чокеры и черный цвет. Посмотрев один аниме-сериал, я полюбила те черные ногти у демона по имени Себастьян и сама начала красить ногти в черный, при этом нося сам лак в том же рюкзаке. Краситься я ненавидела, ибо у меня это не получалось. Складывалось ощущение, что это делал пятилетний ребенок, который хочет подражать своей маме. Также, у меня плохо получалось раскрашивать, ибо не было у меня чувства цвета. Срисовывать ещё более менее, если не считать испорченную стиральную резинку и мат на всю комнату, который всем твердил, какая я никчемная и нарисовать две галочки для меня сложнее некуда. Я любила все оставлять в черно-белом, ведь так я точно знала, что это не испортит рисунок. Внезапно для меня, титан упал и его лицо оказалось прямо рядом с моим промежутком между домов. Рядом с уже мертвым титаном начал появляться пар и вскоре, титан пропал. Я собралась с мыслями и решила закричать, тем самым звать на помощь, но меня все же остановило кое-что. А если они… Недоброжелатели? Убьют меня, или же продадут? Я должна убедиться, что они хотя бы те люди, которым можно довериться на время. — Быстрее и незаметнее выглянуть… Я встала, издав мучительный стон, но все-таки продолжила идти. Выглянув, я чуть ли не закричала. Передо мной стояла девушка со светлыми волосами и янтарными глазами. На её одежде присутствовала эмблема с двумя крыльями. Она очень напоминала Петру Рал из одного аниме, да и одежда еще… Я уже хотела пятиться назад, но у меня резко кольнуло в спине и я упала с довольно-таки громким звуком. И, конечно, меня заметили. Я самый везучий человек на свете… — Один уцелевший гражданский! — послышалось рядом. Ко мне подбежала та самая девушка и помогла подняться. Увидев меня, светловолосая удивилась. — Твоя спина… Она вся в осколках и… Лицо, руки… — говорила она, не забывая перечислять мои ушибы. Хотелось оттолкнуть её и спросить, не надоело ли ей?! — Тебя не учили, что надо сначала оказать первую помощь, а потом… — шипела я, но… Началась боль, я даже почувствовать не могла где она. Я начала дико громко кашлять, будто задыхалась. Я прикрыла рот рукой, все мое тело трясло. Когда этот кашель прекратился, я больше не двигалась, казалось, что если я двинусь, то умру. — Т-ты жива? — начала паниковать светловолосая. Девушка взяла мою руку и увидела на ней кровь, которая осталась после моих действий. — Сюда, скорей! — кричала она, после, к ней подбежали ещё два человека, я же потеряла сознание.

***

Вся перебинтованная, я лежала в мягкой кровати. Тело ныло, а руки и двинуться не смогли. Я открыла глаза, но после пожалела, что это сделала. Как назло, лучики солнца светили прямо в мои глаза, они аж покраснели. Как я и говорила, я самый везучий человек на свете. — Твою мать… — сквернословила я. Хотела было лечь на бок и укутаться одеялом, но кто же знал, что я это собиралась делать на больной руке. По всему месту, где я была, полилось куча нецензурных слов, ведь утром я была всегда сапожником. Ну… Кто утром не был сапожником? — Рука… — чуть ли не кричала я. — О боже! Что произошло хоть?! — тараторила, протягивая руку к тумбочке за телефоном. Но не тут-то было… Никакой тумбочки не было, рука ничего не нащупала. Я соизволила открыть глаза полностью, и с болью в спине вместе со стонами подняться, чтобы рассмотреть, где я нахожусь. — Да где я?! — не узнав это место, сказала я. — В незнакомом месте находиться, да и не в своей одежде… Стоп, что?! Я… Не в своей одежде?! Неосознанно я заметила, что не в своей одежде, а если точнее, то я была в бинтах и в чьей-то вкусно пахнущей белой незастегнутой рубашке. Бинты были на левой руке, на груди и вообще на всем туловище, ещё на левой ноге. Недоуменно и со страхом думала, что было, но когда вспомнила, издала непонятный звук. — Боже-боже-боже-боже! — твердила себе я. В комнату кто-то зашел, но я не хотела даже смотреть, я мигом легла на правый бок, укутавшись одеялом. Вскоре, этот кто—то ушел, хлопнув дверью. Я села на кровать и начала ещё внимательнее оглядываться. Где-то должна быть моя одежда и рюкзак. Оглядевшись, заметила на стуле сложенную одежду, но рюкзака не было на стуле, да и рядом тоже. — Черт. Ладно, пока оденусь. Я встала с кровати, но когда наступила на свою чертову предательскую левую ногу, упала. Почти что голая, не считая бинтов, незастегнутой рубашки и белых трусиков, я валялась на холодном деревянном полу! О чем только я думала… В комнату