***
Кайло знал, что Хакс был неприхотливым человеком. Педантичным, аккуратным, помешанным на контроле — да. Склонным к излишествам и баловству — нет. Кайло предполагал, что на этой его особенности характера сказались детство и строгое воспитание. Во время бегства остатков имперских сил в Неизведанные Регионы и в первые, трудные и полуголодные годы, которые пришлось там провести, было не до роскоши. Единый рацион, стандартная одежда, изматывающий режим обучения и тренировок — Хакс был одним из многих, всего лишь частью нового поколения, выточенной и тщательно сбалансированной деталью в механизме нового, Первого, порядка. Все свои амбиции, усилия и ресурсы Хакс направлял на дело. Поэтому в быту он довольствовался малым. Чистая форма, крепкий каф, пена для бритья для чувствительной кожи, «час тишины», который он устраивал себе каждый день между сменами бета и гамма, чтобы почитать или вздремнуть на диване в своём кабинете. Что касается слабостей, то их Хакс позволял себе ещё меньше. Любимая шинель из дорогого сукна, бутылка салластанского вина в стенном шкафу и секс с магистром Ордена Рен так часто, как позволял перегруженный рабочий график. Кайло нравился секс с Хаксом. Это была на удивление необременительная связь, помогающая регулярной разрядке и надёжно застрахованная от слухов благодаря высокому положению обоих. Их это устраивало. Помимо того, что Хакс был хорошим любовником — отзывчивым, совершенно бесстыдным и очень гибким, — у него были свои предпочтения. Он любил, когда Кайло кусал его за шею («Только не над воротником, Рен»), делал массаж перед сексом, а также изнемогал под ним, когда Хакс, оседлав его бёдра, мучил Кайло медленными тягучими движениями и не давал кончить, пока сам этого не захочет. Хакс был щедр, но Кайло не оставался в долгу. У его любовника было не так много запросов, чтобы он не мог их удовлетворить. Даже если порой они казались ему немного эксцентричными. Например, Хакс любил ласкать себя под внимательным взглядом Кайло. Обычно он приказывал Рену сесть в кресло и не шевелиться, а сам опирался на рабочий стол, расстёгивал брюки и устраивал Кайло небольшое жаркое представление, доводя себя до оргазма у него на глазах. Кайло не знал, о чём Хакс думал в такие моменты — его разум был надёжно защищён волей, — но наблюдал за этим зрелищем с удовольствием. На пике наслаждения выражение лица Хакса неуловимо менялось, и что-то непривычное проскальзывало в его взгляде. Как будто он что-то вспоминал. Со временем это почему-то стало беспокоить Кайло. Поэтому однажды, когда Хакс настойчивым толчком ладони снова отправил его в кресло, он не расслабился, а наоборот, сосредоточился. Генеральская воля была твёрже пластали, но даже она размягчалась под действием оргазма. И когда острый взгляд Хакса, которым он удерживал своего зрителя на месте, наконец затуманился подступающим удовольствием, Кайло скользнул в его разум. Он заглянул — и провалился. …21:38 стандартного времени. Через двадцать две минуты прозвучит сигнал к отбою, и все курсанты к этому моменту должны быть в казарме. Туда идти семь минут. Если бежать — четыре. Вдоль по длинному коридору главного корпуса, к лифту, потом через холл, двор и опять через холл, на третий этаж, к комнатам старшекурсников. Ему нужно успеть. Поэтому он ёрзает на столе, облизывает губы и начинает двигать рукой быстрее. Но тут же слышится голос. Спокойный, чуть хрипловатый голос, который так прекрасно отдаёт приказы. — Нет, Армитаж. Мы так не договаривались. Никакой спешки — всё должно быть сделано, как полагается. Он стискивает член в кулаке и усилием воли замедляет движения ладони. — Вот так, да, — голос звучит мягко, удовлетворённо. — Продолжай. Он продолжает. Скользит большим пальцем по головке, размазывая выступившую каплю смазки, и снова двигает ладонью. Вверх-вниз, вверх-вниз. В паху тяжело и горячо. И хочется большего. — Молодец. В голосе слышится искренняя похвала, и от этого по спине прокатывается волна мурашек. Он поднимает взгляд от пола — от своих туго зашнурованных ботинок, расстёгнутых брюк, широко расставленных коленей — и смотрит в глубину кабинета. На него смотрят в ответ. Внимательно и одобрительно — он знает. Тень скрывает фигуру, обозначая лишь силуэт. Но