Привет, это я

Первое воскресенье для Стайлза, Скотта, Киры, Малии и Лиама после возвращения в Бикон-Хиллз из Мексики выдается сложным. Потрясенные произошедшим, израненные берсерками, они возвращаются домой в тихом и мрачном настроении. Никто не болтает лишнего, только Кира негромко подсказывает Стайлзу дорогу. Несколько раз Стайлз ловит себя за поглядыванием через зеркало заднего вида на Малию – та всю дорогу смотрит в окно. Все это время Стайлз испытывает смутную тревогу и, будучи честным с самим собой, понимает ее причину. Ему странно было видеть Дерека, подвешенного берсерком, словно куклу, и смотреть, как тот с каждым ударом приближает Дерека к «смерти». В этот момент ничего вокруг них не существует и ничто не имеет значения. Дерек весь покрыт собственной кровью, и на этот раз Стайлз ничем не может ему помочь – ни удержать на воде, ни отпилить руку ради спасения или ударить, чтобы привести в чувства. Он не может защитить Дерека от берсерка и даже взять за руку, пока тот, как уверен Стайлз, делает свои последние вдохи. Он не может сделать ничего – только стоять, замерев на месте, и смотреть, как Дерек с трудом дышит. В тот момент сердце Стайлза останавливается и возвращается к своему ритму лишь когда величественный черный волк прыгает на Кейт из темноты. И когда вся та история заканчивается, когда Дерек с Брейден уезжают на поиски Пустынной Волчицы, Стайлз начинает понимать, что он чувствует на самом деле. Тяжелым воскресным вечером все они возвращаются домой; едва Стайлз довозит Малию до дома, он рвет с ней. Объясняет, что не чувствует к ней того же, что она к нему, и Малия кивает – она это знает. Она видела выражение его лица, когда Стайлз думал, что Дерек умирает, и понимает, что никогда с ним не сравнится. Их пути расходятся в, возможно, наиболее зрелом варианте из всех возможных. Однако вернувшись домой и рухнув в постель, Стайлз ощущает, как все его тело болит и страдает, словно он потерял часть себя. Дни превращаются в месяцы, а те – в годы, и боль его тела утихает, но боль в сердце остается прежней. Дело в том, что он много раз раздумывает, стоит ли позвонить или написать Дереку. Стайлз продолжает общаться с Брейден, поэтому знает, где Дерек, но они никогда о нем не говорят. Стайлз не спрашивает, а Брейден не проявляет инициативу. Стайлз едва не звонит ему, когда в городе объявляется Тео вместе с компанией жутких докторов. Стайлз ищет кого-то, кто поверил бы его догадкам насчет Тео, поверил, что он не псих или параноик, что ему можно доверять, и убедить его в этом может только Дерек. Стайлз хочет, чтобы Дерек посмотрел ему в глаза, кивнул и пообещал, что разберется с Тео. Но Стайлз не звонит. В следующий раз он практически набирает Дерека, когда ему приходится убить Донована, чтобы защитить своего отца. Желание позвонить Дереку снова почти берет над ним верх, каждая часть его тела хочет взять телефон и набрать десять цифр номера, что практически выжжены у него в памяти. Несколько дней он проводит в тревоге, глядя на отца или Скотта, и почти готов им все рассказать. Он просто не уверен, что они поймут, каково это – защищать себя и тех, кого ты любишь, кто важен для тебя, любыми средствами – даже если приходится пойти на убийство. Но тогда они будут смотреть на Стайлза по-новому, словно в нем что-то сломалось и никогда не станет прежним, словно они его больше не узнают. В конце концов, только Дерек может понять, каково это – убивать кого-то из необходимости. И нет, он не звонит. В течение этого года, даже когда дела становятся хуже и хуже, Стайлз раз за разом едва не набирает его номер, но все же останавливает себя. В первый раз он и сам не понимает почему. Думает, что, может, ему больно из-за того, что Дерек уехал, или посчитал, что их жизни не стоили его крови, или потому что он попросту не хотел тусоваться с группкой тинейджеров-оборотней. Но сидя однажды тихой и теплой ночью на капоте своего джипа, Стайлз наконец-то понимает. Вокруг темно, а тишина нарушается лишь слабым шелестом кустов и деревьев позади него да стрекотом цикад. Он доезжает до небольшого холма в глубине заповедника, высоты которого хватает, чтобы видеть весь простирающийся перед ним Бикон-Хиллз. Стайлз останавливается и