Что скажет история?

      Порой в жизни людей происходят странные вещи, понять которые им не дано. Почему произошло именно так, а не иначе? Почему именно я должен был это испытать? В такие моменты и вспоминается слово "судьба". Что это? Невидимая дорога, которая проложена для каждого человека с самого рождения кем-то свыше или же здание, многоэтажка, которую каждый строит отдельно для себя и сам, тщательно выбирая материал и его количество. Главное - не переборщить с цементом. Но так или иначе, любой смертный вспоминает про судьбу и сетует на нее на своем жизненном пути обязательно. Кто-то раньше, кто-то позже, а кто-то и каждый день. Но Илья Ефимович не жаловался. На дворе были неспокойные времена, революционное движение набирало свой ход. Совсем недавно в результате теракта погиб император Александр II. Илья Ефимович был потрясен этим событием, его поразила резко растущая ненависть к царизму и всему, что хоть как-то было связано с монархией. Именно после цареубийства в его голове зародилась мысль о том, что ему просто необходимо написать картину, которая была бы связана с самодержцами. Но идеи не приходили, а время шло вперед. И так бы и осталась мысль о картине с царем простой задумкой, если бы не концерт Н. А. Римского-Корсакова.       Симфоническая сюита "Антар", состоящая из четырех частей, взбудоражила воображение художника, он решил во что бы то ни стало написать картину, которая совпадала бы с ней по настроению. Переливающиеся звуки струнных, воинствующие барабаны, удары тарелок, словно лязг оружия, и призывные фанфары в "Сладости мести" полностью завладели разумом Репина. Эта мужественная, решительная музыка вызвала в голове художника яркую ассоциацию с царевичем Иваном Ивановичем, которого, по словам Н.М. Карамзина в его "Истории государства Российского", убил собственный отец ударом посоха по голове. Тогда-то Илья Репин и решил, что именно они станут главными героями его следующей картины.       После двух лет вынашивания этой идеи, художник побывал в Европе и посетил бой быков. Это было кровавое зрелище, которое вновь разбередило воображение Ильи Ефимовича; несчастья и живая смерть составляли собой влекущую силу. К тому же именно в 1883 году на всех выставках преобладали картины с жестокими сюжетами, окрашенные багровым цветом. По приезду домой Репин тут же приступил к работе.       Но работа не шла так, как привык Илья Ефимович. Не было легкости, не было полета творческой мысли, ловкие пальцы подводили художника. Это было похоже на сражение с диким зверем: Репин писал урывками, залпами, разочаровывался в себе, прятал картину в подвал и вновь доставал ее. Он не мог понять, почему его так тянет к этому полотну, но одновременно и отталкивает от него. Словно какая-то Высшая сила была против того, чтобы художник продолжал, но он шел вперед, самозабвенно отдавая все силы и выплескивая эмоции на холст. Илье Ефимовичу было страшно смотреть на кровавую расправу, творившуюся на его глазах, но он пересиливал себя, и, вытирая пот со лба, вновь бросался в бой.       Через два года картина была закончена. Репин чувствовал легкость во всем своем теле, будто с его души скатился под откос камень из сомнений и страхов. Воздух вокруг стал свежее, прозрачнее. После этого он уже не чувствовал животный страх перед собственными масляными красками и теперь уже заигравшим жизнью холстом.       От чего-то Илья Ефимович решил сначала показать эту картину своим друзьям-художникам, а не сразу предлагать ее для выставок. Встреча была назначена на следующий день. И именно в ночь перед этим важным событием случилось то, чего Репин никак не мог ожидать.       Он долго не мог заснуть в собственной постели: его то бросало в жар, то в холод; болела спина, в голове вертелось слишком много мыслей. И только через несколько часов Репин осознал, что ему мешает. Обезумевший от горя взгляд Ивана Грозного преследовал его думы. В сердце художника вновь начал проникать сковывающий все тело страх, но он сумел себя успокоить тем, что это было лишь волнение перед встречей с друзьями. Так или иначе, Илье Ефимовичу удалось заснуть.       