Замеченный живым.

И если мы когда-нибудь окажемся в чужих сетях, стоит ли нам расслабиться и получать удовольствие, или мы обязаны чувствовать себя обреченными на смерть? Я придерживался всегда одной теории, исходящей из вопроса: «Кого могут бояться маньяки?» Правоохранительные органы или таких же ублюдков, как они сами. Ежели стать полицейским по одному лишь велению у Вас не выйдет, то второе вполне можно реализовать, включив смекалку и актерское мастерство, которым совсем не обязательно обладать от природы, либо же учиться этому всю жизнь. Есть инстинкты, один из которых — инстинкт самосохранения. Полагайтесь на него, он Вам поможет. Уже поверили? *** — Я стою у Вашего окна каждый день. Я знаю о Вас все: что Вы едите, что пьете, что смотрите, я знаю всех Ваших друзей и знакомых. Я наблюдаю за Вами, — честно признался мужчина с хриплым, разборчивый голосом. То ли пытался запугать? — Давайте наблюдать вместе, — более мягкий голос раздался следом за бархатным голосом мужчины. — Я видел Вас голым. — голос стал не таким уверенным, но хорошо держался. — И как я Вам? — вместе со словами донесся тихий смешок. — Я стою у Вашей двери прямо сейчас. Оценим вместе? — У меня открыто.       Сидя в мягком, широком кресле, закинув ногу на ногу, молодой человек с серебристыми, ниспадающими на плечи волосами, прятал страх за ледяным взглядом светло-голубых очей. Не высокий и не низкий, с подтянутым телосложением и ровной, идеальной линией губ, что сохраняли спокойствие до последнего, даже когда скрипнула дверь из роскошного красного дерева. Тело Морта украшал черный халат, пояс которого лежал поодаль от кресла. Это как проверка, ведь даже интересно, кто в конечном итоге воспользуется клочком жалкой ткани? Медленные шаги выдавали незнакомца, но тот и не прятался, лишь соблюдал осторожность, так как комнаты в квартире были освещены лишь тусклым уличным светом благодаря высоким фонарям, а вот место расположения включателей мужчина не знал. Но свет включился в центральной комнате, что имела выход на кухню, три огромных окна и выход в спальню, ну, и конечно, в коридор. Освящение, исходящее от настольной лампы, стало как стоп-сигналом, посему мужчина остановился, корпусом развернувшись к оппоненту, лицо которого не выражало абсолютно никаких эмоций: прочесть невозможно было ничего и по его глазам, хоть молодой человек смотрел прямо, изучая своего будущего убийцу… или жертву? Не пытался и скрыть очей за длинными ресницами, не опускал век, редко моргая. — Джон, — коротко представился мужчина лет тридцати шести на вид. Редкие морщины встречались на его лице, но ничуть не портили общую картину. Широкие плечи обтягивал темно-синий пиджак, а янтарные глаза глядели заинтересованно, что было видно невооруженным оком. Прекрасные черные волосы были шелковистыми и мягкими, едва касались поясницы, но в этот вечер мужчина предпочел заплести их в косу, благодаря чему открылся замечательный вид на широкие скулы. — Морт, — отозвался молодой человек с серебристыми волосами, поднимаясь с кресла и совершенно не стесняясь своей наготы, так как халат, из-за отсутствия пояса, смог прикрыть только плечи, руки и широкую спину. Естественно, мужчина засмотрелся на юное тело, удивляясь такой смелости, но не показывая того, почему не сразу смог заметить протянутую тонкую руку оппонента. Но как заметил, тотчас пожал, поглаживая длинными пальцами мягкую кожу и опускаясь губами к тыльной стороне ладони, чтобы оставить короткий поцелуй в знак приветствия. — Приятно, Морт, — горячее дыхание обжигало кожу, пока мужчина не выпрямился во весь свой немалый рост, отпуская руку и проходя к широкому столу, что красовался в центре комнаты, дабы опустить на него пенал для инструментов. Молодой человек лишь кивнул, глядя мужчине в спину, пока тот резко не повернулся, застав врасплох. И первая эмоция, которую смог прочесть Джон, а Морт упустить из-под контроля — отчаяние. «Неужели ты сдался так быстро, мальчик?» — спросил мужчина насмехающимся взглядом, нагло прожигая очи оппонента надменным взором. Но тот не спешил уступать, дальше играя с Джоном и провоцируя того не только своим лицом, которое доселе, не смотря на одну маленькую оплошность, удавалось сохранять спокойным, но еще и весьма привлекательным телом. Молодой человек не