Мания

Он подошёл к нему неслышно, как обычно подкрадывается проголодавшийся зверь к неповоротливому животному. Но всё же Джек не был постоянным обитателем джунглей достаточно долго, чтобы превратиться в едва заметную тень. Воркующая океанским бризом ночь специально слепила, даже луна была отнюдь не такой яркой, а холодный песок скрыл от взгляда Джека острый камень. Стоило наступить на него, как не выдать своё местонахождение оказалось невозможным. Ральф резко обернулся на тихое шипение. — Кто здесь? — машинальный вопрос вырвался из уст неожиданно, но не прошло и секунды, как Ральф сам понял, кто решился к нему наведаться. Непонятно только, зачем, ведь всего несколько дней назад Джек, бросая громкие слова, ушёл сам, с гордо поднятой головой и мокрыми глазами. — Что тебе нужно? Огонь. Разумеется, Джеку нужно было только это, но по какой-то неясной причине ответить сразу у него не получилось. Слова застряли в горле, как будто их кто-то насильно удерживал. Их план заключался в том, что они проделывают всё быстро. Дерутся за проклятые очки Хрюши и в финале возвращаются в лагерь победителями. В плане не значился пункт, что Ральфа выгонит из шалаша зов природы, и Джек не должен был его устранять. До чего мерзкое слово! Будто провозглашённый Вождь собирался убить Ральфа. К слову, остальные в его племени были бы не против такого исхода, но сам Меридью, как бы ни пытался строить из себя храброго воителя, не собирался даже думать об этом. Хотя в тёмные порывы одичавшей души его голову терзали секундные фантазии, ужасающие своей жестокостью, но стоило вернуться в реальность и представить Ральфа непозволительно близко к себе, ровно настолько, чтобы попытаться задушить или вонзить нож в горло (А может лучше в живот? Джек откровенно терялся, когда думал об этом), как становилось паршиво. Разве он уже настолько опустился, чтобы убивать невинного человека? Нет. Пусть это произойдёт, когда Ральф сам кинется на него. Тогда, может быть, совесть будет более благосклонна, чем сейчас. — Что тебе нужно? — снова повторил он, уже с нажимом, явно давая понять — Джек раздражает его. Особенно когда на его лице эта позорная краска, скрывающая истинную личность. Если, конечно, она ещё осталась у Меридью. — Я пришёл за огнём, — выпалил Джек и шагнул назад, желая сохранить дистанцию хотя бы в пару метров между ними. Отчего-то он почувствовал себя крайне неловко и неправильно. Хотя разве всего несколько минут назад он сомневался в себе? Нет, точно такой же самоуверенный мальчишка, когда-то решившийся убить свинью и не сумевший остановиться. Как же странно на него влияет Ральф. Будто он сдерживающая сила, а Джек позорно поддаётся ему каждый раз! Поддавался. Ему всё же хватило сил уйти, прихватив с собой людей на добровольной основе. И почему-то от этого легче не становилось. Не сейчас. Не перед Ральфом, глядевшим с немым укором, который блестел в светлых глазах как лезвие в руках решительного маньяка. Только резал Ральф словами, а отнюдь не чем-то металлическим. — Огонь, значит, — презрительно буркнул Ральф и поднял взгляд на небо. Луна переглянулась с ним, прежде чем стеснительно прикрыться пышными, тёмно-синими облаками, но главарь не перестал глядеть на неё, делая вид, будто ничего не произошло. Словно он искал сбежавшую принцессу взглядом. Вдруг Ральф зевнул, и Джек только сейчас подметил, насколько уставшим он кажется. Или же так хотелось думать. Ох, если бы только Меридью не оступился, то сейчас бы они, скорее всего, дрались, а в финале победил бы Джек. Наверное. — Почему бы тебе не прийти утром? Сейчас уже поздно. И тут Джек растерялся. Никакая краска не могла это