Gedenke, dass ich der Meister bin!

Тонда был на стороне Крабата с самого первого дня появления того на мельнице в Козельбрухе. Без его помощи Крабат точно не справился бы со своим первым заданием – и ему не хотелось даже думать, что его ждало, если бы не вовремя пришедший на помощь товарищ. Старший подмастерье – так Тонда представился Крабату в ночь их знакомства – привязался к пареньку, объяснял порядки на мельнице, незаметно вливал в новичка силы, когда тот почти падал от усталости от непосильной для четырнадцатилетнего мальчишки работы. Крабат был несказанно благодарен за помощь, хоть и не понимал, как Тонде это удаётся. Им редко удавалось поговорить, но Крабат замечал что-то странное в поведении друга. Тонда отличался от других подмастерьев – что-то в его взгляде, в манере держаться сбивало Крабата с толку. Внешне приветливый и спокойный, Тонда, казалось, скрывал от других какую-то страшную тайну. Пару раз Крабат пытался разговорить седоволосого парня, но тот всегда уходил от ответа. Иногда в его взгляде проскальзывали тоска и боль, но, может, Крабату это только мерещилось? Иногда Тонда куда-то пропадал. Это происходило не так часто, чтобы кто-нибудь на мельнице мог заметить получасовое отсутствие товарища. Кроме Крабата.

***

В перерыве между тяжелой работой он с удивлением следит за тем, как Тонда, думая, что все слишком заняты обедом и никто не заметит его отсутствия, прошмыгивает в коридор. Крабату любопытно, но он не решается последовать за другом. Мастер позвал Тонду – опять в голове прозвучал до тошноты знакомый голос, называющий его имя. Тонда знает, что это значит, и выскальзывает из-за стола, почти не притронувшись к еде. Он подходит к Черной комнате и хочет постучаться, но дверь открывается сама, прежде чем юноша успевает поднять руку. На пороге возвышается Мастер – внешне спокойный, но Тонда чувствует исходящие от него недовольство и угрозу. Мельник пропускает подмастерье в комнату и захлопывает за ним дверь. Тонда удивляется, как тут же наступает тишина: не слышно ни гомона подмастерьев в людской, ни даже шума реки. Мастер разворачивается к юноше, стоящему посреди комнаты и ждущему приказаний. Тонда смотрит прямо перед собой, не желая показывать свой страх, и потому не видит, как на дне глаз Мастера – всегда пустых и жестоких – плещется предвкушение. «Сними рубашку!» – звучит первый приказ, который Тонда выполняет даже слишком быстро, не желая, чтобы пристальный взгляд Мастера следил за его действиями. Он не знает повода для наказания, но это и не важно. Важна не причина, а само наказание. «На колени!» – Мастер подходит на расстояние вытянутой руки и вглядывается в бледное лицо юноши. Его не обманывает внешнее спокойствие: он чувствует, как Тонда дрожит изнутри и противится происходящему. Он с силой бьёт юношу по щеке: «Не забывай своё место! Ты – ученик!» Подмастерье опускает глаза, но Мастер хватает его за подбородок и рывком заставляет поднять голову. Юноша не решается встретиться глазами с Мельником и вместо этого смотрит на искривившийся в гневе рот, с шипением извергающий приказы: «Не забывай, что я - Мастер!» Второй удар снова приходится по щеке. Тонда закрывает глаза. Мастер отстраняется и щелкает пальцами: из угла комнаты к юноше ползут веревки. Пенька обвивается вокруг заведенных за спину рук, накрепко застывая на запястьях. Концы веревок ползут вверх и закрепляются на потолочной балке, вынуждая Тонду наклониться вперед и поднять руки как можно выше, вывернув их до боли в суставах. В руке Мастера появляется кнут. «Только я решаю, что и кому нужно знать на Мельнице!» - звук рассекающего воздух кнута, щелчок удара, пришедшегося на спину и оставившего тонкую розовую полосу. Судорожный вдох Тонды и скрип натянувшейся веревки под потолком. Ухмылка Мастера, вновь заносящего руку и крепко сжимающего кнутовище… С каждым новым ударом предыдущий след становится всё более заметными, краснеет, набухает. Кнут снова и снова опускается на спину Тонды. Юноша стискивает зубы и тихо скулит, когда удары начинают ложиться поверх предыдущих. Мастер бьёт в полную силу. Протяжный, почти сексуальный стон разлетается по комнате, когда под кнутом Мастера впервые выступает кровь. Мастер заворожено смотрит, как на поврежденной коже медленно проступает бордовый след. Тонда открывает рот, чтобы отдышаться, но новый удар заставляет его закричать особенно громко и заметаться, пытаясь высвободиться. «Не смей! Помогать! Этому! Сопляку!» - удары сыплются на спину, постепенно превращающуюся в бордовое месиво. «Я – твой Мастер, и ты будешь делать только то, что прикажу я! Ты понял?!» - Тонда дрожит, бессильно уронив голову на грудь, с его лба на пол капает пот. Стертые колени ноют, руки затекли, пальцы посинели от слишком сильно перетягивающей запястья веревки. Мастер повторяет свой вопрос и ловит полный ненависти и слёз взгляд из-под слипшейся от пота челки. «Ты винишь меня, да? Но ты сам виноват в её смерти!» - эти слова разрывают Тонду изнутри. Мастер прав: если бы не Тонда, Воршула не пришла бы в тот день на Мельницу и осталась бы жива. Подмастерья приносят девушкам только несчастье, он должен был понять это раньше, чем всё случилось. Он должен был понять, что Мастер не допустит, чтобы его ученики принадлежали кому-то еще… Не даст им шанс ускользнуть с Мельницы. Власть Мастера над учеником безгранична, и он доказывает это каждым обжигающим ударом плети, рассекающим кожу Тонды. «Повинуйся мне!» Тонда склоняет голову еще ниже, старается подавить всхлипы и тихо отвечает заученную фразу: «Я буду повиноваться тебе, Мастер, и ныне и впредь!» Он принадлежит Мастеру душой и телом. Ныне и впредь. Тонда, пошатываясь, выходит из комнаты и прислоняется к стене. Ему нужно дать себе пару минут, чтобы отдышаться. Теперь он может усмирить боль, скрыть синяки и ссадины – он научился делать это уже давно, чтобы у остальных не возникало лишних вопросов. Тонда присоединяется к работе, и никто не замечает перемен в юноше. Краем глаза Крабат видит, как по белой от мучной пыли щеке Тонды катится слеза, а задравшиеся рукава обнажают красные следы на запястьях. Но в следующее мгновение наваждение пропадает, и Тонда – такой же, как обычно – ловит взгляд Крабата и ободряюще подмигивает ему. Есть еще кое-что, что Крабат не знает о порядках на Черной мельнице. В его интересах никогда не узнать об этом.