На протяжении всей жизни Я пытаюсь быть честной, Но мне это никак не удаётся. На душе у меня тоска, Потому что обману Явно нравится моя компания.
Сколько я себя помню, я не умела врать. Я всегда была честной, открытой, как на ладони, окружающие видели меня насквозь, даже если я пыталась слукавить или что-то скрыть, и эта черта — открытость — часто меня подводила. Я не выдавала секретов только потому, что вовремя уходила или переводила тему. Видят небеса, я всегда была честна с собой. Со своими капитанами — предателем и тем, кто снова научил меня верить своему тайчо. Со своими друзьями — Абараи и Хисаги-семпай всегда пользовались моим доверием и знали, что я никогда не разболтаю о их любви к Кучики-сан и Рангику-сан… Когда я успела стать такой лгуньей в отношении того, кого люблю с детства?Он больше, чем просто мужчина, И это больше, чем просто любовь.
Кажется, никто не удивился, когда Широ предложил мне встречаться, а со временем — стать его невестой. Он хотел видеть меня своей женой, но я сказала, что не хочу спешить. Я люблю его. Я на самом деле люблю его всей душой, это даже не любовь — я предназначена этому человеку, а он предназначен мне. Но…Этот парень в отчаянии, У него на душе пасмурно даже в солнечный день, Потому что я снова уехала, И он уверен, что я ему изменяю. Я знаю, что он знает, что я неверная. Мысль о том, что я счастлива с кем-то ещё, Разъедает его изнутри. Я вижу, как он постепенно умирает. И я больше не хочу этого делать.
Широ знает. Я знаю, что он знает, я вижу его тяжелые взгляды, когда я прихорашиваюсь перед зеркалом и лгу ему, что иду на встречу Женской Ассоциации Шинигами. Я закалываю волосы заколкой, которую мне подарил не он. Я брызгаю духами в ложбинку грудей не для него. Если бы у меня было две души, мне было бы легче. Но она одна — и она разрывается надвое, потому что, кроме Хитсугаи Тоширо в моей жизни есть еще Кира Изуру. Он всегда казался мне ужасно красивым — не зря родился в семье аристократов. Утонченный, изящный — и как он забавно заливался румянцем при виде меня еще в Академии! Я не выдержала — послала ему записку. С тех пор каждую неделю мы видимся в любовном отеле Токио, где нас точно не встретят знакомые шинигами. Урахара прекрасно хранит тайны. Я не знаю, что заставляет меня, помолвленную девушку, заниматься любовью с другим мужчиной, но стоит мне увидеть, как Кира поправляет челку, или как потягивается после тяжелой тренировки, или как косоде сползает с его шеи — я забываю о Широ. Кира влюблен в меня — я знаю. Я мучаю их обоих — Тоширо — изменами, Киру — надеждой. Широ еще не сказал мне ни слова. Он только смотрит — но не осуждающе. В его взгляде печаль и боль, такая же, как когда он ранил меня во время битвы с Айзеном. Он осунулся, я вижу, что ночами, которые я провожу вне дома, он не спит. Но в объятиях Киры я забываю обо всем, даже о боли в глубоких синих глазах…Я больше не хочу становиться причиной того, Что каждый раз, когда я переступаю порог, Я вижу, как умирает какая-то частичка его. Я не хочу причинять ему боль, Я не хочу отнимать у него жизнь. Я не хочу быть… Убийцей.
— Доброе утро, Широ-чан! — я переступаю порог нашего дома, от меня все еще пахнет тем самым парфюмом и Кирой, но я быстро бегу в душ, чтобы смыть с себя запах преступления. Пока я моюсь, Тоширо варит кофе. И ничего-ничего-ничего не говорит. Однажды Рангику, которую я считаю своей наперсницей, сказала, что такие люди, как Тоширо, обычно склонны к суициду. Что что-то такое она видела в его глазах. И с тех пор я боюсь — боюсь стать причиной смерти того, кого люблю больше жизни. Каждая моя отлучка «с подругами» уносит часть Широ, и я знаю это, но… Но… Я не хочу быть убийцей.Это настроение висит в воздухе, Когда я прихорашиваюсь Перед выходом из дома. Он целует меня в щёку, И делает это с неохотой, Предполагая, что я вернусь домой поздно. Но я убеждаю его, Что не задержусь, Что я просто встречаюсь с подружками. Но лжецу лучше молчать, Ведь мы оба знаем, Куда я собираюсь, И мы знаем о мыслях друг друга.
Он всегда видел меня насквозь. Вот и сейчас — я собираюсь на грунт. Надеваю на гигай новое платье и босоножки на каблуках. Заплетаю волосы в хвост на затылке — они уже достаточно отрасли для этого. Брызгаюсь теми самыми духами с ноткой ландышей; их подарил мне Кира, а Тоширо я сказала, что купила себе сама. Тоширо сопит, стоя позади меня. — Я ненадолго, — я лучезарно улыбаюсь, целуя его в щеку. Он хватает меня за запястье — почти нежно. — Кира, да? Я замираю, и только мои ресницы трепещут, так как он ни разу не озвучивал своих подозрений. На глазах выступают слезы. — Широ, я… — Уходи, — бросает Хитсугая, отпуская меня и поворачиваясь спиной. Добавляет: — Я тебя отпускаю.Каждый раз, когда я переступаю порог, Я вижу, как умирает какая-то частичка его. Я не хочу причинять ему боль, Я не хочу отнимать у него жизнь. Я не хочу быть… Убийцей. Его доверие… Лучше было бы приставить дуло к его виску И покончить с этим. Я больше не хочу этого делать.
Время с Кирой пролетело незаметно. Я ненавидела себя, пока добиралась до нашего любимого отеля, но потом все растворилось в голубых глазах, таких непохожих на те синие, холодные, льдистые… Кира явно надеялся, что я брошу Тоширо и останусь с ним, Кира не знал… Да я и сама не знала. Я разрывалась на части между двумя мужчинами всей моей жизни, мужчинами, рядом с которыми я прошла и круги Ада, и райские кущи… Широ или Кира? И как вообще можно выбирать? На пороге дома меня встретила печальная Рангику. Кажется, она плакала или пила, или делала то и другое одновременно — мое сердце пропустило удар, когда Мацумото сказала, что лучше мне этого не видеть. Я вырвалась из ее рук, бросилась в дом… Лужа крови и прядь белых волос. Это будет сниться мне всю оставшуюся жизнь. Да, есть такие люди, которые молчат и терпят до тех пор, пока не срываются — и только моя вина в том, что Тоширо сорвался. Из груди рвались рыдания, я упала на колени и закрыла лицо руками. Сзади — шаги Мацумото. Ровный, спокойный голос… — Он сделал это твоим занпакто. Ничего никому не сказал, заперся в доме, и когда я пришла искать его по делам отряда… В общем, я увидела. Что же я наделала… Нужно было объясниться, может, тогда ему не было бы так больно? И как я теперь посмотрю в глаза Кире? И Рангику? И бабушке? Все будут шептаться за спиной… Лучше бы я убила его собственными руками, приставив дуло генсейского пистолета к виску — не так бы было больно. Я больше не хочу этого делать… …но уже поздно.