Ва-банк

      39. Сьюки       Я протопала в свою комнату, совершенно ошеломленная тем, как закончился наш вечер. Мне уже случалось становиться свидетелем способности Эрика психануть быстрее, чем готовая ударить кобра. Неудивительно, что он слишком остро отреагировал на Билла и его разбитые шарики. Поэтому я и хотела подождать, пока мы не останемся одни. Ничто не характеризует быдло лучше, чем копание в грязном белье перед гостями, а в истории с Биллом Комптоном не было ничего, кроме грязи.       Надеясь использовать признанную слабость Эрика — неспособность ясно мыслить, когда я рядом, — я прижалась к нему всем телом, повествуя о происшествии на кухне. Либо он преувеличил мое влияние, либо его мысли сузились до желания уничтожить Билла Комптона. Эрик, кажется, даже не заметил, как я слегка приспустила футболку, демонстрируя грудь. Чудо-близнецов пришлось отозвать: я становилась злее и злее с каждым его словом. С тех пор, как мы оба в это вляпались, мне пришлось вытерпеть кучу дерьма от множества разных людей, и меня возмущало полное пренебрежение Эрика к тому, насколько хорошо я справлялась.       Между нами развязалась полноценная словесная война. Как только он произнес то слово, которое могло волшебным образом превратить меня в полную суку — «глупо», — я поняла, что пришло время для перерыва. Обо всем, что будет сказано в запале, позже придется пожалеть. Этот урок я выучила прошлой ночью и не собиралась повторять. Я покинула комнату, прежде чем все испортилось еще сильнее.       Надеясь смыть скверное настроение и гневные мысли, я запрыгнула в душ. Легендарный темперамент Стакхаус порой мог порождать взрывы, которые посрамили бы вторжение в Ирак. Вода полилась, красная дымка рассеялась; я вспомнила все, что мы сказали друг другу. Конечно, Эрик слишком остро отреагировал, но я с первого дня знала, что он из тех, кто стремится защищать. Он показал эту сторону своей личности, когда меня оторвали от него на пути из казино, а он вернулся за мной.       И ведь тогда я ему даже не нравилась.       Теперь я ему нравилась — видимо, даже очень. Следовало догадаться, что все будет раз в десять хуже, когда он узнает о Билле. Возможно, я тоже переборщила. С того момента, как Билл переступил порог, я чувствовала себя неуютно. Если бы он действительно попытался на меня напасть, я бы тут же выкрикнула имя Эрика, чтобы он сделал именно то, в чем я якобы не нуждалась — спас меня.       Но разве я ошиблась, не рассказав Эрику, что при виде Билла у меня в голове начинала играть песня Radiohead «Слизняк»?       Боже, как все запуталось. Я повела себя так, как считала правильным, но разве мне стоило сердиться на Эрика за его собственное желание возмездия? Я грохнула голову той шлюхи об пол, словно хотела взорвать ее, как пакет чипсов, но она ведь напала на меня первой. И я не пинала ее, когда она упала. Ну, может, я и толкнула ее ногой, но никто этого не видел, так что не считается. Но как бы я себя чувствовала на месте Эрика?       Последняя битва Кастера превратилась бы в детскую игру и придала совершенно новый смысл сражению за Не-такого-уж-Маленького Толсторога. (ПП: Джордж Армстронг Кастер — американский кавалерийский офицер, прославившийся безрассудной храбростью, необдуманностью действий и безразличием к потерям. Погиб в сражении при Маленьком Толстороге).       Блядь. Не хотела бы я оказаться в темном переулке с Биллом. Эрик выразил беспокойство по поводу того, что может случиться в следующий раз (впрочем, вряд ли Эрик снова пригласит его в дом), — и был прав. Инстинкты требовали держаться подальше от Билла; возможно, мне действительно просто повезло, и он не предпочел действия вместо слов. Эрик лишь беспокоился о моей безопасности.       Мы слишком остро отреагировали (я — в большей степени) и снова доказали, что не можем трезво мыслить, находясь так близко друг к другу.       