скрыть, и, почувствовав, что он проигрывает мальчику, который даже не смотрит на него, Меридью слегка опустил голову. Стыд мог укрыться под краской, но душой Джек прекрасно ощущал его. Казалось, что и соперник напротив чувствовал, как сердце мальчика сжималось, а душа готова была полностью раствориться в холодном всепоглощающем чувстве. — Нужно сейчас, — наконец ответил он. — Уже поздно, — повторил Ральф таким тоном, будто был намного старше и мудрее, что, впрочем, иногда не вызывало сомнений. — Вы собрались есть прямо сейчас? Не хочу учить тебя, но ночью надо спать. — Нам просто нужен огонь, — надо отдать должное, сказать это гордо и с тонкими нотками раздражения у Джека получилось. Вот только его старания разбивались о рифы монотонного голоса Ральфа, и они оба понимали, кто здесь прав, а кто только строит из себя независимого. — Дай его нам, или мы заберём силой. Кривая ухмылка слегка, едва заметно в такой темноте тронула губы Ральфа. — Ты только и умеешь, что забирать силой, — холодно подметил главарь. — Ничего не меняется. Теперь ещё и размалевал себя. Непонятно для чего, но… — Отдай очки Хрюши. Приказной тон остановил Ральфа от продолжения нехитрого нравоучения. Он воззрился на бывшего друга с непониманием, словно тот ляпнул несусветную глупость, но вскоре осознал всю серьёзность стоявшего перед ним полуголого Вождя, и его сердце вспыхнуло от негодования. — Я согласен дать вам огонь, — зашипел Ральф и шагнул ближе, сгорая от невыносимого желания посмотреть в бесстыжие глаза напротив. Проклятая темнота упрямо скрывала их. — Даже фрукты, если вы будете настолько ленивы. Но отбирать очки… Так нельзя! — Мне можно всё, — смело парировал Джек. — Ты не взрослый! — чтобы заставить Меридью развернуться к кротком лунному свету, пришлось шагнуть к нему чуть левее. Поддавшись, Джек немного повернулся, не подозревая о затее бывшего друга. — Ты не имеешь права. — Кто тут распоряжается правами? — Тот, кто соображает побольше тебя. — А как это доказать? — Оставаться человеком, а не бездумным охотником. Никто и никогда не мог позволить себе так задевать самомнение Меридью, кроме Ральфа. Только он и мог остаться стоять нетронутым после завуалированных оскорблений, но этот талант постепенно изживал себя. Джек начинал чувствовать вкус власти, негласно закрепляющей за собой приказной тон, высокомерие и жестокость; от него буквально волнами исходила эта надвигающая перемена, и, вопреки здравому смыслу, Ральф желал спасти его, вернуть обратно к себе и сделать вид, что они всё ещё обычные мальчишки, друзья и не более. Но Меридью ступал всё дальше к обрыву, не думая о спасении. — Ну-ка, повтори, — следовало бы подумать о том, что позади стоят его люди и ждут, когда же вернётся Вождь, но он не мог оторваться от Ральфа и не мог сорваться, чтобы так просто победить его в честной драке. Хотелось говорить с ним, вот так по-вражески шипеть и ненавидеть, но быть рядом. — Я сказал, что ты глупый, самовлюблённый охотник. Мы можем съесть хоть всех животных на острове, но что будет дальше? — ещё шаг, и лицо Джека наконец слегка озарил свет луны. Ральф видел его поспешно нанесённый грим и злые глаза, в недрах которых ещё теплилось что-то живое, хваталось за подкорку мозга, но не могло долго держаться на одном месте и постепенно падало вниз. Видел ли он это раньше в Джеке Меридью? Разумеется, только не понимал. Может ли он остановить это? Ответ неясен. Видя, что его собираются перебить, Ральф продолжил уже громче: — Что дальше, Джек?! Мы не сможем спастись, если никто не увидит дым от костра. Не сможем! — Не строй из себя самого умного, — рыкнул Джек, непроизвольно сводя расстояние между ними к