кто-то зашел, я, не смотря на свою и так бледную кожу, стала ещё бледнее. — Бл… — хотела высказаться, но меня перебили. — Эй, осторожнее! Тебе нужно лежать, — слышался девчачий голос. От того, что это оказался ни какой-нибудь старый извращенец, я облегченно вздохнула. Та девушка подбежала ко мне и подняла, положив на кровать. Как оказалось, я была в госпитале, но… Почему во всем зале ни на единой кровати не было человека? Госпиталь все-таки… Странно, а значит мне нужно быть на стороже. Девушка укрыла меня одеялом, в какой-то мере мне было приятно… — Ваше имя, — непонятно для девушки сказала я. — Мое? Я Петра Рал, — высказала та самая девушка. Мои глаза стали огромнее некуда. Я не собиралась смотреть в лицо девушки, но сейчас это было просто необходимо. Повернув голову к ней, я и слова вымолвить не смогла. Красивые и милые янтарные глаза, смотревшие на меня, вместе со светло-рыжими волосами, которые были расплетены. Она, конечно, выглядела мило, но в том момент я думала о совсем другом. — Петра… Р-рал? Это же единственная девушка в первом Элитном отряде капрала Леви… Куда я, черт возьми, попала? — шепча паниковала я, смотря с округленными глазами на Петру. — А-а? Что-то не так? — с улыбкой на лице говорила Петра. — А-а, ты меня уже где-то видела? Ведь я довольно известная персона, верно? — мечтательно говорила она. — А как твое имя? Я уже отошла от удивления, мое лицо теперь было серьезное, но в то же время грустное. Опустив его, я начала мямлить, ведь меня накрыл страх того, что меня будут пытать и в конце концов вытянут ненужную информацию для них, ну, «ненужная» именно для меня, ведь после этого меня вряд ли отпустят, да и вряд ли я буду жить, как прежде. — Не говори, что я проснулась, — требовательно и угрожающе мямлила я, вся дрожа. — Что? — переспросила Петра, ведь она явно не поняла смысл моих слов. — Пожалуйста, никому не говори, что я в сознании. Особенно капралу, который бы точно не оставил меня в покое, ведь… — остановившись, сказала я, ведь я чуть не выдала важную информацию, от которой бы получила от капрала. — Я тебя не понимаю, — сказала девушка. — Наверное, ты хочешь ещё отдохнуть… Не буду мешать, — встав, она убежала прочь. Мне стало на душе ужасно, будто кошки скреблись и рвали меня изнутри. Я боюсь, я всегда боялась, просто не замечала сама этого. Если они узнают кто я и откуда, то ни за что не отпустят и сделают подопытной крысой. Учитывая то, на что способен этот чертов чистоплюй! Черт-черт-черт! Я сжимала кулаки, отчего по всей руке прошла боль. Что делать? Он раскусит меня, он узнает, что я вру! А-а-а… Где мое спокойствие, когда оно нужно?! Точно, спокойствие… Если я стану такой, как всегда… Он ничего не поймет. Скрывать правду — это вторая я, наверное… Ну, да ладно, я справлюсь. По крайней мере чувства я скрою… Но я не могу быть уверена в себе после того, что я натворила!

***

На удивление, в течении двух или трех недель ко мне никто не подходил, кроме медсестер и Петры. За несколько дней Петра подходила ко мне не мало, но и не много раз. Петре, наверное, казалось, что мы сдружились, но это далеко не так. Мне, например, казалось, что это все не по-настоящему и когда-нибудь я вновь окажусь в своем мире и лишняя привязанность к Петре сделает мне больно. Я отмахивалась от неё и частенько игнорировала. Казалось, что сегодня будет простой день, Петра придет вновь, поговорит, как я себя чувствую, но это было далеко не так. — Как бесит то, что я не могу уйти отсюда прямиком обратно домой. Когда этот тупой и глупый, отвратительный и мерзкий сон закончится?! — злилась я. — Я не могу больше терпеть! Как же бесит, твою мать… Дверь хлопнула и вновь я услышала голос Петры, который явно звенел у меня в ушах. Я повернулась в сторону девушки и слегка удивилась, ведь Петра была сегодня немного не такая, как обычно. — Наверное, мы больше не увидимся, но… Я была крайне рада, что провела время с тобой… — Спасибо, — сухо ответила я. Мне тогда казалось, что сон вот-вот закончится и мои мучения прекратятся. Я облегченно вздохнула и привстала с кровати. — С чего вдруг? — добавила я, ухмыляясь. Петра удивилась и сначала не поняла моей ухмылки, но после улыбнулась, но все также смотрела на меня с удивлением. Я… Что-то не знаю? — А-а? Ты не знаешь? Тебя отправят в Кадетский корпус, говорят, всех выживших туда отправят на 4 года или больше, — говорила Петра. — Завтра уж точно, ведь ты