Я поспешно закончила мыться, надеясь застать Эрика до того, как он ляжет спать, чтобы все прояснить. В прошлый раз я всю ночь ворочалась после ссоры, и не имела никакого желания повторять этот опыт. Надеюсь, Эрик уже достаточно успокоился, чтобы рационально все обсудить. Я надела пижамные штаны и футболку, которые вполне уместно скрыли мое тело для теплой сентябрьской ночи. Теперь он не станет отвлекаться и не забудет о нашей дискуссии на следующее утро.       На нижнем этаже Эрика не оказалось. Судя по состоянию кухни, он помыл оставшуюся посуду и убрал все кастрюли и сковородки. Я улыбнулась его заботливому жесту. Затем проверила гараж, надеясь, что он не уехал под влиянием гнева, и удивилась, увидев новый красный корвет на месте черного. В голове автоматически заиграла песня Принца. Я вернулась наверх, гадая, почему он избавился от прежней машины, хотя она казалась совершенно новой. Должно быть, какие-то мужские заморочки. Мне этого не понять, как и очарования сисек.       Я постучала в закрытую дверь его спальни. Эрик не ответил, и я постучала еще раз и позвала:       — Эрик?       Возможно, он уже лег спать. Я прижала ухо к двери и расслышала слабый звук льющейся в душе воды.       Может, просто войти?       Немного поколебавшись, я проверила дверную ручку. Будь она заперта, я бы поняла намек, но спальня оказалась открыта. Я осторожно вошла, словно устраивала взлом с проникновением. Взгляд метался по комнате, как команда спецназа, готовая к штурму. Сесть было некуда, кроме кровати. При виде нее я вспомнила нашу последнюю встречу в этом самом месте и осталась на ногах.       Кровать пахла Эриком, а я стала полноценной наркоманкой.       Вскоре он выключил воду. И тут до меня дошло, что Эрик запросто может выйти голым. Я уже видела его обнаженным, когда лицо скрывала подушка. Если кровать могла поощрить мою зависимость, то тело Эрика было сродни кислороду. Я просто не смогу сопротивляться желанию наполнить себя им, словно утопающий за бортом корабля «Нортман». Или, может, он скорее походил на подводную лодку? Разум заполонили эвфемизмы на тему введения торпеды в трубу и последующего выстрела. Я не заметила, как Эрик вошел в комнату, пока он не позвал:       — Сьюки?       Да, капитан?       Краем глаза я заметила обнаженную грудь и проигнорировала звуки пения ангелов, немедленно зажмурившись.       — Ты одет? — прохрипела я.       Не знаю, какой ответ я хотела получить — да или нет, — но с разочарованным облегчением услышала:       — Да.       Я открыла глаза. На лгуне полотенце в огне.       С каких пор полотенце, небрежно обернутое вокруг талии, считается одеждой? По крайней мере, оно было большим. А если наши отношения продолжат развиваться, я просто заменю их все одной мочалкой.       В этот момент Эрик решил провести руками по мокрым волосам. Кажется, я имела другую причину прийти в его комнату, кроме как таращиться на него, но напрочь ее позабыла. Наверное, она выпала в трусики, когда их затопило.       — Тебе что-то нужно? — спросил Эрик.       Вагинальная пробка?       — Эм-м-м… — Мозг отказывался работать. Вообще.       Один сигнал, Василий. Всего один сигнал.       Теперь Эрик не казался расстроенным. Кажется, ему было весело. Я мысленно проходила сцену за сценой «Охоты за «Красным Октябрем», пока не вспомнила: «Русские и срать не сядут без плана, сынок». У меня был план! Но какой? Не думаю, что собиралась сорвать полотенце с влажного тела Эрика. Но почему я тогда прикидывала, сможет ли рука дотянуться до ткани?       Эрик, должно быть, обладал навыками телепатии. Он подошел ближе, сократив расстояние между нами, в то время как я мысленно заставляла Злую и Аморальную не шевелиться. Эрик остановился прямо передо мной и сказал:       — Кажется, в последнее время я только и делаю, что извиняюсь, но… Прошу прощения за то, что произошло.       