белый китель светится даже в темноте. И седину в волосах, блеск глаз, сжатую на подлокотнике руку в чёрной перчатке — он видит. Поэтому ещё шире расставляет колени и раскрывает ладонь, скользя по члену только двумя пальцами, сомкнутыми в кольцо. Предоставляя лучший обзор. В мягком голосе не слышно дрожи, но он чувствует пристальный взгляд из полутьмы: — Прекрасно. Можешь использовать вторую руку. Он закусывает губу, чтобы не застонать, и тут же стягивает брюки с бельём ещё ниже, чтобы скользнуть внутрь ладонью и взять в неё поджавшиеся яички. О, да… Он резко двигает кулаком, сжимая член. Край столешницы неприятно впивается в ягодицы, но ему всё равно. Уже близко. Правая рука ноет от напряжения, но он продолжает чётко двигать ею, скользя пальцами левой руки ещё дальше. — Великолепно. Голос рядом. Сбоку, за плечом. Он даже не успел понять, как силуэт вышел из тьмы и оказался так близко. — Великолепная работа, Армитаж. Такая слаженная, такая выверенная. Ты точно знаешь, чего хочешь. Бархатный шёпот вливается в горячее ухо, а тяжёлая рука в перчатке легко поглаживает затылок. Он едва слышно хнычет и скребёт подошвами по полу. Слишком хорошо. Он почти не чувствует правую руку, движущуюся в бешеном темпе, но второй ладонью скользит ещё глубже и наконец прижимается подушечкой пальца к сжатому отверстию. Он ждёт только одного — команды. — Можешь кончить. Он вдавливает в себя палец, отчаянно дёргает кулаком — вверх-вниз, вверх-вниз — и всхлипывает, теряясь в оргазме. Его сотрясает дрожь, на грудь выплёскивается горячая струя, и он почти падает с края стола, когда его подхватывают руки в чёрных перчатках. — Ш-ш-ш, — шепчет голос, и сухие губы скользят по его взмокшему виску в лёгком намёке на поцелуй. — Всё хорошо. Ты замечательно справился. Он жмурится и кивает. По телу растекаются сладость, усталость и стыд. Он медленно восстанавливает дыхание. — Возьми. Он берёт протянутую салфетку и стирает с кожи неуставные следы. После чего встаёт на ноги и начинает привычными чёткими движениями приводить одежду в порядок. Часы над дверью показывают 21:54. — Умница. Ладонь в чёрной форменной перчатке в последний раз за этот вечер ложится на его затылок и мягко массирует. Остаточное тепло расходится по телу. — Ну, беги. Он удовлетворён чужим удовлетворением и собой. Он отдаёт честь и, чётко развернувшись на каблуках, покидает кабинет. На табло в коридоре светится 21:56. Он бежит… Кайло, задыхаясь, вынырнул в реальность как раз тогда, когда Хакс вздрогнул от нахлынувшей разрядки. Он успел понять, что на этот раз удовольствие Хакса было чисто механическим, потому что в его глазах плескалось что-то, похожее на стыд. И страх. Но Кайло был не в состоянии разбираться с этим в данный момент. Он вскочил из кресла и вихрем вылетел за дверь.***
Кайло было мало сбежать из каюты, где он оставил растерянного и опустошённого Хакса — через несколько часов он улетел на миссию. Он хотел оказаться где угодно, только не на «Финализаторе». Он был готов думать о чём угодно, только не о том, что разглядел в воспоминаниях Хакса. Но даже несколько крупных стычек с силами Сопротивления и изматывающий рейд в логово крупного оружейного картеля не помогли заглушить мысли, засевшие в голове, точно осколок в ране. Кайло раздирали противоречивые чувства — изумление, стыд, внезапная ярость, ещё более внезапная обида и глухое возбуждение, смешанное с чем-то, что подозрительно напоминало ревность. Что не так с этим Хаксом? Что не так с самим Кайло? Какое ему дело, с кем и когда спал Хакс? Разве его должно волновать, каким образом Хакс взбирался по служебной лестнице, если сейчас он занимал своё место по полному праву сильнейшего. Он был одним из лучших генералов Первого Порядка, и Кайло должно было волновать только то, как они могли взаимно использовать друг друга. Но почему-то не получалось. Неизбывное раздражение, не утихающее, а только нарастающее со временем, привело Кайло в место, куда прежде не ступала его нога — в архив Первого Порядка. Воспользовавшись служебным положением, он получил доступ к досье Хакса и выяснил, кому принадлежит призрак из памяти генерала, который так измучил Кайло. «Орсон Кренник, директор подразделения передовых оружейных исследований