нескольким сантиметрам. Они смотрели друг другу в глаза с вызовом, но никто не решался ударить первым. — А может быть, я и есть самый умный? — выдохнул Ральф, скорее больше утверждая. — Потому что именно я знаю, что нам делать для спасения. А ты и твои охотники — всего лишь жалкие детишки, мечтающие набить брюхо до отвала. — Кого это ты здесь назвал жалким? Неизвестно, почему тишина появилась именно сейчас, но она пришлась очень кстати, придала особую пикантность тихому ответу Ральфа: — Тебя, Джек. Меридью бросился на него без звериного рёва, хотя он так планировал. Охнув, Ральф рухнул на песок и принялся вслепую колотить обидчика, пытаться бросить песок в глаза, но Джек перехватил его кисти и прижал к земле. Правда, удерживать достаточно долго бойкого мальчишку у него не получилось. Ральф сумел врезать ему коленом, и, выплюнув неприличное слово, Джек оказался на считанные секунды дезориентирован. Этого было достаточно Ральфу, чтобы свалить его с себя и наброситься со всей яростью мальчишечьих кулаков. Не повезло Ральфу лишь в том, что Меридью за недели охоты стал только сильнее. Собравшись, он снова толкнул его, навалился сверху и вцепился пальцами в горло, пытаясь сжать его достаточно сильно, чтобы Ральф потерял сознание. Сначала главарь бойко осыпал руки Вождя ударами, царапал отросшими ногтями до крови, но Джек был непреклонен и продолжал душить его. Тогда-то и вспыхнул в глазах ужасающий страх, и Ральф задёргался сильнее, открыл рот, чтобы попросить сжалиться, но пресловутое желание вдохнуть победило. Слова не могли вырваться из плена, пальцы не могли помочь ему, и Меридью даже смотрел не в глаза, а на свои сильные руки, способные совершить то, о чём мечтали его люди. Мир, и без того туманный в ночи, начал рассыпаться на мелкие части. Сначала исчез воздух, затем взгляд расфокусировался, мир перед глазами поплыл, а потом и вовсе почернел. Силы оставили Ральфа, мысли уговаривали сдаться, но вдруг горло оказалось свободно, и он выгнулся, жадно втягивая живительный кислород. Закашлялся, разумеется, и коснулся пальцами красной шеи. Свобода. Невероятно. — Я не могу, — донеслось сквозь пульсирующий стук пульса, отдающегося в ушах. — Я не могу. Кто-то плакал. Кто-то резко упал ему на грудь, и чьи-то руки сжались в кулаки по обе стороны от плеч. Джек, вдруг вспомнил Ральф, когда воздух наконец стал вальяжно разгуливать по лёгким. Тот, кто чуть ли не убил его. Буквально не хватило пары минут. — Я не хотел, — хныкал призрачный голос, а Ральф чувствовал, как по коже стекают к земле слёзы вперемешку с дурацкой краской. — Должен был, но не хотел. Выдохнув и закрыв глаза, мол, будь что будет, Ральф положил ладонь на затылок Вождя. Спутанные, жёсткие рыжие волосы отчаянно нуждались в шампуне, и их едва удалось бы ласково потрепать, поэтому он лишь осторожно провёл по ним несколько раз, сам того не понимая, пытаясь успокоить дрожащего Меридью. Так они лежали под необъятным, глубоким небом Бог весть сколько. Ральф наслаждался тем, что снова может просто дышать, и время для него ничего не значило в этот момент. Они дрались? Лучше не вспомнить об этом, ведь сейчас Джек такой… Не было нужного слова в мыслях, и Ральф не стал его искать. Пусть разум немного забудется вместе со всем миром. Пускай всё идёт к чёрту именно сейчас. Всхлипы Джека приятно нарушали гармонию мироздания, и слушать их можно было вечность. Признак слабости Вождя, возомнившего себя сильным вершителем судеб. Но они не могли длиться вечно. Наконец, взяв себя в руки, Меридью схватил неторопливо поглаживающую его руку и приподнялся. Ральф мгновенно посмотрел на него, пытаясь увидеть в темноте хоть