A report

      Кацуки каждый день бывал на катке, но больше не отрабатывал новые элементы. Вот уже год фигурное катание было для него лишь развлечением, а не профессиональной карьерой.       Сегодня в ледовом дворце много детей, которые хотели научиться кататься и просили у Юри помощи. Он, как доброй души человек, не мог им отказать и только потом осознал свою ошибку. Ребята лет так семи-девяти были слишком активны для уже немолодого фигуриста. А он ещё хотел отработать новую технику для прыжка и посмотреть, как это будет выглядеть — видно, не судьба. Он был так занят детьми, которые окружили его со всех сторон, что даже не заметил, как за ним наблюдают. И не просто наблюдают, а смотрят с нежной улыбкой. Но, когда у Кацуки всё-таки проснулось шестое чувство, и он оглянулся по сторонам — уже никого не было. Только Юри не покидало смутное сомнение, что ему сегодня придётся несладко.       Вечер подкрался незаметно. Кацуки понял это только тогда, когда вышел на улицу, где до сих пор лежал вчерашний снег. Юри специально шёл домой медленно: он догадывался, что сегодня к нему приехал Юрий, который, наверняка, зол на него. Когда он зашёл в дом, его догадка подтвердилась. Прямо на пороге его ждал Плисецкий, и на его лице читался немой вопрос: «Ничего не хочешь мне рассказать?»       — Это, — начал Юри, — что я должен тебе рассказать?       — Всё, — Юрий подошел к Кацуки так, чтобы тот не смог сбежать. За то время, что они знают друг друга, Юрий очень изменился как внешне, так и внутренне. Он уже не был тощим подростком, похожим на девочку: Юра подкачался — это было видно по его мускулистым рукам и ногам. Отрастил волосы — длина их теперь переходила отметку «до лопаток». Они были собраны в низкий хвост. Челка стала длиннее, чем была раньше. Единственное, что почти не изменилось в Плисецком, так это характер «гопника», но при Юри он редко его показывал.       — Всё, — повторил «гопник» ещё раз. — Начиная с того, почему тебя не было на Гран При и заканчивая тем, чем ты сегодня занимался вместо тренировок.       Юри начало трясти от взгляда, которым на него смотрел Юрий. По его глазам сразу было видно, что он зол. Плисецкий взял Кацуки за руки и повёл его в комнату, в которую его заселили. Юри сел, как полагается порядочному японцу — на колени. Он думал, что сказать Юрию, но от размышлений его отвлёк голос, прозвучавший прямо над ухом:       — Теперь можешь нормально объяснить — даже если это длинная история. Мне некуда спешить, — Плисецкий положил голову на колени Юри так, чтобы им двоим было удобно. — Я слышал, что ты завершил карьеру фигуриста. Это правда?       — Правда. Я завершил карьеру фигуриста, но решил, что продолжу работать с другими фигуристами как тренер.       — Почему мне сразу не сказал, что уходишь из спорта? — в его голосе слышалась грусть, потому что он узнал об этом не первым и не от своего парня.       — Я же сказал, что ухожу как спортсмен, но остаюсь как тренер, — Кацуки замялся под надзором зеленых глаз Плисецкого. — Я ещё не решил, к кому пойду тренером, но…       — Иди ко мне, — перебил его Юра, протягивая руки к голове Кацуки. Юри наклонился, чем и воспользовался Плисецкий: притянул голову своего поросёнка ближе и поцеловал.       — А твои губы стали другими на вкус с нашей последней встречи, — проговорил Юра. — Ты ведь на сторону не ходил весь этот год, а?       Плисецкий поднялся и навалился на Кацуки всем своим весом, но тот не сопротивлялся.       — Куда я мог ходить, если у меня есть такой «гопник», как ты, — Юри провел рукой по щеке Юры и начал хихикать, а тот улыбнулся от вида смеющегося Юри. Но Плисецкий настолько соскучился по поросёнку и настолько был зол на него, что решил воспользоваться этой ситуацией.       — Ай, — крикнул Юри, — больно!       — Это твоё наказание за то, что не сказал о своём уходе, — у Юрия появилась ухмылка на губах, но она сразу же пропала. — А ещё я соскучился по тебе и по твоему телу.       