верил, что мужчина некогда видел сию картину, здраво понимая и читая в его словах ложь. К слову, эти вот манипуляции нужны были для того, чтобы понять причину появления брюнета. То ли его интересуют эмоции будущих жертв, то ли тело. Хотя никто не отменял смешанный вариант. Но также никто не отменял того, о чем Морт мог вообще и не догадываться. Мужчину это забавляло, он этого не скрывал совершенно, наслаждаясь каждым мигом пребывания в компании столь прекрасного молодого человека. Порой даже люди со стальным характером устают от визга испуганных дамочек и юношей, тщетно пытающихся вырваться из умелых, крепких рук, что задушить их хочется в тот же миг, не получив никакого удовольствия. Только вот что мешает остановиться? По-моему, глупый вопрос. Но глупые вопросы иногда тоже бывают интересными и заставляют задуматься. — Ложись, — низкий баритон прошелся по высоким стенам, ускользая в соседние комнаты. Едкая усмешка исказила губы Джона весьма причудливым образом, так как теперь он выглядел и устрашающе, и очень даже притягательно. — А как же чашка кофе? — поинтересовался молодой человек, по-птичьи склонив голову набок. Халат же скользнул вниз по телу, плавно опускаясь на холодный пол. Медленные шаги сопровождались внимательным взглядом янтарных глаз. Не смотря на то, что Морт усмехался, он упустил вторую эмоцию — страх. И прежде, чем опуститься на покрытый шелковой тканью стол, светлоглазый запустил пальцы в серебристые волосы, заплетая те в высокий хвост. Джону открылась притягательная пульсирующая жилка на тонкой шее, он облизнулся, подумав о том, что обязательно к ней вернется позже. Широкая спина соприкоснулась с твердой поверхностью стола, и светловолосый невольно поежился, чуть ли не упустив самое главное — здравый рассудок, у которого заметно стали подкашиваться ноги, что было не на руку молодому человеку. — Кофе? Кофе подождет. — наконец отозвался мужчина, приоткрыв свой пенал, в который заглянул так скоро, как и закрыл его, не вынув ни одного инструмента. Морт попытался сделать вид, что ему все равно, но брюнет успел заметить, как это сокровище расслабилось, но тут же сжалось, что, впрочем, тоже было объяснимо. Не открыл сейчас, так что помешает воспользоваться принесенным позже? не зря ведь тащил, в самом деле.       Ладонь опустилась на ногу, и юноша вздрогнул, машинально поджав тонкие губы. Фаланги пальцев обвели каждый палец ноги светловолосого, отчего было неприятно, потому что щекотно, а губы сжимались сильнее, чуть ли не до боли, пока ладонь не опустилась на пах юноши, а из уст не сорвался тихий стон — тот просто не ожидал такого поворота событий… точнее ожидал, но не так скоро. Впрочем, сдаваться не собирался, заметно напрягаясь и держась гордо, можно сказать — достойно, однако, ситуация того уже не требовала, так как пальцы поднялись на живот, ощущая слегка подрагивающие, напряженные мышцы. Ногти впились в кожу, оставляя заметный алый след, ведущий к груди и прерывающийся у самих сосков. И стон стал наградой Джону, хотя тот только успел сжать меж изнеженных пальцев затвердевшие горошины. Широкая улыбка мелькнула на губах, но брюнет тут же вернул привычную маску строгости. Морт, в свою очередь, показал сразу две эмоции: сожаление и ненависть. Первое непосредственно касалось лишь его плохой подготовке, второе — его самого, как личность. Джон замечал абсолютно все, но от этого не менялось ничего. Что задумал, то и делал. Как смотрел доселе на молодого человека, так и продолжал смотреть, хотя, врать себе не стал и особо не скрывал, что видел юношу весьма привлекательным, посему продолжал наслаждаться происходящим, больше всего желая лишь сорвать ту некачественную маску равнодушия, держа именно это за главную цель. Так просто. Так просто, что Морт не в силах был это понять, продолжая игру, которую изначально проиграл. Брюнет слабо сжал ладонью бедро светловолосого, склоняясь над тем и опаляя дыханием тонкую кожу шеи. Кончик языка, только соприкоснувшись с подрагивающей жилкой, тут же потянул за собой губы, которые в тот же миг прижались к бархатной коже, неожиданно для Морта нежно целуя и осторожно покусывая. Но с каждым разом укус ощущался все четче, а поцелуй становился напористее, отчего, толику минуты спустя, на поврежденном участке кожи красовалась алая