наслаждается видом: внизу горят сотни городских огней, разрезая темноту ночи. Светит полная луна, яркая и переливающаяся, словно присматривает за городом. И тогда Стайлз понимает: Дерек уехал из Бикон-Хиллз не потому, что хотел – он должен был это сделать. Бикон-Хиллз отравлял Дерека, куда бы тот ни посмотрел, везде видел смерть сестры и всей своей семьи. Его окружали руины фамильного дома, разрушение, вражда и боль. Город отравлял Дерека словно крохотная порция аконита, и он сделал единственно верный выбор, чтобы остаться в живых. В конце концов, лучше всего Дерек умеет выживать. Поэтому Стайлз не звонит – не хочет становиться причиной, по которой план Дерека разрушится. Где бы тот ни был, Стайлз молится за его счастье. Наконец все они заканчивают школу, живые и в добром здравии. Конечно, Лиам и Мейсон будут учиться еще пару лет, но все остальные готовы двигаться дальше. Скотт и Кира поступают в университет Лос-Анджелеса, не желая уезжать далеко от Бикон-Хиллз. Лидия идет в МИТ – ну, математика, да. Стайлза принимают в большинство университетов, куда он подавал документы. Он почти что останавливает свой выбор на Беркли – потому что не хочет оставлять отца одного. Но потом тот находит письмо о приеме в Корнуэлл и тут же рвет заявление из Беркли. Глядя на Стайлза и словно не веря, что мог вырастить такого тупицу, он говорит твердо, но любяще: – Собирай вещи, сынок. Ты едешь в Корнуэлл. Вот так. Первые ночи в Итаке проходят тихо: в этом месте нет демонов, кицуне, нет оборотней. Никого, о ком он был бы в курсе. За углом вниз по его улице ютится маленький магазинчик со сверхъестественными вещами. На первый взгляд он кажется обычной оккультной лавкой, но, едва сделав шаг внутрь, Стайлз понимает, что все иначе. Управляющая магазином пожилая пара с любопытством смотрят на него, решая, что делать дальше. В итоге Стайлз покидает это место с зачарованным ловцом снов, смесью из шалфея, вербены и розмарина и с новой работой. Итака холоднее, чем привык Стайлз, рожденный в солнечной Калифорнии, поэтому в течение первой же недели он идет в ближайший торговый центр и закупается свитерами, кардиганами и худи. Он покупает новое одеяло взамен тому, что забрал из дома, и по настоянию Бетел и Френки – его новых (и сверхъестественных) работодателей – начинает пить специально собранный ими чай. По их словам, напиток поможет ему справиться с прохладной погодой и ночными кошмарами, и, хотя Стайлз и смотрит на них с сомнением в момент покупки, три недели спустя ему приходится поблагодарить их за спокойные ночи. Время от времени Стайлз в компании своего соседа ходит на вечеринки, общается с парнями и девчонками. Он сохраняет все их номера в телефон, но отвечает на сообщения только тем, чьи лица на удивление симметричны, покрыты изумительной щетиной, и кто выглядит так, словно может взять и перебросить его через плечо, даже не поморщившись. Он пытается не задумываться, на кого похожи все его парни на одну ночь, забыться в их хриплых стонах, жадных руках и тугих задницах. Он никогда не остается на утро и никого не целует на прощание. Ему хорошо в Итаке. Он идеально далеко от Бикон-Хиллз, в этом городе нет ничего похожего на неметон, а про теллурические потоки он слышит единожды – когда по ошибке заходит не в тот кабинет на первой неделе своего обучения. Впервые после того, как Скотта укусили и весь мир перевернулся вверх ногами, Стайлз дышит полной грудью. И думает – чувствовал ли Дерек то же самое, покинув Бикон-Хиллз. Вскоре сентябрь превращается в октябрь, ставший потом ноябрем, накрывая Стайлза наступившим Днем благодарения. К сожалению, у него нет ни денег, ни машины, чтобы вернуться в Бикон-Хиллз, а отец слишком занят, чтобы взять недельный отпуск, поэтому Стайлз садится в поезд и едет к Лидии в МИТ. Грудь сдавливает от одного взгляда на ее божественную улыбку; недолго думая, они сворачиваются на диване и включают «Друзей» на Нетфликсе. – Ты скучаешь по прошлому? – спрашивает Стайлз, не отрывая взгляда от плоского экрана. В отличие от других первокурсников, Лидия сразу стала жить самостоятельно – было бы действительно неловко как-нибудь среди ночи разбудить свою соседку пронзительным криком. Лидия недолго молчит. – Я скучаю