Он коснулся моего лица, а мне захотелось пнуть себя за то, сколько времени я потратила на ссору из-за Билла Комптона. Я взяла Эрика за руку и ответила:       — Нет, это я прошу прощения. Я погорячилась. Ты просто защищал меня. И мне не хочется, чтобы мы легли спать, злясь друг на друга. Снова.       Я доказала свое раннее утверждение: у меня не получалось трезво мыслить, когда он находился так близко. Руки по собственной воле обняли влажное и почти голое тело Эрика. Футболка впитала всю влагу, оставшуюся на его груди. Это почти голое тело также было виновато в увлажнении моих трусиков. Эрик обнял меня и наклонился, чтобы поцеловать. Его язык ласкал мой, а мои руки устремились к его волосам. С шевелюры падали капли воды, охлаждая мою разгоряченную кожу. Ни один поцелуй с мужчиной еще не заводил меня так сильно. Эрик мог заставить меня забыть собственное имя. Если это произойдет, я смогу просто заглянуть под его обручальное кольцо, чтобы вспомнить.       Я отстранилась, чтобы вдохнуть; Эрик, не отвлекаясь, поцеловал мою щеку и прошептал на ухо:       — Мне не нравится ссориться с тобой. Это кажется неправильным.       Сердце растаяло еще сильнее. Я искренне соглашалась с ним. Если бы получалось формулировать слова, я бы обязательно сказала об этом вслух. А пока что Злая и Аморальная отправились в самовольное неизведанное путешествие, пока махровая ткань под пальцами не выдала мне их местоположение.       Похотливые сучки.       «Слишком быстро, — твердил разум, пока тело скандировало: — Недостаточно быстро!» Тело Эрика тоже участвовало в беседе — практически вопило мне в живот, и это был очень хороший аргумент в его пользу. Но я понимала, что нам следует узнать друг друга получше, прежде чем переходить к следующему шагу. Бесконечные споры из-за самых глупых вещей только подтверждали это.       Я неохотно, очень неохотно отстранилась от Эрика и сказала:       — Мы должны остановиться, пока все не зашло слишком далеко.       Эрик наполовину вздохнул, наполовину зарычал, прижавшись к моему лбу и закрыв глаза.       — Верно. Я должен сразить тебя. — Он сделал паузу и добавил: — И положить пакет со льдом на яйца.       И захвати мне по пути пару прокладок.       Вспомнив безупречно чистую кухню внизу, я улыбнулась.       — Уборка на кухне — отличный старт.       Он улыбнулся в ответ. Пока он находился так близко, я могла думать только о развратных вещах, которые хотела с ним сотворить, поэтому я сделала еще шаг назад. Повеяло прохладой. Передняя часть футболки довольно сильно промокла и прилипла к коже. Впрочем, соски затвердели вовсе не от этого.       Видимо, они пронзили зрачки Эрика: он не мог оторвать глаз от них. Я отлепила материал от кожи.       — Кажется, я должна переодеться.       — Просто сними ее, — предложил Эрик, хитро усмехаясь. — Я отдам тебе полотенце, чтобы вытереться.       Я попыталась пристыдить его взглядом, но едва ли мне это удалось. Не сумев сдержать улыбку, я ответила:       — Как любезно с твоей стороны.       Я развернулась, готовая выйти из комнаты, но Эрик поймал меня за руку.       — Не уходи.       Я оглянулась. Эрик больше не казался веселым или похотливым. Теперь он выглядел расстроенным, и я остановилась.       — Я просто надену пижаму. — Он думал, что я ухожу насовсем?       — Вот, — сказал он, бросив мне футболку, в которой был до этого. — Надень это.       Я поймала ее, и меня окружил его запах. Будучи подсевшей на Эрика наркоманкой, я не смогла найти повод отказаться от его предложения. Он по-прежнему носил только полотенце. Всего один сигнал от мозга — и Злая с Аморальной захватят его, как военный трофей, и объявят задницу Эрика территорией Сьюки.       — Я надену ее, если ты наденешь что-нибудь другое.       Эрик улыбнулся шире и сказал:       — Договорились.       Не будь я так отвлечена его улыбкой, я бы увидела, как его руки хватают полотенце, но было уже слишком поздно. Ткань упала с бедер, а я поспешно закрыла лицо его футболкой, покраснев до кончиков пальцев ног.       — Эрик!       