За гранью пустоты

Я был Ничем и буду Всем. Я заслужил на это право. Ловил в обугленной росе осколки сумеречной лавы и в них искал холодный взгляд и свет луны на бледной коже. Сухие руки вновь кровят. [ты тоже помнишь это? Тоже?] Я не любил тебя любить и ненавидел ненавидеть; я так хотел тебя разбить, сломать в чудовищной обиде, но я не мог. И не могу. И не смогу. [и это странно] Я вечно слеп, я вечно глух, я обнажён для новой раны, держи уже который нож – их слишком много накопилось. Захочешь – знаю. И возьмёшь. Возьмёшь всё то, что не разбилось. Я весь – твой раб. Я весь – твой Бог. Я адом был и буду раем. Я сладкий яд. Я горький сок. Боготворим и презираем. Закат разорван в лоскуты – вкушай погаснувшие строки. Их написал не я, а ты; они так жгучи, так жестоки, что загораются огнём в вихрящихся на небе звёздах. «Давай... давай его вернём!» – «Кого?» – «Закат!» Но знаем – поздно. И всё равно ты тащишь стул всё ближе, ближе, ближе к краю... «Ты упадёшь!» – «Но не умру. Я никогда не умираю». Я был Никем и буду Всем. Я в это так нещадно верю, что не страшны мне Вся и Все. Ведь я в тебе уже потерян. Я был и есть с тобой всегда. Я твой Хранитель и Убийца. Я не смогу тебя отдать, но я не в силах покориться. Во мне добро и бездна зла, и только ты её разверзнешь. Ничто, когда ты родилась. Но стану Всем, когда исчезнешь. [никогда]