собственническая метка, которой брюнет был доволен до одури, а юноша уже не понимал своих эмоций, ощущая, как по телу пробежали мелкие мурашки и задержались на ягодицах, заставляя невольно вздрогнуть и слабо прогнуться в спине; приоткрытый рот хватал кислород, удовлетворяя естественную нужду легких, а ноги всякий раз сгибались в коленях, но Джон не позволял, все больнее ударяя те. Полуприкрытыми веками юноша заметил, как мужчина отстранился, отходя и вновь изучая лежащее перед ним податливое тело. Как вскоре подошел, принимаясь за свой пенал для медицинских инструментов, из которого вынул весьма ожидаемую вещь — скальпель. И вместо одной, двух эмоций, на лице юноши появились сразу все, но ни одной новой. Джон принял это одобрительно, вновь склонившись над лицом оппонента, только теперь губы мужчины накрыли приоткрытые, влажные от постоянных издевок губы молодого человека, у которого, кажется, появилась первая, тонкая, почти незаметная морщина. Морт уже способен был включить принцип «перед смертью получить удовольствие», но вспомнил про острый инструмент в крепких мужских руках, возвращая каменное лицо, только уста едва отвечали на поцелуй, а, в обычной жизни юркий язык, стал вялым, совсем не таким, каким бы пожелал его видеть брюнет. Юноша все еще не понимал, ничего не понимал, каким же все-таки он был глупым.       Тонкое лезвие опасно нависло над возбужденным пахом вмиг оживленного молодого человека и тот сорвал с себя ни на что не годящуюся маску равнодушия. Тело задрожало и Морт впервые за вечер позволил себе схватить мужчину за руку так крепко, как только хватило сил. Мужчина был недоволен одним — поцелуй так и не состоялся, но доволен другим — не смотря на нахмуренное лицо брюнета, юнец продолжал сжимать руку, царапая ногтями и угрожающе глядя в глаза потенциальному убийце. В награду Джон переместил лезвие к груди, едва касаясь тем кожи, что позволило на какой-то миг молодому человеку с серебристыми волосами расслабиться, но так и не выпустить руку из крепкой хватки. Жаль, что не ту руку, в которой было лезвие. Брюнет последний раз склонился над лицом юноши, о чем говорило его строгое лицо и больше ничего не скрывающие янтарный глаза. Кончиком лезвия Джон резко повел по губам Морта, оставляя неглубокий порез, но юноша вскрикнул, до боли сжимая теперь обе руки насильника, из которых выскользнуло лезвие, естественно, специально, и инструмент ударился о пол с характерным звонким, металлическим отзвуком, а уста обоих вновь соприкоснулись в продолжительном поцелуе, который смешал в себе сладкие нотки страсти, металлический привкус крови и резко ощутимую боль для Морта, всякий раз, как мужчина оглаживал кончиком языка открытую рану. Томные стоны один за одним срывались с покорных уст, а спина прогибалась до хруста. По телу одна за другой накатывали судороги, останавливаясь в паху нарастающим томлением. Сложно было контролировать стоны, собственный рассудок и себя в целом, словно чужие руки разобрали и плоть, и душу на мелкие частицы, оставляя одного в закрытой комнате, без права на смерть.       Подобрав последнюю рубиновую каплю, мужчина улыбнулся, обходя стол и поднимая скальпель, коий миг спустя вернул в специальный пенал. Юноша только успевал хватать воздух, едва умудряясь взглядом следить за оппонентом. Негромкие шаги и темный силуэт будто растворился, исчезая из виду. И только тогда Морт спохватился, соскочив со стола. Но ни в коридоре, ни за окном, ни в телефонной книжке никого не было. Ни одного похожего силуэта. Ни одного незнакомого номера. И голоса, кажется, хрипловатого в памяти не было. Больше молодой человек с серебристыми волосами и светло-голубыми глазами не скрывал эмоции в обычный жизни, только приобрел новую привычку — оставлять дверь незапертой и, на всякий случай, все на том же месте тонкий пояс халата. ***       Так на чем мы остановились? Маньяк — человек умный, психически неуравновешеный, имеющий определенную, как можно было заметить в изложенном выше, цель. У каждого она, естественно, разная. Ты можешь угадать, но, пардон, тебе просто жизней хватит. А если точнее — жизни. Ежели ты поверил в мой лепет про актерское мастерство, то, видимо, никогда не встречался с бешеными глазами и приставленным к горлу ножом. И нет, маньяки не боятся полиции.