по нашей компании, – наконец говорит она. – Мне не хватает дружбы, любви, заботы, переживаний… Стайлз хохочет в ответ на ее слова, и Лидия усмехается. – Я не скучаю по страху. – Я тоже. Они замолкают, погружаясь в знакомые обстоятельства жизни шести лучших друзей из самого огромного города в мире. – Ты скучаешь по нему? – тихо спрашивает Лидия, мягко и осторожно, словно она не уверена, стоит ли ей вообще задавать этот вопрос. Не глядя на нее, Стайлз делает рваный вдох – вероятно, он не сможет от нее что-то скрыть. Он же никогда не мог. Опустив взгляд, он почти что рефлекторно начинает перебирать пальцами. – Постоянно, – в конце концов отвечает он. – Но?.. Стайлз тускло ей улыбается. – Откуда ты знаешь, что есть «но»? – У вас двоих всегда было это «но». – Но я пытаюсь не думать о нем, – бормочет он. – Иначе я начну думать, как все могло бы быть. Как изменилась бы наша жизнь и к чему это привело бы. – Ты не хочешь ему позвонить? Написать? Стайлз печально смотрит на нее. – Ты когда-нибудь хотела позвонить Джексону? Теперь ее очередь выглядеть уязвимой; Стайлз почти что хочет забрать свои слова обратно, потому что они не говорили про Джексона все эти годы, и на это была хорошая причина. – Джексон сделал все правильно для себя. С ним и из-за него произошло много ужасных вещей. Боль, которую он постоянно ощущал в Бикон-Хиллз, убила бы его, – объясняет Лидия. Она отводит взгляд, но Стайлз видит, как блестят ее глаза. – Именно так. Разговор обрывается, они двигаются чуть ближе друг к другу, укутываются мягким пледом еще плотнее и возвращаются к просмотру сериала. Остаток выходных проходит легко. Из-за упоминания Дерека Стайлз всю дорогу до Итаки перекладывает телефон из руки в руку, блокирует и снимает с него блокировку, открывает контакты, листает до имени Дерека, открывает фотографию контакта, сделанную когда-то исподтишка, смотрит на нее несколько секунд, закрывает контакт и ставит блокировку на телефон. И так по кругу всю дорогу домой. Как и всегда, он размышляет, стоит ли ему отправить простое сообщение, в конце концов, это ведь День благодарения. И все же Стайлз решает ничего не делать. Как всегда. Остаток учебного года пролетает в дымке сна, учебы, работы и иногда – тусовок и общения. Приходит время готовиться к последним экзаменам, и Стайлз идет в библиотеку и учится там до тех пор, пока у него не слипаются глаза, а голова падает на раскрытые тетради. Его тяжкий труд окупается, поэтому некоторое время спустя он летит домой на рождественские каникулы. Отец встречает его в аэропорту, и Стайлз крепко обнимает его и не отпускает добрых две минуты – это лучше любых слов говорит о том, как он соскучился. По дороге в Бикон-Хиллз Стайлз вываливает на отца все свои новости, словно они не висели на телефоне по часу почти каждый вечер, но все же Стайлз находит, что ему рассказать. С другой стороны, отец делится рассказом о всех делах, что он вел в последние пару месяцев. Говорит, какими «нормальными» они были и насколько необычно работать над ними. Все преступления теперь кажутся ему простыми, скучными, рутинными. Ему не нужно скрывать детали некоторых дел, никто не покушается на него и не вмешивается в его работу за все это время. И он не знает, смеяться ему или плакать на этот счет. Стайлз фыркает, но все же согласно кивает. Весь день они проводят дома, украшая его к Рождеству: вытаскивают с чердака елку, купленную после смерти его мамы, и вместо того, чтобы установить в гостиной, оставляют ее нетронутой. После того, как мамы не стало, Скотт и Мелисса всегда заходили к ним, и они украшали елку все вместе – не жалея времени, вешали гирлянды и аккуратно украшали каждую ветку. Только так Стайлз и его отец не провели бы Рождество в печали, боли и чувстве вины. Скотт и Кира возвращаются домой пару дней спустя после Стайлза, и на следующих же выходных Скотт с Мелиссой приходят к ним в гости рано утром, держа в руках по блюду с едой. Они завтракают все вместе яичницей с беконом, а потом весь день осторожно распаковывают все рождественские украшения, которые покупала еще мама Стайлза, и вешают их одно за другим. Когда-то день, подобный этому, был заполнен счастливым смехом и весельем; благодаря Мелиссе и Скотту наступившая