что-то, и ему это удалось. Отчуждённый взгляд Джека блуждал по пальцам Ральфа, он будто думал о чём-то непостижимом, и уже можно было начать бояться, что хочет их сломать, но вдруг осторожно наклонился к ним и ласково, почти любовно поцеловал, прежде чем крепко сжать. Непростительно громко Ральф выдохнул и рухнул обратно на песок, закрыв глаза. Теперь то он точно увидел чудо, которое не повторится. — Ральф? — тихо позвал его Джек, прекрасно зная, что тишину между ними всё же нужно разрушить. Он подтянулся к нему выше и, уже глядя в лицо, продолжил: — Я не смог, Ральф. — Понял уже, — хрипло произнёс мальчик, не поднимая век. — Уходи, Джек. Пожалуйста, уходи. Я не хочу больше драться с тобой. — Я с тобой тоже, — дыхание коснулось лица Ральфа, но он так и не соизволил посмотреть на Меридью. Словно надеялся — это всего лишь сон, и сейчас он проснётся. Такая же глупая надежда одолевала и Джека. — Правда? — Правда-правда, — заверил его Вождь. — Но нам придётся, — Ральф озвучил то, о чём они оба думали и боялись произнести вслух. Меридью быстро закивал, кротко шмыгнул и наклонился ещё ниже. Теперь они едва ли не соприкасались кончиками носов, а сумбурное горячее дыхание в окружении холодной ночи ощущалось только сильнее. Невозможно было не тянуться к единственному источнику тепла. — Мне так жаль, Ральф, — прошептал Джек, легко дотрагиваясь до спутанных волос побеждённого мальчика. — Я ненавижу тебя, но… Но не могу убить. Ты ведь не какая-то свинья. — Не свинья, — эхом повторил Ральф. — А я о чём! — кривая, обессиленная улыбка на секунду растянула губы Меридью. — Совсем не свинья. Ты умный, смелый и… и… и ещё раз умный. Очень умный. Даже слишком. — Поэтому ты так меня ненавидишь? Вопрос поставил Джека в тупик на мгновение. — Наверное, нет. — Почему? — в светлых глазах, наконец открывшихся Джеку, сверкала боль. — Почему ты меня ненавидишь?! Я ничего тебе не сделал. Я был на твоей стороне. Считал тебя другом! Я думал… Солёные и измазанные потёкшим гримом губы резко обрушились на Ральфа, забрали из уст слова и унесли куда-то непростительно далёко, отказываясь возвращать. От неожиданности Ральф вцепился в плечо Меридью, но ничего больше не сделал. Не попытался оттолкнуть, не попытался ударить, просто позволил с минуту им касаться друг друга так по-взрослому, что станет утром стыдно. — Я не знаю, почему ненавижу тебя, — прошептал Джек, немного отстранившись. — Вернее, не знаю, ненавижу ли вообще. — Что? — отстранёно спросил Ральф, невидящими глазами скользя по лицу Меридью. Как же он близко. Как близко! Так нельзя. Они ведь враги. Ну, неприятели. Он отказался принимать его как лидера и ушёл, бросил их! Бросил его. Но это не мешало хотеть ещё раз опробовать вкус слёз на губах. — Когда ненавидят… не целуют, — немного смущённо пояснил Меридью. — Наверное. — А у нас будет по-другому, — прошептал Ральф и надавил на его затылок. — Ненависть с поцелуями. На секунду показалось, что именно это позволит им всё исправить. — Мне нужно идти. Меня… Не хотелось его отпускать. Только не так, слишком уж просто. И если им обоим будет одинаково стыдно за содеянное, так почему же вместе не усугубить всё это? Отчаянный поцелуй постепенно обрёл очертания нарочито медленного, и вот они уже оба не думали о том, что предстоит сделать сегодня или завтра. Сейчас они просто мальчишки, настолько потерявшиеся в самих себе, что дорогу назад уже никогда не найдут, если только не попытаются вместе. Конечно, стоит ненавидеть Джека за предательство и Ральфа за такой ум, но ночь позволит им забыть о разногласиях хотя бы на мгновение, пока стыд не победит порыв двух вырвавшихся из рамок обыденного душ.