вооружённых сил Галактической Империи, позже — заместитель ректора Первой военной академии Первого Порядка», гласили данные в профайле. С мерцающего голубоватого экрана на Кайло смотрел пожилой мужчина с умным властным взглядом, густой сединой в волосах и прямым разворотом затянутых в белый китель плеч. Заместитель ректора Орсон Кренник, ветеран Империи и пример для подражания нового поколения офицеров. Человек, в чьём кабинете Хакс ласкал себя, когда ему было всего девятнадцать лет. Человек, давным-давно умерший, но оставивший свой след не только в архивных чипах, но и в памяти Хакса. Кайло неистово терзался вопросом — почему он? Почему этот старик? Что в нём такого было, что Хакс не забывал его до сих пор? Почему Хакс вспоминал его даже в моменты, когда был с ним, с Кайло? Хакс трижды пытался связаться с ним по официальным каналам связи и один раз — по личному. Кайло упорно молчал. Ему просто хотелось кого-нибудь убить. Поэтому он вылетел на ещё одну миссию, в ходе которой собственноручно прикончил полтора десятка контрабандистов в какой-то норе. Но и это не помогло охладить его пыл. В круговороте своих мыслей он и не заметил, как загнал себя в угол. Однажды в приступе глухой злобы и боли Кайло едва не разнёс тренировочный зал в своих временных покоях, когда вдруг на него снизошло озарение. Хакс нёс в своей памяти не образ давно мёртвого человека, а слепок силы. Символ власти, которая когда-то подчиняла его, но при этом служила маяком, знаменем того, чего он может и должен достичь. Кайло расхохотался в голос, когда до него наконец-то дошло: у Хакса просто вставало на силу и на возможность заполучить её в свои руки. Осознание этого окатило Кайло волной облегчения. Нет смысла ревновать к прошлому — в будущем Кайло может дать Хаксу всё, что тот захочет. И взять взамен всё, что нужно ему.***
С прибытия на «Финализатор» прошло два часа, в которые Кайло сознательно не попадался Хаксу на глаза. Он ощущал отголоски нервозности, непонимания и тоски, которые тот тщательно глушил в себе. Дождавшись отбоя и направившись к каюте генерала, Кайло ухмылялся под шлемом, с мстительной радостью осознавая, что не одному ему пришлось помучиться. Дверь каюты открылась по первому сигналу, и Кайло ступил внутрь. Хакс ждал его, стоя у стола с непроницаемым выражением лица. Кайло снял шлем, отставил его на полку и приблизился вплотную к Хаксу. Тот был напряжён и словно бы от чего-то сдерживал себя. Кайло склонил голову к плечу, а затем погладил Хакса по груди, после чего скользнул рукой прямиком к паху. — Я скучал, Хакс. Как насчёт секса? Тот прищурился и дёрнул щекой, но не отодвинулся. — Не против? Замечательно. Кайло выразительно посмотрел на стол за спиной Хакса, а затем снова перевёл взгляд на него: — Начинай. На лице Хакса сквозь привычную наработанную годами маску невозмутимости проступила растерянность. Он по-прежнему не пускал Кайло в свой разум, но тот всё равно легко считывал его основную мысль: Хакс недоумевал, что происходит. Почему его соперник-любовник сначала пропадает на два месяца, а потом возвращается, полный мрачной решимости. И не решимость ли это унизить его? Кайло качнулся вперёд и притянул Хакса для жадного властного поцелуя. Он хотел дать намёк ему, но так уж получилось, что дал окончательный ответ себе. Кайло не просто нравился секс с Хаксом — ему нравился сам Хакс. И теперь-то он точно решил оставить его себе. Полностью. А для этого требовалось всего ничего — переписать фрагмент памяти, за который Хакс так отчаянно цеплялся. — Начинай, — хрипло повторил он, оттолкнув Хакса к столу, а потом развернулся и направился к креслу. Сбросив по дороге плащ и робу, он удобно уселся и положил руки в перчатках на подлокотники. — Надеюсь, Армитаж, ты в состоянии как следует выполнить приказ? Хакс ощутимо вздрогнул и посмотрел на него. Он был умным человеком, поэтому всё понял правильно. Кайло ухмыльнулся, наблюдая, как к Хаксу приходит осознание. Поза, падающая на лицо тень, руки в перчатках, спокойная команда, имя — он всё понял. Хакс облизнулся, его расширившиеся зрачки затопили светлую радужку, и он, уже не мешкая, стряхнул с плеч расстёгнутый китель, чтобы взяться за ширинку. На этот раз всё было иначе. Хакс не уплывал на волне