Он рассмеялся и спросил:       — Что? — Эрик добавил, понизив голос: — Ты видела меня голым и раньше, в чем проблема?       — Это не то же самое! — сообщила я в прижатую к лицу футболку. — Тогда ты был мистером Лицо-под-Подушкой!       — Тебе станет легче, если я закрою лицо подушкой? — спросил он, снова смеясь. — Я более чем готов оказать любезность, если твой разум успокоится.       — ЭРИК НОРТМАН! Немедленно надень штаны! — Прежде чем я начну метить свою территорию.       Я начала нащупывать путь босыми ногами и потихоньку выбираться из комнаты в том направлении, где — предположительно — находилась дверь. Шла я вслепую, поэтому вскрикнула, когда Эрик схватил меня за талию и притянул к себе.       — Эрик! — рассмеялась я. Ругать его не получалось: мое сердце было счастливее, чем за весь этот день.       Он провел носом по моей шее и сказал:       — Я только что спас тебя от столкновения со стеной. Тебе следует поблагодарить меня.       — Ну не все же так любезны, как ты, — ответила я через футболку.       Эрик схватил меня за руку и потянул ее вниз. Не успела я решить, стоит ли мне остановить его или поймать футболку, как он положил мою руку на свою покрытую хлопком задницу. Я не оборачивалась, пока не провела дальше по его ноге, убеждаясь, что Эрик надел что-то посущественнее боксеров, и шлепнула его.       — Не очень-то мило.       — Сказала девушка, которая дразнит меня мокрой майкой.       — Это из-за тебя я мокрая! — Всеми. Возможными. Способами.       — Тебе нужна помощь с переодеванием? Считай это моим способом загладить вину. — Руки Эрика скользнули по мокрой футболке, и он прошептал: — Я готов исправить свои ошибки.       Это подводило итог нашей нынешней ситуации: она казалась в равной степени и правильной, и ошибочной.       40. Эрик       Вымывшись, я еще долго стоял под душем и гадал, как Сьюки встретит меня утром. Когда мы поссорились в машине, она уехала совсем рано, и я пока не знал ее достаточно хорошо, чтобы определить, всегда ли она так поступает. Неудивительно, что она гневно удалилась, когда я назвал ее глупой: она являла собой полную противоположность. Однако стоило мне разозлиться, как рот обретал собственный разум. Это, конечно, не оправдывало меня, и я хотел извиниться. И надеялся заслужить такую возможность.       Кожа начала морщиться. Я выключил воду, завернулся в полотенце и отправился в спальню, где с удивлением обнаружил Сьюки. Ее мысли явно витали в другом месте. Я ждал, покуда мог терпеть, а затем позвал:       — Сьюки?       Она, кажется, еще не пришла в себя, и я заволновался. Затем вспомнил, как она реагировала на вид моей обнаженной груди, и улыбнулся. Вспомни я об этом накануне вечером — сорвал бы с себя рубашку еще до приезда домой. Тогда Сьюки не убежала бы до того, как я успел извиниться. Сейчас она находилась со мной в одной комнате, и я не имел никакого желания прикрываться. У нее никак не получалось подобрать слова и объяснить, почему она пришла сюда, поэтому я подошел ближе и сказал то, что часто говорил в последние дни — попросил прощения. Снова.       Я искренне сожалел, что назвал ее глупой, но ничуть не раскаивался в желании оторвать член Билла и засунуть ему в глотку. В подробности решил не вдаваться.       Стоя так близко к ней, я не смог удержаться от прикосновения и провел пальцами по ее недавно умытому лицу. Сьюки, несомненно, была прекрасна, но именно ее внутренняя красота сияла ярче всего. Хотя изначально я испытывал только сожаление по поводу нашего брака, теперь его заменила благодарность: к счастью, обстоятельства вынудили меня по-настоящему узнать ее. От одной лишь мысли о том, что я мог упустить такую особенную девушку, у меня заныло в груди. Сьюки извинилась в ответ. Я поцеловал ее. Ее компанией я наслаждался, а ссоры с ней — ненавидел. Мне не нравилось смотреть, как она уходит — по любой причине. Приятнее всего было держать ее в объятиях, и я собирался приложить все усилия, чтобы она осталась там.       