Когда он открыл глаза, то не сразу осознал, где находится. Репин не узнавал этого помещения, не узнавал одежды, что была на нем надета. Когда же художник поднял взгляд вверх и посмотрел вперед, то тут же застыл от ужаса. Он ничего не видел перед собой, кроме этого тяжелого, словно свинец, взгляда из-под кустистых бровей, который Илья Ефимович мог узнать из тысячи. Перед ним сидел за столом не кто иной, как Иван IV Васильевич Грозный, царь всея Руси. На тонких пальцах государя сверкали кольца, но более всех выделялся потрясающей голубизны камень, сапфир, как мог судить об этом Илья Ефимович.       - Ты почто на царя клевещешь, собака?! - голос Ивана IV звучал угрожающе, он казался слишком громким для подобного места. Репин весь сжался, ему хотелось уйти из этого зала, скрыться от ужасного, прожигающего насквозь взгляда царя. Он чувствовал, как по его спине бежит холодный пот, во рту пересохло, губы онемели. Слова застряли в горле; Илья Ефимович не мог выдавить из себя ни звука. Художник был похож на выброшенную из моря рыбу, которая способна только открывать и закрывать рот, пытаясь поймать такой нужный для жизни воздух.       - Отвечай, когда с тобой царь разговаривает! - Репин вздрогнул, когда Грозный, замахнувшись, с силой ударил по столу. Дорогая посуда закачалась, но Илья Ефимович, на удивление, перестал дрожать, как осиновый лист. Этот удар привел его в чувство. Он сглотнул, выпрямил спину, но посмотреть в глаза Ивана Васильевича он не мог.       - Государь, я в жизни своей не врал людям. Так почему же теперь ты обвиняешь меня в чем-то? - и Репин был откровенен. Он действительно не мог понять, что могло настолько вывести из себя царя. Тем более того, кто правил 3 века назад.       Илья Ефимович пересилил себя и поднял глаза в надежде увидеть не гнев Грозного, а удивление. Но желваки, которые играли на лице царя, говорили об обратном. Тонкие пальцы болезненного желтого цвета с силой сжали золоченный бокал.       - Клевеща на меня, Илья, ты клевещешь и на Бога. Придется предстать тебе перед Божьим судом за дела твои неверные, - Иван Васильевич погладил бороду свободной рукой и внимательно всмотрелся в стоящего перед ним художника. - Твоя картина, на которой изображен я и мой сын, Иван, - Грозный сделал паузу, как будто подбирая слова. - Она полностью противоположна действительности. Своего сына я не убивал, - на последних словах голос царя звучал устало, от гнева почти не осталось следа.       Илью Ефимовича словно током ударило после этой фразы. Этого и быть не может, ведь Николай Михайлович Карамзин, гениальнейший человек и проницательный историк, не стал бы врать. Не стал бы писать клевету, заранее зная, что ей будут следовать и дальше. В голову художника царь, сам того не понимая, вложил зерно сомнения.       - Но, Иван Васильевич, государь мой славный, каждый ребенок знает об этой случае с посохом. О ней написано в "Истории государства Российского", это давно воспринимается за чистую монету, - Репин не боялся нагнать на себя гнев Грозного, ведь молчать сейчас он просто не мог. Неужели царь не достоин знать правду о себе? О своих потомках?       На секунду в глазах Ивана IV появилось такое разочарование вперемешку со злостью, что Репин непроизвольно поежился под этим взглядом. Грозный был мрачнее тучи и казался намного опаснее той бури, которая разродилась 25 августа 1530 года, в день его рождения.       - И чем я заслужил такое отношение к себе, Илья? - царь сделал паузу, словно и сам не мог дать вразумительного ответа на этот вопрос. Художник молча смотрел на него, ожидая продолжения. - Разве я не любил свою Родину? Разве не заботился о своих подчиненных? Разве не стремился увенчать славой наше государство, Илья? - Грозный сощурил свои темные глаза и задумчиво устремил взгляд куда-то мимо Репина.       - Люди помнят политику опричнины, государь. Она перечеркивает все твои благие дела, - Илья Ефимович говорил в полголоса, надеясь, что, возможно, царь не услышит его дерзкие слова и не прикажет снести ему голову с плеч. Но Грозный молчал, задумчиво постукивая пальцами по бокалу. Репин не знал, сколько прошло времени перед тем, как в зал ворвался черноволосый юноша. Его кудри разлетелись по белому лбу, а голубые глаза были чистыми, как воды проточного озера. Он двигался грациозно, словно хищник, но на его алых губах различалась едва заметная улыбка.       - Посмотри, Илья, - в сравнении с юношей Иван Васильевич выглядел сварливым глубоким старцем. - Это один из моих славных опричников - Федор. Разве может он быть преступником? Похож ли он на бесчувственного палача? - вопрос был задан в пустоту, на него и отвечать было не нужно. Царь не смотрел на Басманова, его взгляд был так же задумчив и совсем далек от этого места. Мысли в голове Ильи Ефимовича совсем спутались в тугой клубок, он не мог взять в толк, почему теперь царь говорит об этом юноше так, словно сожалеет о том, что приказал казнить его. А, может, он и не казнил его вовсе, а отправил в ссылку? На Белоозеро, например?       - Опричники вершили справедливость, они не убийцы. Я не убийца, - голос Ивана Грозного не дрожал, он был действительно уверен в своих словах. С одной стороны, художник был с ним согласен, ведь во времена его правления нужен был сильный царь, авторитетный человек, тот, которого бы слушались и боялись. Но это не оправдывало всех кровавых расправ, кои он учинял.       Репина, конечно, поразила красота и грация опричника Федора Басманова, однако он понимал, что это дьявол с глазами ангела и не более. Илья Ефимович слышал, что этот самый черноволосый молодец убил собственного отца, чтобы доказать верность царю. Но государь этого не оценил, решив, что, раз юнец предал Алексея Басманова, то и его, конечно же, предаст. Стоило художнику подумать об этом, как Федор тут же испарился, оставив Ивана Грозного и Илью Репина наедине. Это был всего лишь сон, но какой же он реалистичный!       - Садись, Илья, за мой стол и выпей со мной, - художник слышал о непредсказуемости царя, поэтому его страшил такой поворот событий. Вдруг его отравят? Или убьют, пока он будет вкушать вино? Откинув все невеселые думы, Репин отодвинул стул и сел напротив Грозного, стараясь не смотреть тому в глаза.       - Иван Васильевич, государь мой, не только об опричнине помнят потомки. Но и о твоих завоеваниях для России, о борьбе с самодурством бояр.. Но стоило ли это все таких жертв? - Илья Ефимович посмотрел на бокал, стоящий возле его руки и удивился, заметив, что он полный. Грозный в это время рассматривал сапфир на своих пальцах с такой нежностью в глазах, словно это был не камень, а его жена Анастасия. Но слова Репина отвлекли его, лицо Грозного вновь стало жестким; не осталось ни следа от прежней сентиментальности.       - Я потерял своих родителей славных в раннем возрасте, Илья. Мы с братом Георгием остались на попечительство этих самых бояр, которым и дела до нас не было. Они забывали нас кормить вовремя, обращались с нами, как с ненужными созданиями, разворовывали казну и вили свои интрижки. Бывало, мы с Георгием играем, а Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о кровать нашего отца, а на нас не смотрит. Только собственные думы занимали его. И как же я должен был простить им такое? Они ответили за свои поступки, Илья. И, я уверен, на Страшном суде они получили все, что заслужили, - Грозный стиснул пальцами бокал и пригубил вина заморского.       - Я покорил Сибирь, завоевал Астрахань и Казань. Крымский хан больше не смел угрожать России - этого потомки не помнят? - в голосе самодержца сквозило разочарование и неприкрытая обида. Илья Ефимович тоже пригубил вина и только теперь смог прямо смотреть на царя, не боясь быть прожженным его взглядом.       - Государь мой, поступки твои мы можем судить лишь по летописям и исследованиям историков, которые еще недостаточно подтверждений получили своим же словам, - художник мог понять негодование царя. Репин до этой встречи находился в полной уверенности в том, что Иван Грозный был, безусловно, личностью выдающейся, но страна от его опричнины сильно пострадала. Страдали люди, в первую очередь, а вытерпеть это Илья Ефимович просто не мог. Сейчас же этот образ царя, склонившегося над золоченным бокалом, с этими пожелтевшими тонкими пальцами и темными глазами, совсем не вязался с предыдущими представлениями о нем художника. Теперь он не знал, кому верить: историческим источникам, своему чутью или тому, что сказал ему Грозный. Однако отказываться от своей картины он не собирался. Не для того Репин потратил на нее столько сил.       - В Ветхом завете сказано: "Злой порок в человеке — ложь; в устах невежд она — всегда". Потомки, что смеют клеветать на царя, получат по заслугам. Ты же, Илья, кажешься мне мужиком понятливым. Так почему бы тебе не уничтожить то, что ты создал? - в темных глазах Грозного вновь засверкали гневливые огоньки, но Репин уже не боялся. - Люди всегда тянутся к искусству, к прекрасному. Чтят историю не все, летописи читают не все.. а вот картину твою захотят увидеть многие. И вложишь ты в их души камень сомнений, вольешь свой лживый яд. Не делай этого, не гневи Бога, Илья! - художник молча поднялся со своего места и разгладил бороду рукой.       - Ты прости меня, царь-батюшка, но эту картину я уничтожить не могу. Я вложил в нее свою душу, потратил на нее много сил. Смог бы ты отказаться от земли казанской, если бы тебе кто-то приказал, Иван Васильевич? Сомневаюсь. Вот и я не буду ничего трогать. Прощай, - Илья Ефимович поклонился царю и поспешил покинуть этот зал, пятясь назад, словно дикий зверь. Иван Грозный резко поднялся со своего места и сбил на пол посуду со стола. Его разъяренный голос эхом зазвенел в голове художника (этого он не сможет забыть никогда).       - Не видать твоей картине мирного существования, собака! Это я тебе обещаю! Все ответят по заслугам своим, Илья, запомни это! - последнее, что видел Репин перед собой были растрепанная борода, обезумевшие глаза и побелевшие костяшки до боли сжатых в кулак пальцев царя. Показ работы Ильи Ефимовича перед друзьями прошел успешно, сам И.Н. Крамской, который считался учителем Репина, был поражен ею. Он говорил о ней так: "Вот она, вещь, подобная таланту!"        Однако император Александр III был почему-то недоволен изображенным на полотне сюжетом. Картина разоблачала царизм, была плевком в сторону самодержавия. 1 апреля 1885 года она была запрещена к показу. Это была первая картина, подвергшаяся цензуре. Илья Ефимович был поражен, раздосадован. Неужели это действительно проклятие Ивана Грозного начинало действовать? Репин отказывался в это верить, этого просто не могло быть. Все, что с ним случилось той ночью, - это просто дурной сон.       К счастью или нет, но запрет на картину был снят через три месяца по ходатайству А.П. Боголюбова, который защищал работу Репина и был способен повлиять на решение императора.       Но это была не единственная трудность, с которой столкнулось это полотно. В 1913 году иконописец Абрам Балашов нанес три удара ножом по лицам изображенных на картине людей. Он кричал: "Довольно крови!", - его глаза были безумны, контроль над собой был полностью потерян. Через некоторое время неизменный хранитель галереи Е.М. Хруслов покончил жизнь самоубийством. Илья Ефимович был подавлен. Все-таки добрался до него гнев царский! Все-таки не может его душа успокоиться! Репину приходили сочувственные письма со всей страны, но просто так сдаваться художник не собирался. Вместе с двумя реставраторами ему пришлось восстанавливать картину сызнова. Вскоре все было исправлено, перерисовано с нуля. Но даже после этого его не отпускал гнев царский; иногда ему снился осуждающий взгляд безумных глаз.       И даже сейчас, после смерти Ильи Ефимовича Репина, картина "Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года" находится под специальным наблюдением вот уже несколько поколений реставраторов. Возможно и сегодня существует тайный рок над этим полотном, кто знает. Как не узнать нам истины о тех страшных годах Российского государства, так и не узнать нам о том, почему эту картину преследуют несчастья.