Плохая компания

— Это исключено, — Оливия Годфри все так же прекрасна, как и семнадцать лет тому назад, вот только стальные нотки в голосе теперь звучат чуть иначе: несколько мягче, но гораздо опаснее. Питер хотел бы успокоить себя тем, что знает ее — но правда в том, что, взглянув спустя долгие годы в ее темные, будто масляные глаза, Хэйл осознал, что никогда не знал ее, и вряд ли ему суждено узнать ее сейчас. Оливия Годфри никого не подпускает близко — даже тех, кто предначертан ей самой судьбой. Особенно тех, кто предначертан ей самой судьбой — это прозвучит даже правильней. — Не то, чтобы я сам так уж жаждал нашего воссоединения, но твоя безапелляционность вселяет в меня неуверенность в себе, — усмешка на губах Хэйла скорее защитная реакция, чем следствие веселья. — Ведь когда-то ты любила меня, помнишь? — Это было до того, как я съела наших детей, — бесстрастно произнесла Оливия взглянула на Питера в упор. В глазах — ни капли раскаяния, лишь мрачное смирение и обреченность. — До того, как ты заставила меня думать, что съела их, — мягко возразил ей Питер. Ее безупречная маска никак не изменилась — ни один мускул не дрогнул на прекрасном лице, но вот глаза… В глазах промелькнула тень сомнения. — Я — упырь, — напомнила Годфри холодно. О, да, она умела нагнетать атмосферу — ей это всегда удавалось, вот только и Питер теперь не двадцатилетний юнец, ослепленный любовью и притяжением, созданным вселенной. — Я помню, любимая, — заверил женщину Хэйл. — И я знаю, что ты бессмертна. По крайней мере, ты куда как старше меня. — Что это меняет? — она застыла, словно изваяние, совершенная скульптура в белоснежных одеждах, прекрасное чудовище в человеческом теле, но даже эта оболочка отнюдь не делала ее обычной. Отнюдь, ее вызывающая, мрачная и готическая красота была едва ли не отталкивающей, а эта манера застывать без движения и глядеть пристально лишь подчеркивала то, что Оливия Годфри — не человек. — Что это меняет? — повторил ее слова Питер эхом, помолчал мгновение, растянувшееся в вечность, а затем рассмеялся и с упреком произнес: — Это меняет все, Лив, и я наконец это понял. Ты обманула меня. — И ты, конечно же, нашел мой скрытый мотив? — ее губы дрогнули, словно она собиралась улыбнуться, но улыбки не последовало. — Детей было двое, — напомнил ей Питер. — И ты сказала мне, что съела их, поскольку такова твоя природа. Упыри питаются мертвечиной и своим потомством. — Я не в силах изменить то, кем я являюсь, — тусклым голосом сообщила Оливия. — О, я понимаю это, — заверил ее Хэйл. — Я ведь чистокровный оборотень, помнишь? Но вернемся к нашим близнецам. Малия и Роман. — Близнецы мертвы, Питер, — женщина-монстр обратила к нему свои глаза-бездны, из которых так и сочилась тьма. Ему, даже спустя семнадцать лет, понадобилось некоторое усилие, чтобы не поддаться гипнозу. — Ты больше не в силах зачаровать меня, любовь моя, — усмехнулся он недобро. — Как не в силах больше и удерживать меня вдали от себя и наших детей. Роман и Малия живы, и я точно знаю это. Ты использовала меня и предала, ты лишила меня предназначения и радостей отцовства… Но я нашел способ победить твой морок. — Ты несешь чушь, — оборвала его Оливия раздраженно. — Роман — сын Джей Ара Годфри. А Шелли… — Ее зовут Малия, Лив, — возразил Питер тоном, столь же безапелляционным, какой использовала сама Оливия в начале этого разговора. — Я выкупил земли Руманчеков, ты еще не в курсе? — Ты не посмеешь! — прошипела Оливия, внезапно растеряв всю свою собранность и ледяное превосходство. — Ты не посмеешь, Питер Хэйл! — Уже посмел, любовь моя, — отозвался Питер насмешливо. — Я пришел забрать то, что мое по праву. — Я никогда не принадлежала тебе! — яростно бросила Оливия ему в лицо. — Правда? — хмыкнул Питер и продемонстрировал ей собственное запястье, где сама вселенная вытатуировала ее имя. — А у судьбы на этот счет свое мнение. Встретимся за ужином. Я никогда не опаздываю, так что будь готова к восьми. — Я тебя ненавижу! Ненавижу! — выкрикнула Оливия ему вслед, но Хэйл даже не обернулся, уходя. Он не был фаталистом, и целых семнадцать лет существовал как-то без нее и даже не испытывал особенного дискомфорта… Но он терпеть не мог, когда его держат за идиота. То, что она являлась чудовищем, было бесспорно, но Питер в конечном итоге всегда оказывался еще более плохой компанией для любого монстра. Оливия Годфри будет расплачиваться за свое предательство долго и мучительно.