Еще одна причина, по которой мне не хотелось ее отпускать, — мокрая футболка Сьюки, облепившая ее грудь. Она решила переодеться и развернулась, чтобы выйти. Я отреагировал без раздумий: схватил ее за руку, буквально умоляя остаться. Черт знает, что со мной случилось, но я чувствовал себя слишком уязвимым после нашей ссоры.       Ну что же я за слабак?       Надеясь, что Сьюки не догадывается, что отобрала мое членство в мужском клубе, я решил поднять настроение, усилив и без того мощное сексуальное напряжение и сняв полотенце. Если ее настолько отвлекала моя голая грудь, то вид обнаженного тела целиком обещал стать интересным.       План вполне мог сработать, если бы Сьюки не закрыла лицо моей футболкой и не попыталась мелкими шажками выбраться из комнаты, как своенравный пинбольный шарик. Я сдался, торопливо натянул пижамные штаны и поймал ее, прежде чем она успела удариться о стену и отбить пальцы ног. В итоге я оказался так близко к Сьюки, что намерения моего тела стали очевидны. Прошло не так уж много времени с моего последнего секса — того, который я мог вспомнить, — но эти несколько дней со Сьюки стали восхитительной пыткой. Меня ежедневно донимали воспоминания о ее теле в бикини и коротких шортиках. А теперь, когда мы перешли к прикосновениям и поцелуям, я подвергся самой приятной агонии, какую только можно представить. Я намеревался подождать, пока Сьюки не будет готова, но начинал потихоньку задаваться вопросом, можно ли умереть от постоянного стояка. Разве в рекламе «Виагры» не говорилось о необходимости обратиться к врачу, если эрекция держится слишком долго?       Может, Сьюки сжалится надо мной, если увидит справку от доктора?       Я погрузился в размышления о медсестре Сьюки, выполняющей искусственное дыхание ртом-к-члену, и не заметил, как ощупываю ее футболку, пока она не отодвинула мои руки.       — Думаю, я сама справлюсь.       Справишься с чем? Сексуально реанимируешь меня без рецепта? У тебя есть высшее медицинское образование, о котором я не знаю? Ты знаешь лекарство от моей разновидности тромбоза глубоких вен, так что не придется набирать 911? С ЧЕМ?       Вскоре я получил ответ на свои невысказанные вопросы. Сьюки натянула через голову мою футболку, немного повертелась под ней, абсолютно ничего мне не показывая, и вытащила из горловины свою мокрую майку, добавив с улыбкой:       — Та-да!       Ура.       Из-за разницы в размерах подол доходил ей почти до колен. Она стянула пижамные штаны, и я сказал вслух:       — Ура!       Сьюки улыбнулась, подошла к шкафу и бросила мокрую одежду в корзину.       — Не обольщайся, приятель. Я сняла их только потому, что они тоже промокли.       Я смотрел, как она делает нормальные и обыденные вещи — складывает свою одежду в мою бельевую корзину, — и голова кружилась от удовольствия. Хотя и не должна была. Мысли снова покинули меня через рот, миновав мозг:       — Останься.       Сьюки насмешливо взглянула на меня и улыбнулась.       — Куда, по-твоему, я побегу посреди ночи в одной лишь футболке?       Я не смог ответить — пытался утихомирить поселившихся в животе бабочек. Сьюки спросила:       — Или за этим последует «повернись и наклонись»?       — Я имел в виду, здесь, — я указал на кровать, — со мной… сегодня. — И следующей ночью, и следующей, и следующей…       По выражению ее глаз я понял, что она хочет отказаться, поэтому нанес упреждающий удар:       — Ничего не произойдет, просто поговорим. Ты не рассказала, как прошел твой день.       Сьюки все еще колебалась. Я улыбнулся, поиграл бровями и предложил:       — Если так будет проще, можешь меня связать.       Я думал, она засмеется, но на ее лице промелькнула внезапная вспышка похоти. Проведя мысленную инвентаризацию, я не обнаружил в доме шарфов — если только Сьюки их не привезла. Если представится случай, можно просто наволочку порвать на полосы. Моя надежда крепла (и не только она). Наконец Сьюки ответила:       — Не уверена, что это хорошая идея.       — Если хочешь, я могу тебя связать.       — Эрик! Я не это имела в виду! — Она покраснела.       Вот черт! Это я тоже сказал вслух.       — Шучу. — Но не совсем. — Сьюки, обещаю, я буду вести себя хорошо. — Но буду рад, если ты не станешь мне подражать в этом.       Я подошел к кровати, сел, откинув одеяло, и похлопал по матрасу. Она не сдвинулась ни на дюйм. Я призвал на помощь все свои актерские навыки, плюхнулся на спину, закрыв глаза рукой, и произнес:       — Впервые прошу женщину лечь со мной в постель, а она отказывает? — Я издал фальшивый всхлип и добавил: — Эго мое разбито.       Я думал, Сьюки назовет меня королем драмы или поддразнит мое раздутое эго, но она снова удивила меня несколько раздраженным вопросом:       — В твоей постели никогда не было женщин, мистер Голливудский Секс-бог? И ты правда думаешь, что я в это поверю?       Я подавил естественный порыв огрызнуться в ответ. В конце концов, я сам поднял тему сексуального прошлого. Новое прозвище мне определенно понравилось. Я сел, посмотрел в глаза Сьюки и серьезно ответил:       — Ты единственная женщина, которая была в моей постели.       — Она что, новая? — фыркнула Сьюки.       Я позволил себе немного насладиться ее ревностью, затем пояснил:       — Я никогда не приводил их к себе домой.       И слава Богу. Я уже хотел заменить машину, а переезд в новый дом мог стать настоящим геморроем.       Но я бы все равно это сделал.       Я собирался встать и сказать, что нам лучше поговорить внизу, но Сьюки медленно приблизилась и спросила:       — Правда? Ты никого из них не приводил домой?       Я протянул руку, Сьюки вложила в нее свою, и я привлек ее к себе.       — Никто из них не имел для меня значения. Так с чего мне было пятнать дом их присутствием?       Сьюки хихикнула.       — Ты иногда такая задница.       Видимо, не настолько большая, чтобы Сьюки не согласилась заползти ко мне под одеяло. Как только она устроилась, я выключил свет и притянул ее к себе, обнимая сзади. И вдруг все в мире стало правильным. Я уткнулся лицом в ее волосы и пробормотал:       — Хорошо, что у меня такая классная задница.       — М-м-м… Твое эго, кажется, в полном порядке.       — Конечно, — ответил я, вдыхая ее запах. — Ты же в моей постели. — И ты ее больше не покинешь, если решение за мной.       Мы некоторое время лежали молча, потом я спросил, как прошел день, и Сьюки рассказала об обеде с Сэмом и поездке по магазинам. Хорошо, что я успел с ним познакомиться, иначе сходил бы с ума от ревности. Я вспомнил, как она кричала на Билла, и спросил:       — О чем вы говорили, когда я вошел на кухню? Я слышал что-то о печенье и обращении «миссис Нортман». — Даже с учетом обстоятельств я не мог не улыбнуться, произнося ее новую фамилию.       — Пф-ф-ф… Этот осел называл меня Соки, словно мое имя так трудно произнести, хоть оно и необычное. Я объяснила, что оно рифмуется с «куки», но он может просто звать меня «миссис Нортман». — Сьюки пожала плечами и закончила: — У меня был момент Джанет Джексон.       Я прижал ее к себе покрепче и промурлыкал:       — Значит, я могу ожидать в будущем проблем с твоей одеждой? — Начиная с этого момента, конечно.       Она шлепнула меня по руке, притворяясь разозленной, и засмеялась.       — Жаль, что я потеряла свою последнюю звездную накладку на сосок за день до нашей встречи. (ПП: с такой накладкой выступала Джанет Джексон вместе с Тимберлейком).       Не успел я заявить, что буду очень рад отказаться от звезды на ее груди, потому что накладка только помешает моему рту, как Сьюки сказала:       — Прекращай. Расскажи лучше о своем дне.       Я разочарованно вздохнул, уже представив ее обнаженную грудь, и ответил:       — Не о чем рассказывать. Сходил в качалку, потом поехал в студию. — Тут я вспомнил причину, по которой приехал домой позже, чем планировал, и добавил: — Ах да, еще купил новую машину.       — Я видела, — рассмеялась Сьюки. — Теперь ты сменишь имя на какой-нибудь символ, и люди запомнят тебя как актера, носившего прежде имя Эрик Нортман?       Какой символ отразит смысл слова «подкаблучник»?       Я представил, как Сьюки соблазнительно танцует вокруг меня, и спросил:       — Если я это сделаю, ты будешь танцевать вокруг меня на сцене, теряя предметы одежды?       Даже слава подкаблучника стоит того.       — А что, ты еще и поешь?       Хотелось бы.       — Нет, но пусть это тебя не останавливает.       — Ты просто змей-искуситель. — Она противоречила своему утверждению, сильнее прижимаясь к моему телу. Член стал еще тверже, и скрыть это уже не удавалось: я прилип к ней, словно пиявка.       Мои бедра терлись о ее попку безо всякой команды от мозга, и рот присоединился к мятежу.       — Позволь показать, как я умею искушать. Обещаю, ты услышишь пение ангелов.       Сьюки вздохнула и затрепетала, пойманная в ловушку моим телом. Продолжая противоречить своим словам, она подняла мою руку со своего живота и положила на грудь. Ее бедра начали двигаться по собственной воле, и она ответила:       — Нет, мы просто разговариваем.       Разговариваем? Если она хочет поговорить, я найду, что сказать.       Я провел зубами по уху Сьюки, нежно сжав грудь, и прошептал:       — О чем ты хочешь поговорить? О том, что от одного твоего вида у меня встает? Что от ощущения твоей мягкой кожи под пальцами я сгораю изнутри? Что вкус твоих губ заставляет жаждать большего? О том, как сильно я хочу попробовать каждую часть тебя?       Я лизал и целовал ее шею и плечо, не видя, но чувствуя в темноте комнаты румянец на ее коже. Сьюки выдохнула:       — Эрик…       — Хм? — Я мало что мог сказать, так как губы и язык занимались исследованиями, а рука, ревнуя и тоже желая прикосновения к обнаженной коже, пробралась под футболку Сьюки. В конце концов, это было только справедливо.       Пальцы ущипнули ее сосок, затем перешли к другой груди, сохраняя равенство. Рука Сьюки скользнула за спину и обхватила мой член через штаны. Я коснулся ее между ног, погладив поверх промокших трусиков, и мы в унисон простонали:       — Ебать…       Ее рука пробралась под пояс штанов и сжала мой болезненно твердый член. Я воспринял это как разрешение погрузиться в трусики Сьюки и зарычал в ее кожу, ощутив, как она возбуждена. Два пальца вошли внутрь, двигаясь в унисон с ее рукой на члене. Мы прижались друг к другу теснее, она повернула голову, и я притянул ее губы к своим. Ее мышцы сжались вокруг моих пальцев, Сьюки всхлипнула мне в рот. От ощущения ее тесноты член напрягся еще сильнее: он завидовал пальцам, но пока соглашался уступить. Я знал, что долго не продержусь: долговременное сексуальное напряжение между нами истощило мою выносливость. Продолжая искать чувствительную точку внутри нее, я потер клитор и сказал, приказывая и умоляя:       — Кончи для меня, любимая.       Буквально секунду спустя я нашел это место. Мышцы Сьюки сжались на моей руке, бедра неудержимо дернулись, и она закричала:       — Эрик!       Услышав, как она взывает ко мне в экстазе, я выкрикнул в ответ ее имя, и меня ослепил оргазм. Мы продолжали ласкать друг друга, медленно приходя в себя и успокаивая прерывистое дыхание.       Я неохотно убрал руку со своего нового самого любимого места и перекатился, поднимая с пола брошенное полотенце. Вытер влагу между ее ног, затем свою руку и живот, и бросил ткань на пол. Навис над Сьюки, получив очень необходимый в этот момент поцелуй, потом лег на спину и притянул ее к себе. Я был так расслаблен, что не встал бы с кровати, даже если бы стену вдруг пробил грузовик.       — О чем мы говорили? — сонно спросила Сьюки.       Я прижался лицом к ее шее и пробормотал:       — Ты говорила, что я искуситель.       Сьюки крепче обняла меня за талию и зевнула, заставив меня зевнуть в ответ. Я уже почти заснул, когда услышал ее шепот:       — Так и есть… В лучшем смысле этого слова.