здорова. И… Почему ты не хочешь мне раскрывать свое имя? У тебя есть секреты от меня! — посмеявшись в конце, весело тараторила она. Петра сейчас вела себя легко и непринужденно, но не я. Я с огромными глазами пялилась на неё, слова так и не лезли с губ. — Ч-что? — недоуменно переспросила я. — Выживших? Я же была одна там… — Не только оттуда, где была ты, но и из других… — говорила Петра, но её кто-то перебил, зовя куда-то. — Пока, надеюсь, мы все-таки увидимся! Но, знаешь… Обещай, что скажешь свое имя, когда мы вновь встретимся! — она схватила своими руками мое лицо, превратив свое в довольно серьезное и решительное, я видела её такой впервые. — Обещаю… — сказала я, чтоб она меня отпустила, но та и не собиралась. — Э-эй… Наши лица были в нескольких сантиметрах. Это меня и пугало. Я смотрела в её янтарные глаза и ждала, когда она отпустит или покраснеет? Но она сделала то, что я и не ожидала. Её лицо стало серьезным, или же грустным. Я не поняла… — Пока, — тихо сказала она, уходя прочь. Было слышно, как она шмыгнула носом. Наверное, я и правда стала для неё важным человеком. Ч-черт… Ненавижу расстраивать людей, которые так хорошо относятся ко мне, не смотря на то, как я к ним. Мое отношение не многие вытерпят… — Не прощайся, мы встретимся… — сказала я, отведя свой взгляд в противоположную сторону. На следующий день я не увидела Петру, и впервые, я попыталась встать со своей койки. Через два дня после того, как я попала в госпиталь мне отдали мой рюкзак со всеми моими вещами. Петра приносила его, а я показывала некоторые вещицы и показывала, что они делали, не все, конечно. В рюкзаке была книга «Сделай меня», пенал с канцелярскими вещами, та самая моя рубашка, часы Эдварда Элрика, немного еды, бутылка с рисунком мордочки корейской панды (что-то вроде бутылки с надписью «MY BOTTLE»), черная маска, имеющая носик корейской панды, закрывающая нижнюю часть лица, считая и нос, когда мне было холодно я её одевала. У меня получилось встать, ноги уже не так сильно болели. Я пошла к своим вещам. Взяла одежду и вернулась к кровати, спрятавшись под одеяло, чтоб переодеться. Сначала я сняла все бинты, после, одела верхнюю часть нижнего белья, дальше последовала вся остальная одежда, считая и кеды. Между прочим, я как угадала с временем. Когда я одевалась ко мне пришли незнакомые мне люди и приказали уже собираться, чтобы послать меня в тот лагерь, отправив вместе со всеми остальными, которых я тоже не знала. Если честно, то я даже и не сопротивлялась, ведь знала, что это будет бесполезно и глупо. Хм-м-м… Чего-то мне не хватает… Точно! Моя гитара, где же она? — П-простите, а… Где именно меня нашли? Можем ли мы туда вернуться на минутку? — спросила я, посматривая на людей, которые сопровождали меня. — Что? Тебе, наверное, память отшибли. Ты была за стеной, при этом единственной выжившей. Скажи спасибо, что подозрения с тебя сняли, проверив твои физические способности и само тело, — грубо и почти что крича, говорил мужчина со страшно низким голосом. — Подтверждаю, — коротко ответила девушка, которая шла рядом с ним с огромными размерами.... Я только сейчас заметила… Какая у неё огромная грудь… Боже, о чем я думаю! Я начала вертеть головой, но эти плохие, ужасные и нескромные мысли всё не хотели бросить меня. Я сделала самое-самое отвратительное и презирающее лицо, как меня это вывело из себя! Я уже злилась на себя и хотела было ударить того мужика, чтобы тот меня отключил, ударив. Повернув голову налево, я встретилась лицом к лицу с ещё одним страшным мужчиной, он заметил моё лицо и саму ужасно злющую меня… Твою мать, мне пиздец будет скоро. Вот так я и избавилась от тех не очень хороший мыслей. — Эм-м-м… А меня могут убить там? — я вновь посмотрела на сопровождающих меня людей. — Да… — говорил что-то тот мужчина, но я его не слушала. — Подтверждаю, — коротко сказала та девушка. — Спасибо, утешили… Ну… Хоть правду сказали, а то я ненавижу, когда мне врут. Это началось ещё давно, с детства… Так, стоп. Мне сейчас не до этого! Я попадаю в Кадетский корпус и там вряд ли я буду отдыхать. Блин, я такое не намерена выполнять, но… Если я научусь сражаться, то точно смогу защитить… Только, кого? Я не буду подпускать к себе никого, так что… Хотя, я не права. Я буду защищать отданную жизнь Эвелин, клянусь. Ладно, я буду в Кадетском корпусе… Если честно, то такое ощущение, что я попадаю в очередную школу. — Черт.