Не сказка

      Измордованное утро понедельника нехотя тянулось, когда на одной лавочке по-соседски разместились Бытовуха, Похмелье, Жадность, Простота и кот-кастрат. Болтали ножками — о жизни — и делили на всех один пирожок с ливером. Простота искала в пустом пакете второй пирожок, Бытовуха нудела за немытую посуду, Жадность собирала крошки, Похмелье маялось. Коту было всё равно.       Промокшим плащом повисла пауза, но Скука сегодня задержалась, и компании ничего не оставалось, как развлечься чтением. Простота выудила из авоськи брыкающейся Жадности потрепанный томик, который задремал до времени сдачи в переработку, и прочла название:       — «Басни». Тут так написано. — Получив молчаливое одобрение, принялась читать с конца:        — «Сыр выпал, с ним была плутовка такова».       Жадность затопотала ножками, Бытовуха всплеснула руками, у Похмелья заурчало в животе, а кот принялся гонять замешкавшихся блох.       — Это произвол! Всех ворон к ответу! — кричала Жадность, пытаясь по запаху определить место падения Маасдама.       — Хачапури можно было затеять… — сетовала Бытовуха. Простота считала веснушки на длинном носу Жадности, Похмелье ладило подковы сбежавшей блохе, кот дремал.       Утро продолжало хандрить, изливаясь по подоконникам, а наступающий полдень оповестил петуха о своём приближении. Птица, по карме своей бывшая совой, встрепенулась и, откашлявшись, отчиталась о здравии.       — Эй, Глупость, подай газовый ключ! — окликнул Простоту завсегдатай гаражной тусовки.       — Вы обознались, — отозвалась Простота. — Ну мы же не похожи, да? — обратилась она к Жадности. — Со мной сам Энштейн дружбу водил... и у меня ботиночки, а Глупость до сих пор в сандалях ходит. — Простота уже начала всхлипывать. — Нет, похожи, я знаю, нас даже мама путает… — Простота утирала слёзы цветастым платочком. Глупость тем временем успела наведаться в мэрию и записаться на приём в поликлинику, затем забыла, куда шла, и свернула в гаражи.       Бабахнуло. Осень спешно подобрала кринолины и с перепуга обронила листву с пожелтевших клёнов. Похмелье выпросило у Бытовухи на «Айран», кот открыл один глаз, петух оглох. Глупость, воровато озираясь, огородами потрусила к травмпункту.       — Ой, сколько добра пропадёт! — заторопилась Жадность, но маячки на машине МЧС заставили передумать. — Не судьба, — и принялась собирать жестяные банки.       — Нет, ну надо же! — не унималась Простота, роняя густые слёзы, и округа наполнилась ароматом жжёного сахара, привлекая бездомного шмеля.       — Хочешь, я тебе платьишко пошью? — утешала Бытовуха.       — Может, того, сообразить на троих… — поддержало Похмелье.       — Не причитала бы ты, а то не ровен час всё выплакать. Вон как глазищи понатёрла, — увещевала Жадность.       Покоренный Полдень по-джентельменски накинул на плечи Вечера пиджак, встречая волоокую в шафрановом боа поздним кофе. Она что-то лепетала на иностранном в ответ, одарив на прощание мягким светом первых фонарей. Простота заплетала редкие пряди Жадности в косичку, Бытовуха торопилась к ужину, петух сопротивлялся. Вернувшаяся из приёмного покоя Глупость вкручивалась вместе с лампочкой в патрон подъездного светильника.       — Пора, други. На собачью свадьбу приглашен был, — кот поправил на шее фантик-бабочку. Похмелье увязалось следом, Жадность наставляла набрать еды, Простота успокоилась, петух удрал.       — Тебе платьишко-то без надобности? — Жадность примеряла на себя нехитрую тряпочку.       — Забирай! — Простота вручила свёрточек. — А тебе идёт, — улыбнулась она. — Вот только имя у тебя какое-то неправильное.       — Это почему? — удивилась Жадность.       — Некрасивое потому что. А давай, мы тебя назовём Бережливостью?       — А что, мне нравится, и звучит хорошо, даже благородно, — она поправила высокий ворот и бережно расправила складочки. — Пойдём уже, ночь скоро.       Взлохмаченная осень возмущенно кидалась листьями, разгоняя орущую компанию. Кот грел уши, внимая тостующим, стараясь не разбудить друга. Пригретый шмель мелодично тарахтел крыльями под Гарри Мура. Мать – Доброта — издали наблюдала за дочерьми, шагающими под руку. Анестезированная Глупость подалась в фокусники и съела лампочку, обесточив квартал. Осиротевшая лавочка ждала нового Дня, приютив под газеткой петуха-оборванца. Всё шло своим чередом…       А Завтра начиналась фаза нового цикла, возможно, со старыми элементами, а возможно, новый День преподнесёт им новые переменные, внеся в привычный алгоритм возможность выбора...