без пятнадцати девять

Во время их первой встречи, всем стало понятно, что они сведут друг друга в могилу. Бумеранг раздражал ее своей назойливостью. Он приходил к ее дому ровно без пятнадцати девять утра и нахально стучал в дверь. Катана славилась своей угрюмостью, и приставить лезвие душегуба к глотке надоедливого вора стало для нее обыденным. От него всегда несло пивом, потом и носками, которые, возможно, он не снимал пятую неделю. — Что, даже в дом не пригласишь? — Только через мой труп. Или когда сакуры начнут цвести на Аляске. Но преступник, словно по расписанию, приходил к ее дому ровно без пятнадцати девять утра и сидел на пороге. Ровно в шесть часов вечера Тацу открывала дверь и прогоняла его, как бездомного пса. — Проваливай, — так начинался их вечерний диалог. Но для Капитана «проваливай» означало «выведи меня из себя настолько, чтобы этот кактус оказался у тебя за шиворотом». — Да ладно, тебе, японочка, я же знаю тебя ко мне тянет. «Японочка» он произносил всегда по-разному: то ласково, словно играл с котенком, то дерзко и с омерзением, как обращаются к давнему врагу. — Скорее отталкивает, идиот, — прошипела она сквозь зубы, — вытряхни перхоть с головы, Бумеранг. — Я не идиот! Вернись и ответь за слова, обдолбанная узкоглазая сучка! Кричал он уже закрытой двери. Иногда все заканчивалось мирно и тихо, а иногда соседи могли услышать отборный австралийский мат или звуки разбитого стекла. В один день Диггер не застал Ямаширо дома и опечаленный отправился в местный паб. Катана сидела за барной стойкой, допивая свой виски с колой. По одному только обращению:«Эй, пупсик, я думал ты съехала!» — она поняла, что от этого парня невозможно скрыться. — Я со своим, — обратился он к бармену, доставая из-за пазухи банку дешевого пива. Девушка молча оглядела его с ног до головы и, заметив под глазом свежий синяк, усмехнулась. Вор тупо пялился на нее, подмечая, что в профиль она еще симпатичнее. — Что, так и будешь до конца дней спать в обнимку с мечом? — забавляясь тем, как меняется ее выражение лица, спросил он. — Скажи «спасибо» за то, что я оставила его в доме. Сделав еще один глоток и полностью опустошив стакан, она запросила у бармена сет. — Думаешь все ухажеры будут два месяца тереться у твоего дома? Не боишься остаться старой нетраханой бабой с сорока кошками? — Лучше уж с кошками, чем с грязным, лживым преступником в спортивках. Сет оказался прямо у ее носа и Тацу одним глотком опустошила рюмку. Занюхав свои темные волосы, она молча опустила голову на барную стойку, глядя сквозь прозрачную жидкость на дорогие бутылки. — Сейчас ты ничем не лучше. Немного ли тебе за вечер, а, обдолбанная? — Не учи меня жить, Диггер. Мне не пятнадцать. И знаешь ли, — она круто развернулась к нему лицом, — исчезни из моей жизни! В нос Джорджу ударил запах вина, текилы и еще какого-то напитка, который окончательно одурманил японку. — А ты не боишься, что я могу уйти? — Давай не разводить мыльную оперу. Ты все равно прибежишь ко мне на порог, как преданный пес. — Так, да? Капитан смял банку, встал со стула и быстрыми шагами направился прочь из паба. — Что, даже не заплатишь за даму?! Катана расхохоталась, кинула на стойку пару купюр и, пошатываясь, вышла из заведения. Она прекрасно знала, что он вернется, приползет такой же пьяный, как и она сейчас. Постучит в дверь, крикнет: «Скучала по своему мальчику, дорогуша?». Хрипло засмеется ей в лицо, одарит ароматом дешевого пойла. Но только Бумеранг не вернулся. Не приполз, не стал просить прощения. И Ямаширо оставалось сидеть на подоконнике с без пятнадцати девять утра и до шести часов вечера, ждать этого чертового австралийца, мысленно проклиная день, когда она сидела пьяная в пабе. — Жди его дальше, он не вернется. Твердила она себе каждое утро, продолжая надеяться и прожигать взглядом потрепанного розового пони, найденного ею у забора.