Плисецкий опять прильнул к губам Юри с жадностью и со всей любовью, которую он хранил целый год. Кацуки же был не против такого напора — он даже поддался Юре. Они оба соскучились по ласке за время расставания.       — Юри, сними с себя одежду — только эротично.       — Как я её тебе эротично сниму? Ты видел моё тело? Оно изменилось за год, пока ты был в России.       — Ну, живота я не вижу — вижу только накаченное тело — и всё, — вынес свой вердикт Юра, чем заставил Юри покраснеть. Он ведь только ради него поддерживал себя в форме весь год.       — Снимай, нечего стесняться.       Юри послушно начал снимать с себя футболку, но сделать это мешали очки.       — Давай я сам очки сниму.       Это ещё больше смутило Кацуки. Он продолжил стягивать с себя одежду, но, заметив, что Юра делает то же самое, остановился и посмотрел на его тело.       — Нравится? — спросил Юра у своего любовника, на что тот лишь громко сглотнул и кивнул.       Когда оба остались в одних трусах, Юрий навис над Юри, заманивая в новый поцелуй. Кацуки начал издавать тихие стоны в губы Юры, на что тот лишь улыбался уголками губ. Когда им перестало хватать воздуха, они отстранились друг от друга. Юри смотрел на Юру затуманенным взглядом — так же смотрел и Юра на Юри. Плисецкий целовал шею, потом ключицы, оставляя засосы. Он не мог оставить без внимания соски возлюбленного. Юрий начал теребить их пальцами, за что получал громкие стоны Кацуки. Юра спускался всё ниже, чтобы доставить удовольствие своему партнёру.       — Юра… Ха… Юра       — Что, уже не терпится? — в ответ он получил кивок. — Потерпи ещё немного.       Но Юра не спешил подходить к основной части — он решил ещё подразнить Юри, чтобы тот в полной мере ощутил ласку, копившуюся целый год. Но у Кацуки выдержка была не такой железной, как у Плисецкого. Он хотел, чтобы Юра был внутри него, чтобы двигался с большой скоростью, чтобы кончил внутрь. Видно, Юрий умел читать мысли, раз догадался, что его японский поросёнок хочет почувствовать его. Но вспомнив, что у Юри никого не было целый год, Плисецкий решил подстраховаться и растянуть его пальцами. Юрий снял с Кацуки трусы — с себя тоже. Он уселся между раздвинутых ног Юри и попросил:       — Оближи пальцы.       Юри без доли стеснения взял в рот пальцы Плисецкого, так что тот даже немного покраснел и удивился такому напору. Через пять минут, когда пальцы стали достаточно влажными, он достал их изо рта Кацуки. Очень эротичная картина: тяжело дышащий Юри, с покрасневшими от страсти щеками, затуманенный взгляд полуоткрытых глаз и приоткрытые губы.       Теперь Юра не мог терпеть — он сразу же вставил два пальца в отверстие любимого, от чего Юри прогнулся в спине. У Кацуки помутнело в голове, и он начал сам насаживаться на пальцы Юры. Пока Юри так растягивал себя, Юра решил помочь ему получить разрядку — то есть кончить не один раз за этот вечер.       Через несколько минут Юри перестал двигаться и попросил:       — Войди в меня…       Юра наклонился к его уху и проговорил:       — Как скажешь.       Юрий достал пальцы и сразу вошёл до упора — от этого Кацуки прогнулся и кончил в руку Плисецкого и себе на живот.       — Быстро ты.       Юри отвернул голову в сторону, а Юра начал потихоньку двигаться. Кацуки застонал. Он не хотел смотреть на Юру, однако тот думал иначе. Он повернул его голову за подбородок и поцеловал по-французски. Юри простонал в рот Юры, поскольку тот ещё двигался внутри него. Юрий не выдержал и кончил прямо внутрь. У него не было сил, но он держался. Юри потянулся к его волосам и стянул резинку.       — Тебе так будет лучше, — пробормотал сонно Кацуки.       — Спи.

***

      Юри проснулся от жёсткой боли в заднице.       — Я перестарался вчера?       — Нет, — отрицательно помотал головой Юри, — мне наоборот понравилось. И знаешь, что я решил, когда спал.       — Что же?       — Я стану твоим тренером — так мы будем намного ближе друг к другу.       Кацуки получил нежный поцелуй, словно говорящий:       «Так бы сразу!»