после смерти мамы пустота словно исчезает. И вот наступает рождественское утро, и папа будит его со словами: – Просыпайся, сын. Раньше ты бы уже сидел внизу и срывал упаковочную бумагу с подарков, – усмехается он. Стайлз отмахивается и со стоном натягивает одеяло на голову. – Еще можно поспать! Через час подарки никуда не денутся, – бормочет он в подушку, уже представляя, как сейчас же уснет дальше, но отец ему не позволяет. – О, как все изменилось, – иронично отвечает тот. Он опять будит Стайлза, но на этот раз стаскивает с него одеяло и, волоча его за собой, со смехом выходит из комнаты. Стайлз снова стонет в подушку, но тут же поднимается с кровати. Десять минут спустя отец уже протягивает ему кружку горячего шоколада с мускатным орехом, щепоткой корицы и плавающим на поверхности маршмеллоу. Они садятся около ели и разбирают подарки; за все эти годы у них появилась своего рода традиция: подростком Стайлз получал три полезных подарка и один несерьезный. Обычно это были игры для «Иксбокса», теплые носки, свитеры, новые пижамы. И в этом году все так же: он обнаруживает две пары носков с рождественским принтом, красивую вязаную (очевидно, вручную) шерстяную шапку цвета темно-красного вина и пару свитеров – понятно почему. Стайлз усмехается, с удовольствием ощущая тепло шерстяной шапки в руках. – Это круто, пап. Мне нравится! Тот улыбается и подмигивает в ответ. Со своей стороны он дарит отцу кулинарную книгу с полезными, но вкусными вегетарианскими рецептами (которую отец принимает с болезненной улыбкой на лице), пару зимних ботинок на замену старым и несколько раритетных записей для проигрывателя, все еще стоящего в его комнате. В целом Рождество проходит чудесно: они проводят почти весь день дома, ленясь, как делали всегда, когда Стайлз был младше. – Вы встречаетесь всей стаей, чтобы обменяться подарками? – спрашивает отец во время рекламной паузы в рождественском выпуске «Чарли Брауна». – Да, собираемся у Скотта через час, – отвечает Стайлз и поднимается. Он потягивается, наклоняется назад, чтобы разогнать тяжесть после всей съеденной ими еды. – Я пойду собираться, ладно? Отец машет ему, тут же протягивая ноги на ту часть дивана, где только что сидел Стайлз. Час спустя Стайлз заваливается к Скотту с кучей подарков. Едва он заходит внутрь, его тут же оглушает громким, назойливым смехом и весельем. Сердце переполняется счастьем, и он усмехается сам себе; он по этому скучал. Жизнь в Итаке дала ему свободу и спокойствие, так отчаянно ему необходимые, но возвращение к стае дарит ему умиротворение, что он никогда бы не испытал без них. – Стайлз! – вскрикивает Кира, подбегает и запрыгивает на него, чуть не заваливая их обоих. Он смеется – некоторые вещи никогда не меняются, и Кира смущенно ему улыбается и помогает расставить все подарки под рождественским деревом. Стайлз оглядывается по сторонам: очевидно, он пришел последним, так что усаживается на пол рядом с Лиамом. – Боже, так круто снова быть с вами, ребята, – смеется Стайлз. – Я скучал по вам, придурки! – Эй, – притворно возмущается Скотт, скрывая за этим теплоту. Лидия фыркает. – Я тебя извиняю, потому что уже встретилась с заведующим кафедрой математики, и мы обсудили исследования в области теории игр и как их можно применить в эволюционной биологии. Стайлз снова смеется и тянется поцеловать ее в щеку. – Я не сомневался в тебе ни на секунду, моя королева. На кофейном столике выставлены еда и напитки. Впервые за долгое время Стайлз доволен. Но когда он смотрит на все это – пять тарелок с разными чипсами, три вида соусов, запас пива и содовой, – то не может не обратить внимание на отсутствие одного определенного человека. Стайлз погружается в свои мысли, сердце сжимается от боли, и его внезапно накрывает чувством вины, что он празднует Рождество без Дерека. Это кажется неправильным – радоваться празднику без человека, который постоянно жертвовал собой, спасая их задницы. Это грызет медленно и необратимо, заставляет думать – где сейчас Дерек, какое на вкус его Рождество. Одинок ли он? Может, сидит в комнате какого-нибудь дешевого мотеля, все еще в поисках Пустынной Волчицы? Жив ли он вообще? И если да – думал ли он когда-нибудь о них? Про