своих фантазий, а смотрел на Кайло. Он видел только Кайло, ловил его реакцию, ожидал его приказов. — Помни, спешка вредит конечному результату. Кайло заметил, как Хакс вцепился ладонью одной руки в столешницу, пока другая ладонь медленно ласкала напряжённый, уже истекающий смазкой член. — Будь благоразумен, — усмехнулся Кайло и скользнул рукой себе между ног. Хакс поперхнулся воздухом. Его взгляд метнулся от лица Кайло, скрытого в тени, к руке в перчатке, которая начала расстёгивать брюки. — Ты же понимаешь, что никакие препятствия не должны удержать тебя от выполнения приказа? Кайло сжал кулак вокруг своего ноющего члена и начал двигать рукой в том же мучительно медленном ритме, что и Хакс. Пришлось закусить губу, чтобы не стонать. Раскрасневшийся Хакс, его постепенно наливающийся безумием и жаждой взгляд, блестящая головка члена, то исчезающая, то появляющаяся в кулаке, да вдобавок ещё и движения собственной руки — после двух месяцев воздержания и хаотичных ревнивых мыслей это было почти чересчур. — Молодец, можешь ускориться, — произнёс Кайло, не столько давая команду Хаксу, сколько желая его руками приблизить собственную разрядку. Хакс хрипло выдохнул, подчиняясь. — Прекрасно, — Кайло раздвинул ноги шире, предъявляя себя во всей красе. Он желал, чтобы Хакс не упустил ни мгновения из того, что он планировал сделать. — Ты прекрасен, — тихо прорычал Кайло, стискивая член у основания, чтобы дать себе собраться с мыслями. — Ты хитрая, ненасытная и развратная сволочь. Тебе всегда мало — власти, силы, внимания. Ты хочешь всё больше и больше, раз за разом. Хакс застонал и запустил в брюки вторую руку. Кайло, которого сотрясала крупная дрожь, видел, что тот уже близок к разрядке. Он усмехнулся и слегка пошевелил пальцами руки, которой до этого цеплялся за подлокотник. — Ты прекрасен, Хакс. Хоть и не видишь того, что находится у тебя перед глазами. Кончик языка мелькнул между полураскрытыми губами Хакса, и он крепче сжал кулак. Вернее, попытался сжать. Потому что не мог больше двинуть ни единым мускулом, кроме лицевых мышц — его надёжно сковывала Сила. Глаза Хакса ещё больше расширились. Не от страха — Кайло чувствовал, — а от любопытства и густого тёмного возбуждения. Кайло снова криво усмехнулся, поняв, что всё рассчитал правильно. — Какой же ты жадный, — сказал он, лаская раскрытой ладонью влажную головку, а затем потирая большим пальцем уздечку. — Тебе так нужна сила. Хакс застонал. Недвижимый, с членом, по-прежнему зажатым в кулаке, он неотрывно смотрел на Кайло и будто заживо пожирал его взглядом. Кайло резко двинул ладонью — он был совсем близко. Ещё совсем немного. Ещё пару слов. — Хакс, сильнее меня у тебя никого не будет. Никого, — он судорожно двигал кулаком, ощущая нарастающую пульсацию в нервах. — Н-никогда. Хакс опять хрипло застонал, не сводя с него отчаянного взгляда. Это вытягивало из Кайло последнее самообладание. Концентрация почти разрушилась — ещё секунда, и он не сможет контролировать Силу. И тогда Хакс… — Смотри. Смотри, что ты со мной делаешь. И никогда не смей забывать! — Ты!.. — слабо вскрикнул Хакс, но Кайло его уже не слышал. Его швырнуло в оргазм, как в эпицентр взрыва. Волна сладкой, мучительной судороги скрутила его, выбив из лёгких воздух и заставив распластаться по креслу. Он не ощущал, как лопнули путы Силы, и только плавился, погребённый под волной огромного облегчения. Взгляд Хакса, которым он смотрел на него перед самым оргазмом, казалось, навечно отпечатался в его памяти. Это было… Кайло открыл глаза как раз в тот момент, когда ему на колени, прямо на мокрое пятно, рухнул Хакс. — Ублюдок, — прошипел он. — Ненавижу… А затем впился в губы Кайло жестоким голодным поцелуем. Тот подумал, что будь на то воля Хакса, он пожрал бы его, точно хищник добычу. Ему всегда было мало. Кайло крепко стиснул в руках гибкое тело, чувствуя на худом судорожно вздымающемся животе Хакса то же липкое тепло, что и на себе. И пока Хакс терзал его губы своим ртом и жадно зарывался пальцами в волосы, его мысли свободно текли в разум Кайло. И там было всё, что тот хотел бы услышать в ответ. Кайло сыто усмехнулся, перехватывая инициативу. В разуме и воспоминаниях Хакса больше не было места никому. Там царил только он.