Стайлза? Бикон-Хиллз? Скучал ли по ним? Лидия толкает его локтем и возвращает в реальность, и он с удивлением обнаруживает перед собой семь подарков, все упакованные с разной степенью красоты. Один за другим, они по очереди разворачивают их, смеются и кричат, когда угадывают (или не угадывают), чей подарок у них в руках. Это занимает их на полчаса, но потом Стайлз замечает, что один подарок перед ним все еще остается нетронутым, хотя в комнате их шестеро. Он в замешательстве смотрит на аккуратно упакованную коробку, но потом до него доходит – перед каждым из них стоит по такому же подарку, и все они смотрят на них с одинаковым замешательством. Стайлз оглядывает комнату, про себя считая присутствующих: Скотт, Кира, Лидия, Малия, Лиам, Мейсон. Помимо него, в комнате шесть человек, и у всех по семь подарков. Первой из ступора выходит Лидия и осторожно поднимает коробку, покрутив в руках. Все подарки завернуты в обычную крафт-бумагу, на них нет имени отправителя – только того, кому предназначается подарок. – Эй, как ты думаешь… – начинает Скотт, растерянно поглядывая на Стайлза. До того внезапно доходит, и сердце начинает колотиться сильнее, чем когда-либо. Скотт поднимает свой подарок, подносит ближе, вдыхает его запах и кивает: – Слабый, но есть. Дерек. Стайлз гладит пальцами коричневую бумагу, легко улыбаясь. Это значит, что он жив. Секунду спустя остальные тоже начинают снимать упаковку и удивленно восклицают, понимая, что получили в подарок. В отличие от остальных, Стайлз раскрывает коробку осторожно и неторопливо. В руках у него оказывается что-то тяжелое, и, сбросив упаковку на пол, он видит, что досталось ему. Стайлз фыркает и смеется – у него три книги, маленький серебряный брелок в виде воющего на луну волка и маленькая стопка полароидных фото. Ничего не говоря, Стайлз поднимается и выходит в кухню, прижимая подарок от Дерека к груди. Скотт и Лидия понимающе смотрят на него, но молчат. Стайлз садится за стол, аккуратно уложив гору подарков перед собой. Пальцами проводит по брелоку, наслаждаясь гладкой поверхностью луны и великолепной детализацией волчьего меха. Следом он рассматривает книги и с удивлением понимает, что две из них художественные, а третья похожа на дневник в обложке из старой кожи. Его Стайлз открывает первым и видит маленькую записку, спрятанную между первым и вторым листами. «Это бестиарий моей семьи. Надеюсь, он будет полезен», – читает Стайлз. Записка написана тем же округлым почерком, что и имя на подарке. Вторая книга, которую рассматривает Стайлз, – «Дающий» Лоис Лоури, и в ней он находит еще одну записку. «Эта книга напоминает мне о тебе, как цветная искра освещает мир вокруг тебя». Последняя книга – «Люди и я» Мэтта Хейга, на записке внутри нее написано: «Эта книга помогла мне обрести счастье. Надеюсь, она поможет найти твое. Хмуроволк». Дрожащими руками Стайлз откладывает книги в сторону и удивленно осознает, что плачет. Он быстро моргает, стирает соленые капли с глаз и тянется за оставленными напоследок снимками. Всего их десять, и на девяти из них – разные пейзажи: горы, деревья, прекрасные рассветы и совершенно удивительные закаты. Однако последняя фотография отличается от остальных. На ней слишком знакомая камаро, бликующая в лучах солнца, стоит на фоне красивых гор, но это не все. На капоте камаро, облокотившись, сидит какой-то парень, и, хотя Стайлз видит только его спину, он не сомневается – это Дерек. Даже на размытом снимке Стайлз замечает, как тот расслаблен, свободен от бремени, что нес на себе долгие годы. Его плечи, всегда сгорбленные от напряжения, теперь спокойно расправлены. Это идеальное изображение свободного человека в потрясающей красоте природы. Стайлз проводит пальцем по фотографии и делает глубокий вдох, вдруг понимая, что до этого не дышал. Он переворачивает ее и удивленно обнаруживает еще одно послание, которое наконец отпускает все скопившееся в нем беспокойство. Там написано простое: «Привет с той стороны». На этот раз Стайлз уверен. Он вытаскивает телефон из заднего кармана, не давая себе времени на раздумья, набирает номер Дерека и ждет, затаив дыхание. Пару гудков спустя Дерек отвечает: – Алло? Стайлз делает медленный и глубокий вдох. – Привет, это я.